Ознакомительная версия.
Он что-то сообразил, бросается к лежащей телефонной трубке, поднимает ее.
Он. Алло… Алло…
Она. Ха-ха-ха!
Он (пытается набирать). Так! Телефон не действует?
Она. Естественно. Потому что давно отключен.
Он (в изумлении застыл с трубкой в руках). Значит, ты… целый час болтала по отключенному телефону?
Она. Ха-ха-ха… Не могу на тебя смотреть… ты так сейчас похож на сайгака! Последнее время мне трудно разговаривать с людьми… Все время вижу животных, от которых они произошли. «Третий глаз» шалит! Ха-ха-ха… Так любила болтать по телефону. Теперь лишилась главной радости — отключили за неуплату. Ха-ха-ха! Только ты не бойся, деньги у меня есть… Я знаю, родной, ты всегда меня ценил за то, что я тебе ничего не стоила! Ха-ха-ха! А телефон отключили просто потому, что я все забываю… Вчера, например, забыла про телевидение… Назначили прийти вечером, а я забыла. Жаль. Они, должно быть, ждали! Такая хорошая роль маляра, ну, ты ведь подслушал под дверью? Я так готовилась к этому маляру…
Он. Значит, все это было истерическое представление?
Она. Ну, если быть точным: два представления. Твое — неудачное… Ты очень плохо сыграл грузина… И — мое! Обалденное! Что делать, Саша, ты так и остался хреновым актером. Это только в вашем театре верят, что талант, как гриб, растет со временем на пустом месте! Ха-ха-ха!
Он. Ладно, пошутили… Истеричка, я пришел взять кеды и кроссовки…
Она. А почему так развязно? И что это значит — «пошутили»? Это ты шутил. А я не шутила… Потому что для меня, Саша, как для древних индусов, жизнь — это «Лила», то есть божественная игра! Я все время играю и тогда только живу… Например, подниму трубочку своего отключенного телефона и разговариваю, разговариваю… с Маришей. Или без телефона — вслух, сама с собой болтаю, болтаю. Первый раз, когда я поймала себя на этом — я подумала: все, спятила, Нина! (Шепотом) А потом поняла: нет, это началась моя «Лила» — божественная игра… Но, конечно, какая игра без зрителей! Вот почему я так обрадовалась… когда ты по двору вышагивал. Думаю, вот он идет — будущий зритель… и, может, участник моей «Лилы»? А ты, видать, это тоже почувствовал и сразу из-за двери тоже принялся играть — шпарить текстами из своей последней пьесы… Ха-ха-ха!
Он (изумленно ). Не понял!
Она. Понял, все понял! Только уж очень сентиментальные тексты… Клоун, дудочка… Тьфу! Но я была милосердна — я подыграла тебе. Потому что уважаю любую «Лилу»! Вот так, Саша!
Он (постарался рассмеяться :). А откуда ты знаешь про пьесу?
Она. Я все знаю, что происходит в вашем треклятом театре. Слежу! А чем мне еще теперь заниматься? Из театра меня выперли, с телевидения после вчерашнего… наверное — тоже… В кино не берут. Вот я и дружу с Маришей. Мариша — это машинистка-надомница… Ей дают перепечатывать пьесы в вашем четырехклятом театре. А она уж мне… показывает. (Подмигнула) Ха-ха-ха! (Весело) Мне очень понравилось, что ты написал пьесу про нас с тобой.
Знаешь, Саша, так приятно почувствовать себя литературным персонажем. Я даже сказала себе: «Ну, мать, ты теперь у нас просто Робинзон Крузо!» Ха-ха-ха! Вот только кто осмелится сыграть меня в вашем дружном коллективе нерастущих грибов! Себя, допустим, сыграешь ты! Ну, а меня? Меня — единственную, неповторимую? Оказывается… донесла Мариша… твоя молодуха в развратных лисах… с накладным задом…
Он. Послушай. (Бешено) Во-первых, у нее совершенно нормальный зад…
Она. Даже с нормальным задом — все равно не сыграет… Ха-ха-ха! Меня — не сыграет! Ха-ха-ха! (Остановилась .) Кстати, почему ты приписал в своей пьесе мой поступок себе? Я протестую! Это ведь я рассказала тебе… как меня несли к любимому в коробке от радиолы. Забыл? Ай-ай! Это случилось со мной… ну, когда по твоей милости… я оказалась в офсайде. Ха-ха-ха! И придумала влюбляться во всех, кто на тебя похож… чтобы не удавиться… Ха-ха-ха! Ну, известное дело — дура! В голове-то балалайка! Пардон, про балалайку уже сегодня было! И вот к очередному любимому меня доставили в коробке от радиолы… и меня чуть не съел его пес боксер. Ха-ха-ха! Кстати, потом к нему же я прискакала верхом на лошади. Я тогда снималась наездницей. Как он испугался! Как вы все боялись непримиримых размеров моей любви! Ха-ха-ха! Запомни: такие вещи не сможет совершить мужчина. Это удел безумной женщины до того, как она стала феминисткой. Ха-ха-ха! А все-таки подло, что ты разрешил ей — играть меня!
Он. Послушай! По-моему, ты что-то недопонимаешь! (Раздельно .) Я пришел взять тренировочные брюки и кроссовки…
Она. Ага…
Он (небрежно). Кстати… (Остановился, помолчав .) А все-таки зачем ты выдумала эту чушь… про грибы?
Она. Ха-ха-ха! Беспокоишься? По-честному и я — тоже. Понимаешь, простые вещи у меня теперь абсолютно вылетают из памяти. И вот про эти грибы вылетело — вместе с платой за телефон… Ха-ха-ха. Я не помню: купила ли я их на рынке… или действительно собрала в лесу в солнечный день! Все так неясно для меня теперь. К примеру! Вчера мчусь на такси к знакомым, а оказывается, я должна была в это время мчаться на телевидение с кистью маляра. Ха-ха-ха! Наверное, реальность ускользает, потому что она мне скучна… Точнее, не так — для меня теперь есть одна реальность: «Лила»! Игра! Ха-ха-ха! Но про грибочки… мы с тобой скоро выясним! Придется! Ха-ха-ха!
Он (яростно). Послушай, ты…
Она (миролюбиво ). Кстати, а зачем тебе вдруг понадобились эти кроссовки… и эти… брюки?
Он (стараясь поддержать ее тон). Я решил снова бегать по утрам.
Она. От кого, дорогой? От меня ты уже давно убежал… А от этой с накладной задницей можно скрыться только на кладбище! Ха-ха-ха! Знаешь, вначале я злилась, когда читала твою пьесу… Там нет любви…Ты никогда не знал, что это такое. Поэтому ты думаешь, что любовь — это много сентиментальных слов. А любовь — это ненависть, дружок! Когда я любила — ох, как я тебя ненавидела!
Он. Тебе не кажется, что сейчас все это не очень актуально? Короче! Где мои кроссовки и тренировочные брюки?
Она. Все на месте. Все — в твоей комнате… тренировочные брюки, кроссовки, твое фото, твои бутылки… Все, как при твоей жизни (добавила) здесь… Ха-ха-ха! Мемориал! Что делать, ты для меня теперь вроде покойника! Ха-ха-ха! Знаешь, у Гоголя написано: «Что это за должность такая «покойник», что о них непременно надо говорить хорошо?» Ха-ха-ха! Будем тебя славить!
Он решительно поднимается.
(Насмешливо) В мемориал? Жаль! Туда нельзя!
Он (остановился). Так! Еще что выдумала, истеричка?
Она. Как ты меня! Ну да ладно, еще сочтемся! Понимаешь, в твоей комнате сейчас спит Мариша!
Он (бешено). Какая Мариша? Какая еще Мариша?
Она. Ирреальная… Нет, пардон, ирреальная Мариша у нас осталась в телефонной трубке. А в твоей комнате спит самая что ни на есть реальная Мариша. Ну — машинистка-надомница…
Он. Послушай, не выводи меня из терпения, ладно?
Она (будто не слыша). Эта Мариша ну буквально меня спасла! Она согласилась быть моей партнершей по «Лиле»… С тех пор как вы изгнали меня из вашего пяти… клятого театра, я все время играю на дому… Боже, я ведь забыла тебе представиться: «Нина — артистка домашнего театра!!!» Ха-ха-ха!
Он (орет). Мне дадут кроссовки?
Она. Я понимаю твою нервность. Все-таки идти в квартиру, а очутиться в домашнем театре… Конечно, сюрприз! Да и профессия — артистка домашнего театра — конечно, очень редкая.
Он (вопит). Кроссовки!
Она (в тон). А тренировочные брюки? (Как ни в чем не бывало болтает) Но поверь, бывают и более странные профессии. Например, я слыхала, в Италии по ярмаркам бродит человек. Он одет в широкий, как море, черный плащ, на голове великолепная мушкетерская шляпа… И когда кто-то напивается — черный человек распахивает свой безмерный плащ… Под ним оказывается, пардон, горшок… И он укрывает жаждущих своим необъятным плащом… Этот человек называется «мистер Пи-пи». Так вот: по шкале редких профессий «мистер Пи-пи» — на первом месте, а сразу за ним идет «актриса домашнего театра»! Ха-ха-ха!
Он. Кроссовки! Брюки! И немедленно открыть комнату!
Она. Я уже просила, не ори как резаный! Разве я не открыла бы тебе твою бывшую комнату? Неужели мне приятно битый час выслушивать твой надоедливый и одинаковый вопль? Но вот беда. (Таинственно .) Открыть — нельзя! Понимаешь, эта Мариша всегда запирается изнутри. При ее красоте и тяге к приключениям… Короче, у нее выработался условный рефлекс: как заходит в чужую комнату — сразу р-раз на ключ изнутри! Но мы будем терпеливы? Мы подождем, пока она проснется? Итак, «в ожидании Мариши!»
Ознакомительная версия.
