Головин. Почему же про меня говорят, что я далек от мыслей и чувств, которыми живет мой народ? Почему?! Разве мне не дорого мое отечество? Меня называли в числе передовых композиторов современности. Мне подражали… И вдруг всех, кто меня хвалил, всех, кто меня ценил и понимал, всех этих людей, Луша, объявили эстетами, снобами, формалистами… а впрочем, вам это не к чему даже гнать.
Луша. Это вашего Залишайкина, что ли, объявили? Ох, не люблю я его. Придет — сидит, сидит. И так все непонятно рассказывает. Говорит направо, а сам глядит налево. По пяти кусков сахару в стакан чаю кладет! У меня, говорит, печенка… Где ж это видано, чтобы по пять кусков? Ну, никакой совести у человека нет! (Уходит.)
Головин подходит к радиоприемнику, включает его. Обрывки передач на всех языках сменяют друг друга. Внезапно громкий и неприятный мужской голос диктора по-русски, с едва уловимым иностранным акцентом, заполняет всю комнату.
Голос диктора. «Это значительное произведение выходит за узкие рамки национальной музыки и звучит как подлинный шедевр современной музыкальной культуры, являясь ярким доказательством большого таланта Ильи Головина… К сожалению, последняя, Четвертая симфония этого выдающегося композитора была встречена в штыки официальными советскими коммунистическими кругами, обвинившими автора в формализме и так называемом «антинародном» характере его музыки. Сейчас вы услышите Четвертую симфонию Ильи Головина в исполнении одного из лучших симфонических оркестров Соединенных Штатов Америки, под управлением дирижера Гарри Лайтон — известного знатока славянской музыки…»
Луша. Ну и слава богу!
Головин. А? Что? Как, вы сказали, Луша?
Луша. Я говорю, обратно вас хвалят, слава богу.
Головин (в раздумье). Да… хвалят… хвалят…
Слышен оркестр, исполняющий музыкальное произведение. Головин некоторое время слушает свою музыку. Затем резко выключает радио. Берет с рояля ноты, просматривает их.
Хвалят… хвалят…
Луша выходит. Головин садится в кресло и закрывает глаза. Через некоторое время появляются Бажов и Федор. Оба они в валенках. Бажов в полушубке. Федор в ватнике, подпоясан патронташем; в руках у него ружье и убитый заяц. Федор кладет зайца на пол возле печки.
Бажов. Встречайте гостей, Илья Петрович!
Головин. А? Что это?
Бажов. Поздравления принимаете?
Головин. Ах, это вы? Здравствуйте, Артем Иванович! Какие поздравления? С чем?
Бажов. Если не ошибаюсь, сегодня семнадцатое декабря?
Головин. Возможно… возможно…
Бажов (весело). Семнадцатое декабря — день вашего рождения.
Федор. Папа, поздравляю!
Головин. Благодарю. (Бажову.) А откуда вы знаете, что семнадцатое декабря — день моего рождения?
Бажов (лукаво). Да уж знаю, Илья Петрович. Знаю. Вот я и решил сегодня по-соседски обязательно к вам заехать, поздравить, узнать, как вы тут живете, как трудитесь на благо отечества и всего человечества. Еду, смотрю — по дороге охотник идет, зайца тащит. Ну, я и подвез Федора Ильича. Ишь какого белячка уколотил! Здоров!
Федор. Я за ним верст двадцать отмахал. За Пальцевом его стукнул, в осинничке.
Головин. Удивительный вы человек, Артем Иванович. Помните, когда день моего рождения… Я забыл, а вы помните.
Бажов. А я все должен знать, что у нас в районе происходит. Человек любознательный. Рассказывайте, Илья Петрович, как живете? Я ведь у вас, пожалуй, с осени не был. Над чем работаете? Чем вы нас порадовать собираетесь, если не секрет?
Головин. Я вас не понимаю, Артем Иванович. Чем же я могу порадовать?
Бажов. Да уж не знаю, Илья Петрович. Что касается меня, то я могу вас порадовать тем, что строительство паше закончено. Стало быть, теперь наш район по всем показателям на первое место в области выходит. Товарищ Сталин лично вчера нам, строителям, поздравительную телеграмму прислал.
Головин. Поздравляю вас!
Бажов. Спасибо. По радио передавали. Вы радио-то слушаете?
Головин (смутившись). Радио?.. Да… Слушаю иногда… слушаю…
Бажов. А на днях мы в районе партийную конференцию проводили, так две записки в президиум поступили. Народ, Илья Петрович, о вас спрашивает.
Головин (удивленно). Обо мне?
Бажов. Представьте себе, о вас! Тоже вот вроде меня интересуются, над чем вы сейчас работаете, что пишете! Все ведь знают, что вы в нашем районе проживаете. Я эти записочки сохранил… (Шарит в кармане.) Обязательно, думаю, я их при случае вам покажу. Вот эти записочки. (Передает записки Головину.) Любознательный у нас народ в районе! Ой, дотошный народ! Все-то ему нужно знать, кто чем дышит, кто что пишет…
Головин (прочитав записки). Кто же их писал, как вы думаете?
Бажов. Не знаю. Получили в президиум, прямо из зала. Мог такую записку и кто-нибудь из учителей прислать, мог ее и прокурор написать, а может быть председатель колхоза…
Головин (после паузы). А собственно почему прокурор?
Бажов (смеется). Вы же знаете нашего районного прокурора Замятина? Ценитель музыки. Сам играет. Тут не в прокуроре дело. Важно то, что думают о вас.
Головин. Думают… Да-а… Думают…
Бажов. Кстати, Илья Петрович! Меня просили вас предупредить! У нас в районе танкисты зимние учения проводят, так не исключена возможность, что могут побеспокоить вас наши защитники.
Головин. Мне придется освободить дачу?
Бажов. Нет, зачем же? Живите себе спокойно. Это я на всякий случай, чтобы вы были так сказать, в курсе районных событий. Как Елизавета Ильинична?
Головин. Благодарю вас. У нас все здоровы.
Слышны возбужденные женские голоса: «Не ждали нас? А мы взяли и приехали. Где отец? Федя дома?» появляются тепло одетые Лиза, Майя, за ними Луша. У девушек в руках свертки.
Луша. Где же нам быть, как не дома? Мы завсегда дома.
Лиза. Здравствуй, папочка! Здравствуй мой дорогой медведь в берлоге! Мы приехали тебя поздравить. Ты доволен?
Головин. Здравствуй, наследница! Здравствуй, милая!
Майя. Здравствуйте Илья Петрович! Здравствуйте! Поздравляю вас!
Лиза. Алевтина Ивановна звонила вчера ночью из Кисловодска. Она чувствует себя гораздо лучше и двадцать третьего выезжает. Ну, как ты себя чувствуешь? Не болеешь? Не скучаешь? Работаешь? Я привезла все, что ты просил. Бот книги, журналы. Едва дотащила.
Головин. Спасибо, спасибо, девочка.
Лиза. Вот письма и телеграммы из Кисловодска. А здесь газеты. (Замечает Бажова.) Артем Иванович?
Бажов. Он самый.
Лиза. Здравствуйте. Как я рада вас видеть!
Бажов. Очень приятно слышать.
Лиза. Хорошо, что вы навестили папу, ему ведь сегодня пятьдесят лет исполнилось.
Бажов. По этому случаю я и заехал.
Головин. Лиза, поздравь Артема Ивановича!
Лиза. С чем?
Головин. Ему вчера товарищ Сталин телеграмму прислал.
Лиза. Ну? Неужели?
Бажов. Прислал… Только не мне одному, а всему нашему коллективу строителей. Поздравление с досрочным завершением работ.
Лиза. Поздравляю. Это — событие.
Бажов. Большое событие.
Майя (Бажову). Я вас тоже поздравляю.
Бажов. И вам спасибо.
Луша. И я вас поздравляю… А вас, Илья Петрович, я хотела давеча с утра поздравить, а потом смотрю, наши все в городе, гостей нет, чего, думаю, поздравлять… Только расстройство одно. Так и не поздравила. А теперь поздравляю, Илья Петрович. Желаю вам долгих, долгих лет и доброго здоровья. Здоровье дороже денег. И еще желаю, чтобы все было, как раньше. Вот нынче и по радио опять же хвалят…
Головин (перебивая Лушу). Хорошо… Хорошо… Спасибо, Луша. Спасибо.
Луша уходит.
(Лизе.) Ну что же, выходит надо переодеваться. Я очень рад, что ты приехала. Я тронут.
Лиза и Головин выходят. Бажов просматривает привезенные Лизой газеты. На Улице быстро темнеет. Майя, присев на корточки, С Любопытством разглядывает убитого зайца. Появляется Федор. Он в шерстяных носках. В руках у него разобранное ружье.
