– другую) Нет, не похоже! Ноги немного чище, чем улица.
(выпрямившись, садится на стол)
ЛЕНА. Серёжка, значит, здесь был!
ТАНЯ. Нет, это вряд ли – крови на полу не видать. Осеннее отупение! Видишь, как башку щупает? Очень хочет понять, что это такое и зачем нужно.
СОНЯ. Танька, в отличие от тебя я неплохо знаю, зачем нужна голова, и этот предмет у меня работает! (опускает руки, смотрит по сторонам) Интересно, куда это я спросонок шлёпанцы зашвырнула?
ТАНЯ. Сонечка, ты их мне вчера отдала! А я в них и полпути до Ленки не пробежала, они от дождя расклеились. Дрянь китайская!
СОНЯ. Ой… А как я буду позировать? Эти шлёпанцы подходили к моим глазам!
ТАНЯ. (рассмеявшись) А, про художника она помнит! Вот сучка хитрая!
ЛЕНА. (расстёгивая карманы) Я тебя выручу, Сонька! Отдам тебе свои туфли. А сама спрячусь и буду ржать в унитаз.
Достав из карманов три упаковки чипсов, даёт одну из них Соне,
Другую – Тане. Располагается на столе бок о бок с последней, и, таким образом, оказывается прямо напротив Сони, которая с молчаливой скорбью осознаёт, что подло обманута – чипсы будут единственным угощением. Вскрыв пакетики, жрут.
ТАНЯ. А он реально художник? Не аферист?
ЛЕНА. Да ты чего гонишь? На что её разводить-то? На ведро с тряпкой?
ТАНЯ. На извращённый секс, дура! Он же не знает, что у неё прыщавая задница!
СОНЯ. Он художник. Это бесспорно. Конечно, он мне приврал, сказав, что занял второе место на Всероссийском конкурсе, потому что теорией он владеет где-то на уровне предпоследнего курса Суриковского училища, но для жулика это слишком высокий уровень!
ТАНЯ. (закатывая глаза) Держите меня, я падаю!
ЛЕНА. А я с тобой не согласна! Сонька – реально грамотный человек. Она столько книг прочитала, сколько ты – строчек!
ТАНЯ. «Три мушкетёра»! Тридцать пять раз! А гонора – на Сорбонну! Какой вопрос ни
затронь – тут же прозвучит экспертный доклад! Профессорша! Кислых щей. Представляю, какое тут вчера было шоу! (изображает голосом Соню) Ах, я такая неловкая! Вот, извольте полюбоваться: не далее как вчера стукнулась лицом о самую интересную часть Давида в музее, и точно так же позавчера своей интересной частью наткнулась на штурвал яхты! Зубы я десять лет не чистила потому, что папочка мой, филолог, при мне засунул маме-искусствоведу зубную щётку не в ротовое отверстие, и с тех пор не могу я видеть этот предмет! Почему я здесь? Пришлось взять кредит, чтоб купить билет в Большой театр, и мой коттедж ушёл с молотка…
СОНЯ. (улыбнувшись) А вы попить ничего не взяли? Сушняк замучил.
Лена вытаскивает из самых глубин кармана баночку пепси и отдаёт её Соне. Та, положив пакет с чипсами прямо на пол, вскрывает баночку. В тот же миг пристально наблюдающая за нею Таня вдруг поднимает ноги, делает скоростной разворот на попе, спрыгивает с другой стороны стола, ныряет в ближайшую из кабинок и закрывается.
СОНЯ. (встав) Танюшка! Прячься куда угодно, хоть в унитаз залезь – всё равно умоешься пепси-колой.
ТАНЯ. Сперва умойся сама! Я бы сейчас морду тебе набила, если бы не боялась испачкать об неё руки.
ЛЕНА. Танюха, ты идиотка? Скоро одиннадцать, а мы даже ещё не начали разговор!
СОНЯ. Разговор? Какой разговор?
ЛЕНА. У нас к тебе разговор. Чрезвычайно важный.
СОНЯ. О чём?
ЛЕНА. Узнаешь!
СОНЯ. (сев) Очень интересно! Послушаем. (доедает чипсы, пьёт пепси)
ЛЕНА. Я Теймуразу сказала, чтоб он пришёл к тебе за шпалером не днём, а …
СОНЯ. Мне надоело слушать эту херню. Идите отсюда! (сминает банку, бросает её на пол под умывальником)
ЛЕНА. Ты плохо выспалась?
СОНЯ. Хорошо. У меня хорошее настроение. И ты, тварь, его не испортишь!
ЛЕНА. Танька!
ТАНЯ. (вернувшись и сев на прежнее место) Сонька, ты знаешь, как у меня голова работает.
СОНЯ. Знаю. Поэтому повторяю: вон! Сию же минуту!
ЛЕНА. Послушай ты полминуты!
СОНЯ. Ни полсекунды! У меня нет пистолета! Я его отдала! Отдала, понятно?
ТАНЯ. Не ври. Теймураз придёт за ним поздно вечером. Но тебя здесь уже не будет. После того как ты попозируешь, мы отдрючим Марью Хуановну и прокрутим одно небольшое дельце.
СОНЯ. Вы что, совсем идиотки?
ЛЕНА. Ну как ты не понимаешь, что такой шанс выпадает только раз в жизни!
СОНЯ. Шанс загреметь на пятнадцать лет?
ТАНЯ. Да никто не будет сопротивляться! Пальнём разок – и обменный пункт, считай, наш!
СОНЯ. (прижав ладони к вискам) Вы всё-таки мне испортили настроение… Почему вы такие суки? Скажите мне, почему вы такие суки? Ну почему вы такие конченые уродины? Что мне сделать, чтобы вы сдохли?
ТАНЯ. Я знаю бабу, которая там кассиром работала! И она мне сказала, что вечером там бывает до миллиона долларов! Слышишь, Сонька? До миллиона!
СОНЯ. Ну и что дальше?
ТАНЯ. А дальше – берём такси до Москвы, снимаем там хату, делаем ксивы – я знаю где, и летим на другую сторону большой лужи!
СОНЯ. (опустив руки) Коза ты драная! На хер мне твоя лужа сраная? У меня скоро свадьба! Я выхожу за художника из Москвы! Понятно вам это?
Лена громко смеётся.
ТАНЯ. (соскочив на пол) Говоришь, свадьба?
СОНЯ. Да! А то ты не знаешь!
ТАНЯ. Я очень хорошо знаю, что если Ленка не даст тебе свои туфли – свадьбы не будет! Ты можешь смело о ней забыть. Этот Рембрандт присмотрится к твоим пяткам, которые ты неделю не мыла, и не поверит в историю про музей. Тем более, про штурвал. Кстати, эти туфли – от Кристиан Диор. Не подделка. Она их из ГУМа спёрла в Москве. Из самого ГУМа! (присев на корточки перед Ленкой, снимает туфлю с её ноги, которую та услужливо протянула, и подаёт эту туфлю Соне) Ну-ка, надень! Посмотрим.
Соня, осмотрев туфельку, надевает её.
ТАНЯ. Что скажешь, Ленка?
ЛЕНА. (вынув конфету и положив её в рот) Смотрится достаточно дорого. И к глазам подходит неплохо.
ТАНЯ. (поднявшись) Да не то слово! Сонька, клянусь – от вида твоей ноги даже у меня соски каменеют! А этот Гойя с его художественным чутьем сразу на руках тебя в ЗАГС потащит. Ленка, скажи ей, что я права! Нет, лучше молчи, у нас не осталось времени тебя слушать.
СОНЯ. (любуясь туфелькой на своей вытянутой ножке). Дайте-ка мне вторую.
ЛЕНА. (смеясь) Э, нет! Сперва шпалер дай. А вечером мы за тобой зайдём
