Первый. А поехали ко мне? А? Пока доберемся… Я по телефону поговорю, а потом как сядем!.. На кухне!.. Переночуешь у меня. Поехали.
Второй молчит.
Ну, смотри…
Второй. Я к тебе не хочу… Не то чтобы к тебе не хочу. Просто я твою кухню знаю… Знаю, что будем сидеть шептаться, потом забудем, заговорим громко, твоя зайдет на кухню в халате, будет жмуриться на яркий свет. Скажет: "Вы что, обалдели — уже третий час ночи…, совсем с ума сошли", и выйдет, а ты пойдешь к ней, чего-то будешь там пьяно извиняться, потом вернешься, скажешь: "Все нормально! Тока надо потише". Будем опять шептаться, курить в форточку, потом опять забудем, заспорим. Опять придет она, но говорить ничего не будет, просто зайдет, посмотрит молча и уйдет, ты опять к ней…, а потом сын твой придет…, тоже будет жмуриться…, попить придет… Опять шептаться будем…Нет, это не плохо…, даже хорошо…это… Просто я это знаю. Не хочу, извини… Ты чего смеешься?
Первый. Точно, так бы все и было… Как ты иногда можешь…
Второй. Я просто понял сейчас, что напиваться уже тоже не хочу. Потому что про это все знаю. Про… напиться.
Первый. А я наоборот. Вообще наоборот! Просто прямо… наоборот. То, что знаю, того и хочу. Как у детей — книжек много, а любимая одна… самая драная…, потому что по сорок раз в день, из конца в конец… Наизусть ведь… потому что любимая! (Разводит руками.)
Второй. Тебе хорошо! Ты как-то можешь… за какую-нибудь мелочь зацепиться, и тебе хорошо. Я давно замечал. Вот ты умеешь… как ты огурцом хрустишь! И мне сразу охота. Огурцы не люблю, просто так же хрустеть хочется. Или ты водку пьешь и как-то так крякнешь — аппетитно. Я так не могу. Ты чего смеешься?
Первый. Мне приятно просто. И знаешь, действительно… давай напьемся… завтра…а?
Второй. Я вот смотрю кино про… гражданскую войну, а там бандиты или анархисты пьют самогонку. Из таких больших бутылей…, здоровых, стаканами, мутную такую жидкость… и крякают так… Видимо, актерам весело бандитов играть… и мне всегда так хочется вот этой самогонки выпить… Я знаю, что такое самогон, — его не хочу. А хочу того, который там, в кино, с детства хочу. Да перестань ты смеяться! В самом деле…
Первый. Я тоже… мне казалось, что это должно быть что-то очень вкусное. Точно! Мутный такой, и бутылка такая… смешно… и ты, значит, тоже…
Второй. Ну… а чего смешного…
Первый. Просто я вижу, что теперь мне придется тебя уговаривать напиться.
Второй. Не надо мне этих жертв…
Первый. Да нет, я сам теперь хочу… В конце концов, им надо — они перезвонят. Так ведь?
Второй. Смотри, я уже не хочу… так что…
Первый. Нет, нет, решено, но только просто… для удовольствия, ладно? Без нытья.
Пауза.
Второй. Да пошел ты! Если ты считаешь, что я ныл, то иди, звони.
Первый. Погоди, погоди! Ты чего!.. Если пить, так пить, но не для того, что бы тебя лечить… Я не врач, понял. Ты… То едешь, то не едешь… То: "Оставайтесь здесь, я сыт по горло!.. Тут ловить нечего!" и т. д. Потом приезжаешь обратно, заваливаешь ко мне… ночью — и: "Я все понял… с иллюзиями больно расставаться… но только тогда становится видно!" и т. д. И надо с тобой пить… каждый раз.
Второй. Не было этого, я так не говорил! Такую пошлятину!.. Не ври, не ври! А… А если ты так это понял, то ты дурак, пошшшлый дурак.
Первый. А как тебя понимать?.. Откуда бы ты ни приехал — везде дураки, тупицы, педанты, извращенцы или вырожденцы. Не твои слова, что ли? То-гда чего ж ты туда так рвешься?.. Тебе же…
Второй. Какой же ты, однако…, одно слово — дурррак! Жизнерадост-ный дурак. Ты же все показно… Жизнерадостность твоя! Ты же ведь… хуже меня. Ты там просто трясешься от всего: "Как здорово! Ой-ой-ой, какая пре-лесть! Не может быть!" Стыдно же должно быть, хоть маленько.
Первый. Да, мне там нравится, понял! Нравится там… везде! Я так этим бельгийцам или каким-нибудь датчанам завидую. Вот он любит свой городиш-ко красивый. Красивый! Его любить можно. Вот церковь…, в ней его крестили, она красивая, чистенькая… Или кто-то родился в Барабинске и любит его…, но странною любовью, понял? Нужно столько всего сказать, чтобы тебя за идиота не приняли из-за того, что ты любишь этот город. Его же невозможно лю-бить… Это любить невозможно. Я просто в нем живу… и чего суетиться? Да! Жить в нем тяжело! И все… Хотя я и не в Барабинске живу… слава Богу. Но и там бы не сдох… бы…
Пауза.
Ты пойми! Для кого-то перебраться из Барабинска в Омск, например, большая мечта, проблема, переделка сознания и подвиг, чем для тебя уехать… на Луну… Я просто не могу тебе сильно посочувствовать в твоих переживаниях, потому что для парня какого-нибудь, который живет в какой-нибудь… Березовке, твои переживания — вообще космос… и нюни… космические…
Второй. Спасибо…. отлично!.. Мы вообще такие… других отлично понимаем! Всегда другого понимаем лучше, чем себя!
Первый. А как ты хотел?
Второй. Хотел по-другому, хотел, чтобы хорошо… это же понятно!
Первый. Ну, а если понятно все?… Тогда будем пить по-другому поводу…
Второй. Ты думаешь, мы будем с тобой пить?
Первый. Ха..х. А ты хочешь сказать, что не будем? А зачем тогда ты звал меня? Да так звал!
Второй. Только не для того, чтобы все это выслушивать!
Первый. А чего ты хотел, я не пойму?
Второй. Все, забудь, я тебя ни о чем не просил… Если хочешь, извини, хочешь?…
Уходят.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Первый солдат
Второй солдат
Снегурочка
Красивый сказочный зимний лес, в небе звезды. По сказочному лесу проходит Снегурочка. Первый и Второй появляются. Они приезжают на лыжах, приползают или опускаются на парашютах — это не имеет значения. Оба одеты в белые маскхалаты, у них вещмешки и разное оборудование. Некоторое время занимаются своим делом.
Первый. Пальцы совсем не гнутся уже…
Второй. Ставь здесь. (Кладут вещи.)
Первый. Кошмар… а..а. а… ужас, какой холод.
Второй. Значит… уточняю инструкцию (достает небольшую карту), мы… вот… ччерт… ага, мы… вот здесь.
Первый. Перестань, а…, я знаю, знаю.
Второй. Послушай… я скажу… Инструкцию слушал я, в конце концов. Не спорь. По сигналу мы взрываем этот объект. Вот это основной рубильник, если не сработает, подключаем вспомогательный…
Первый. Это серьезно или опять учимся?
Второй. Погоди…
Первый. Нет… это опять тренируемся или серьезно? Меня только это интересует.
Второй. Не знаю…, но взрывчатка была настоящая вроде. Но какая разница… все равно будем здесь… до утра.
Первый. Нам хоть видно-то будет, отсюда…
Второй. Будет, будет, все увидишь… вон там.
Первый. Ну… и то ладно…
Второй. Давай… устраивайся, устраивайся поудобнее.
Первый и Второй занимают позицию.
Первый. Пальцы вообще не гнутся, деревянные.
Второй. Ага… сколько градусов, интересно. Ты недосмотрел?
Первый. Не-а, впопыхах… забыл.
Второй. Сегодня что-то уж слишком… холодно.
Первый. Не говори.
Небольшая пауза.
Второй. Что-то у меня вот тут, че-то… как-то, запыхался что ли… Болит. Ты не знаешь, что вот здесь?…
Первый. Где?
Второй. Здесь вот, вот тут вот. (Показывает.)
Первый. Здесь? (Смотрит, где соответствующее место у него.) Не знаю… почки… или…
Второй. Почки? Почки сзади, вот тут вот… А я вот где показываю.
Первый. А. а… здесь!.. Печень тогда… У тебя…
Второй. У меня там же, где и у тебя… Разве у тебя здесь печень? Вот, где печень…
Первый. Ну, тогда… я не знаю… ты сам знаешь, чего спрашиваешь?…
Второй. Странно, никогда не болело тут…
Первый. Может… селезенка?
Второй. Селезенка?… Селезенка, а где у нас селезенка?
Первый. Нууу…(Неопределенно осматривает себя.)
Второй. Нет, наверное, нет. Почему-то кажется, что не селезенка. Вот еще и селезенка у меня тут, где-то есть. Какого только фарша во мне нету… Вот тут как-то жмет… Болит… Может аппендицит?…
Первый. Аппендицит вот здесь. Это я знаю. У меня его вырезали.
Второй. Где?
Первый. Вот здесь!
Второй. А..а. а… Значит, не аппендицит…
Небольшая пауза.
Первый. Когда же тепло-то будет?
Небольшая пауза.
Первый. Даже не верится, что вообще когда-нибудь будет тепло… Иногда, в самый трескучий мороз, смотришь, как люди по улице идут, сутулятся. Мороз! Снег под ногами визжит… От автомобилей дым, пар… Дымка такая висит… ну, мороз!.. И не верится даже, что вот прямо по этой улице можно будет идти в шортиках, рубашечке, асфальт будет плавиться, жару будешь ругать…, пиво холодное…
