(тихо Басманову)
А Шуйский все родней своей кичится.
Басманов
Как ни кичись, родней родного сына
Не сделаться.
Дмитрий Шуйский
(тихо Василию Шуйскому)
Голицыным все воли
Недостает.
Василий Шуйский
По Курбскому пошли;
Литва мила, завидно панам-раде!
Десятские
(у собора)
Идет, идет! — Давай дорогу шире! —
Проваливай!
Калачник
Да ты лупи их крепче!
Затылок наш к побоям притерпелся.
Ты православной шеи не жалей!
Дмитрий выходит из собора, за ним бояре и дворяне, Бучинский, поляки, венгры, запорожские и донские атаманы Корела и Куцька. Звон и музыка.
Весь народ
Отец ты наш! ты наше солнце красно!
Мстиславский
Пресветлый царь и князь великий Дмитрий
Иванович!
Дмитрий останавливается пред Маржеретом.
Василий Шуйский
Не торопись, поспеешь!
Боярам честь потом, а немцам прежде.
Дай с немцами ему наговориться.
Дмитрий
Ну, Маржерет, мой храбрый капитан!
Вы — молодцы, вы бьетесь лучше русских.
Ты — мой слуга! Я знаю, ты не станешь
Жалеть врагов моих; а так же больно
Побьешь и их, как нас тогда побили
В Добрыничах. Ты что на это скажешь?
Маржерет
Votre majeste![1] Доколе капля крови
Французская останется во мне,
Я ваш слуга; я только жажду часу,
Чтоб показать пред вашими глазами
И преданность французскую и храбрость,
И умереть пред вашим Majeste!
Дмитрий
Добрынской битвы долго не забудешь!
Побили нас! О боже, як побили!
(Обращаясь к Куцьке.)
Надейся вот на этих атаманов;
Вы, лыцарство, всех прежде утекли.
Куцька
Да дуже ж бьются нимци, вражи диты.
Дмитрий
Вперед бегут, как дурни, запорожцы;
За ними вслед донские казаки.
Корела
И побежишь! Крещеные мы люди,
А немцам что… им черти помогают.
Куцька
Ось так! Ось так! Корела правду каже,
Як бы не бис, мы б, мабуть, не втекли.
Дмитрий
(Маржерету)
Придет пора, тогда тебя я вспомню;
Я здесь, в Москве — среди своих детей,
И мне не нужно иноземной стражи.
А вот начнем войну с султаном турским,
Тогда пойдем, мой храбрый Маржерет,
Зубрить мечи и бердыши стальные
О бритые затылки бесермен.
Мне хочется померяться с тобою;
Ты храбр, а я завистлив; ты, я знаю,
Доволен будешь мной, jak boga kocham![2]
Маржерет
(Солдатам.)
Ruft: «Hoch! vivat der Kaiser!»[4]
Немцы
Калачник
Заохали, собаки.
В народе смех.
Мстиславский
Пресветлый царь и князь великий, Дмитрий
Иванович, всея Руссии, Божьим
Произволеньем чудно сохраненный
И покровенный крепкою десницей
Наш государь и самодержец, ныне
Пожалуй нас, вступи в свои хоромы
И на отеческом престоле сядь!
Дмитрий
Мне Бог вручил московскую державу
И возвратил родительский престол.
От юных лет невидимою силой
Я сохранен для царского венца.
Изгнанником безвестным я покинул
Родной земли пределы — возвращаюсь
Непобедимым цесарем, карая
Врагов своих и милуя покорных.
И радостно вступаю в отчий дом
Творить и суд и милость. Вам, бояре,
Мы скажем завтра жалованье наше.
Сегодня пир; гостей иноплеменных
Мы удивим московским хлебосольством.
(К народу.)
По площадям велю вина поставить —
Гуляйте все с утра до поздней ночи
На радости о нашем возвращенье.
Народ
Храни тебя Господь на многи лета
И одоленье даруй над врагом!
Бельский
Великий царь, дозволь ты мне, холопу,
Усердие явить перед тобою!
Мы, государь, с Барановым, с Масальским
Хотим скакать к народу — благо, много
Сошлось его с окольных деревень —
И с лобного поклясться всенародно
(срывая с шеи крест),
Целуя сей животворящий крест,
Что ты наш подлинный царевич Дмитрий,
Почившего царя Ивана сын.
Дмитрий
Зачем скакать и всенародно клясться!
Народ меня не позабыл и любит.
Ты видел сам сегодняшнюю встречу,
И моего приказу нет тебе.
Но если ты усердствовать желаешь,
Благодарю, я воли не снимаю.
Скачи к народу, говори, что знаешь…
Идем наверх!
Иезуит
Дмитрий
Уходит во дворец, за ним Мстиславский, Голицын, Дмитрий Шуйский, Воротынский, Куракин и другие: Василий Шуйский останавливается на слова Бельского.
Бельский
(Басманову)
(Шуйскому.)
Князь Василий!
За нами, что ль? Оно бы не мешало
Поправить грех, покаяться народу.
Василий Шуйский
Не ты б молол, не я бы это слушал!
Тебе учить меня не довелось.
Я стар, Богдан, да на подъем не легок.
Басманов и Масальский помоложе,
И молода боярская их честь.
Ну, пусть они и скачут вперегонку
С черкасами и польскими панами;
А мне с Мстиславским в царские хоромы —
Хозяина встречать.
(Остальным боярам.)
Уходят.
Бельский
Петр Федорыч, ты — ближний государю,
Ужли стерпеть обиду от Василья?
Масальский
Не выдай нас! Тебе стерпеть обиду,
Так нам житья от Шуйских не видать.
Басманов
Нет, я не дам себя обидеть даром,
Не дам себе дорогу перейти.
Я поклялся царю и государю
Беречь его и выводить измену;
Изменников найду я в думе царской
И выведу царю измену их.
Подходит десятский.
Чего тебе? Что надо?
Десятский
Мы, боярин
Петр Федорыч, купчину изымали:
Мутил народ и пустотные вести
Рассказывал о старом патриархе.
Басманов
Десятский
Басманов
Хоть побожусь, что он подослан Шуйским.
Ко мне его, а вечером к допросу.
Поедемте!
(Полякам.)
Бучинский
Запорожцы
Уходят.
ЛИЦА:
Дмитрий Иванович, самозванец.
Басманов, Петр Федорович.
Савицкий, иезуит.
Ян Бучинский. секретарь Дмитрия.
Золотая палата.
(21 июня 1605 года)
Дмитрий и Басманов входят.
Дмитрий
