(Умолкает, ожидая ответа Пикколомини.)
Я вижу, ты ошеломлен. Молчи.
Я время дам тебе собраться с духом.
(Встает и отходит в глубину сцены.)
Макс долгое время стоит неподвижно, испытывая жестокие страдания. При первом его движении Валленштейн возвращается и останавливается перед ним.
Макс
Сегодня стал я зрелым, генерал!
До сей поры мне самому дороги
Не приходилось выбирать. Я смело,
Без колебаний за тобою шел.
Мне стоило взглянуть тебе в глаза, —
Я знал, чего держаться. А теперь
Ты требуешь, чтоб сам я сделал выбор
Между веленьем сердца и тобой.
Валленштейн
Ты был доселе баловнем судьбы,
Мог исполнять свой долг, как бы играя,
И отдаваться всей своей душою
Прекрасным, благородным побужденьям.
Но вот дороги круто разошлись.
Долг спорит с долгом. Так решай же сам,
Кого тебе держаться в той войне,
Что разгорится между государем
И другом.
Макс
Как! В войне? Война страшна,
Как божий бич, но волею небес
Война во благо может обратиться.
А честно ли имперские войска
Нам против императора направить?
О, боже правый, что за перемена!
Не дерзость ли так говорить с тобой?
Я по тебе, как по звезде Полярной,
Всегда путь жизни смело направлял!
Но ты мне сердце расколол сейчас.
О генерал, ужели я не стану
Благоговеть, как прежде, пред тобою
И дисциплины долг святой забуду?
Ах, не смотри так зорко на меня!
Божественным казался мне твой лик,
И ты не можешь потерять внезапно
Власть надо мной; еще с тобой я связан,
Хоть с кровью вырвал сердце из оков!
Валленштейн
Макс
Остановись! Молю!
В чертах лица, столь чистых, благородных,
Еще не отразился у тебя
Твой злополучный замысел, — он только
Твое воображенье запятнал.
Как ясно величавое чело!
Так выбрось же из сердца недостойный,
Клеймящий совесть умысел! То был
Недобрый сон, и пусть он впредь послужит
Для чистых душ благим остереженьем.
Есть у людей мгновения соблазна,
Но побеждать должно всегда добро.
Ни шагу дальше! Это клеветою
Могло бы стать на мощные натуры;
Ведь мелкие душою полагают,
Что в жизни нет простора благородству,
Что путь бессилья робкого верней!
Валленштейн
Сурово свет меня осудит, знаю.
Но до твоих укоров сам себя
Я строго осуждал. Кто не хотел бы,
Когда возможно, крайностей избегнуть?
Но у меня нет выбора: осталось
Иль нанести, или принять удар.
Макс
Ну что ж! Свой пост удерживай насильно,
Наперекор приказу государя;
Дойди до самой грани мятежа, —
Не похвалю, но осуждать не стану,
И даже в том участвовать решусь,
Чего одобрить не могу. Но только
Изменником, изменником не будь!
Когда б ты власть превысил иль в ошибку,
В избытке сил, впал мужественный дух!
Но тут совсем другое… тут черно,
Черно, как ад!
Валленштейн
(мрачно нахмурив брови, но сдерживая себя)
В дни юности бросаются словами, —
Хоть с ними осмотрительность нужна,
Как с жалом лезвия, — и сгоряча
Судить готовы обо всех предметах,
Не разбирая, в чем их существо.
Вмиг назовут презренным иль достойным,
Дурным иль добрым… и навяжут смысл
Неясных этих слов вещам и лицам.
Но тесен мир, а разум беспределен!
Различным мыслям жить легко в ладу,
Однако трудно людям не столкнуться
В пространстве ограниченном; ведь если
Не вытеснишь, то вытеснят тебя;
И в этой распре побеждает сила!..
Но кто отрекся в жизни от желаний,
Любой земною целью пренебрег,
Тот невредим в огне, как саламандра,
И чист душой — в чистейшей из стихий!
Я не таков, грубее по природе,
Желания влекут меня к земле.
Меж тем на ней господствует злой дух,
А не благой. Небесные дары,
Как воздух, свет — дары для всех живущих,
Они людей к стяжанью не ведут.
Но золото, влекущее всех в мире,
Сверкающие россыпи алмазов
Мы исторгать должны у лживых сил,
Злокозненных, враждебных свету духов.
И чтобы их к себе расположить,
Приносят жертвы им и неизбежно
Утрачивают чистоту души.
Макс
(многозначительно)
О нет, страшись, страшись лукавых сил!
Изменят слову духи лжи, тебя
Неудержимо в бездну повлекут.
Остерегайся их! Не доверяй!..
Вернись, вернись к отвергнутому долгу!..
Ты это можешь. Да! Отправь меня
В столицу примирить тебя с монархом.
Пусть тоже смотрит чистыми глазами
Он на тебя, — и возвратит доверье!
Валленштейн
Нет, поздно, Макс. Не знаешь ты всего.
Макс
Что ж, если поздно… если от паденья
Тебя спасти лишь злодеянье может,
Тогда — пади! Достойно, как стоял!
Командованье сдай! Будь безупречен!
Покинь со славой поприще бойца!..
Ты для других довольно жил, — отныне
И для себя живи! А я любую
Судьбу с тобою разделить готов.
Валленштейн
Нет, поздно, Макс. Пока ты горячишься,
Дорожные столбы мелькают мимо
Моих гонцов, несущихся в карьер.
Я в Прагу их послал и в крепость Эгер…
Мы к этому принуждены, смирись!
Поступим же с достоинством и твердо,
Как властная велит необходимость…
Чем я виновней Цезаря, чье имя
Как высший сан властитель мира носит?[26]
Он против Рима двинул легионы,
Которые ему доверил Рим.
Отбрось он меч, его б настигла смерть;
И мне — конец, когда сложу оружье.
Во мне есть искра гения его,
Да будет счастье Цезаря со мною!
Поглощенный мучительной душевной борьбой, Макс быстро уходит. Валленштейн с изумлением глядит ему вслед и погружается в глубокую задумчивость.
Валленштейн. Терцки. Вскоре затем Илло.
Терцки
Не Макс ли это вышел от тебя?
Валленштейн
Терцки
Валленштейн
Терцки
Как будто он сквозь землю провалился!
Едва вы с ним расстались, я хотел
Его найти, сказать ему два слова…
Но он уже исчез, невесть куда.
Я полагаю, это был нечистый, —
Так сгинуть вмиг не может человек.
Илло
(входя)
Ты вправду шлешь куда-то старика?
Терцки
Октавио? Да что ты! Быть не может!
Валленштейн
Он к Галласу и Альтрингеру едет,
Полки южан, имперские, принять.
Терцки
От этого избавь тебя господь!
Илло
Такой лисе войска ты вверить хочешь?
И выпустишь его из рук в минуту,
Которая, быть может, все решит?
Терцки
Ты не поступишь так. Нет, ни за что!
Валленштейн
Илло
О, хоть на этот раз
Послушайся! Не отпускай его!
Валленштейн
Но отчего на этот раз ему
Я доверять не должен, как обычно?
Иль он внезапно пал в моих глазах?
Что мне причуды ваши? Вам в угоду
Я мнения о нем менять не стану.
Не женщина я — давнему доверью
И давней дружбе я не изменю.
Терцки
