идет по сцене).
Небольшая пауза.
(Глухо). Просто заткнуться и не мешать. Потому что все, что мы можем, так это только принять участие в этом сраном спектакле в качестве зрителей. Хлопать, кричать «браво», вызывать автора…
Короткая пауза.
(Остановившись возле стула). Нет, ты только посмотри, какая тут бездна фантазии! А вкусу-то сколько, Господи!.. И все это только для того, чтобы все вокруг думали, какое тут глубокое стечение обстоятельств, какой тут глубокий смысл, какой прекрасный замысел, тогда как на самом деле, Он просто играет нами, как куклами. Дергает себе за ниточки и требует, чтобы мы аплодировали и лизали Ему задницу…
На пороге комнаты появляется Маляр.
(Опускаясь на стул). Да вон, спроси хотя бы нашего Паганини! (Маляру, почти агрессивно). Вас что, опять кто-нибудь позвал?
Маляр: Меня?.. Нет, я сам пришел. (Оглядывается вокруг, пытаясь вспомнить, виновато улыбаясь). Вот только опять не помню, зачем. Просто напасть какая-то. Совсем памяти не осталось. (Наталье). Вы только не упадите.
Наталья: Я не упаду.
Борис: А хотите, я вам скажу, почему у вас памяти нет?.. Это потому что вас Небесный Кукловод морочит, вот почему. Привязал вас за ниточку и водит туда-сюда, как медведя, потому что это смешно.
Наталья: Боря!
Борис: Да, Он сейчас, наверное, просто умирает от смеха… Дерг! Дерг! (Поднявшись, Маляру). Вы сами-то разве не чувствуете, как вас кто-то за ниточки дергает? Дерг за одну, дерг за другую… Иди налево, потом направо. Подними руку, опусти голову. И так всю жизнь. Разве нет?.. Умножишь два на два, а тебе тут же не поленятся подсунуть «пять». Хочешь плюнуть, а начинаешь улыбаться. Возвращаешься домой, а оказываешься черт знает где. (Почти кричит). Хочешь послать все к чертовой матери, а вместо этого почему-то чувствуешь, что ты все еще кому-то что-то должен!
Наталья (спускаясь со стремянки): Не слушайте его. У него сегодня настроение плохое, поэтому он всех ненавидит.
Маляр: Нет, почему же… Мне кажется, в этом что-то такое есть.
Борис: Да неужели?.. И что же именно, если не секрет?
Маляр: Я, конечно, не Цицерон какой, чтобы все разложить по полочкам, но скажу, что иной раз определенно чувствуешь, что тебя прямо куда-то так и несет против воли, как будто тебя кто-то за ниточки-то так и дергает, так и дергает, словно ты не человек, а какая-то кукла беспомощная. (Увлекаясь). Я вам даже один пример могу привести, если хотите. Иной раз бывает, что выкрасишь что-нибудь в самый что ни на есть обыкновенный зеленый, такой, что зеленее-то, кажется, и не найти, да только потом, когда краска подсохнет, оказывается, что выкрасил-то совсем не в зеленый, а в синий!.. В натуральный синий выкрасил, вот что любопытно! Вот тут, ей-Богу, руками-то и разведешь. Потому что красил-то ведь в зеленый, и планировал в зеленый, а в результате получилось, что покрасил все в совершенно и окончательно синий… Ну, как это, извиняюсь, понимать?
Наталья (присев на ступеньку стремянки): А может, это у вас от дальтонизма.
Маляр (с воодушевлением): И я сначала тоже думал, что от дальтонизма. (Понизив голос). Но только какой же это, простите, дальтонизм, если всякий раз, когда вот так вот ошибешься, оказывается, что синий-то цвет выглядит гораздо лучше?.. Понимаете?.. Гораздо лучше выглядит, так что потом еще ходишь, да удивляешься, что поначалу-то хотел красить в зеленый, да еще и Бога поблагодаришь за то, что в результате оказался все-таки не зеленый, а синий, потому что синий, ну, во всех отношениях выглядит намного лучше… Гораздо лучше выглядит… (Последние слова произносит медленно, после чего смолкает под взглядами Бориса и Наталии).
Короткая пауза. Наталья и Борис молча смотрят на Маляра.
(Неуверенно). Что?
Борис (сухо): Ничего. (Неторопливо отходит в сторону, но сразу же возвращается назад). По-вашему, значит, получается, что синий, который неизвестно откуда взялся, выглядит лучше зеленого, которым вы хотели красить?.. Так что ли получается?
Маляр: И даже не сомневайтесь. Гораздо лучше выглядит.
Борис (повышая голос): Как же он может лучше выглядеть, если вы красили совсем другим?
Маляр: Уж поверьте моему опыту. Намного лучше выглядит.
Борис (закипая): Минуточку… Но ведь сначала-то вам зеленый нравился, верно? Вы сами сказали, что хотели сначала зеленым красить… Зеленым ведь, а не синим.
Маляр: Это ничего не значит, что сначала.
Борис: То есть, как это, ничего не значит? Нет уж, извините. Как раз это-то и значит… Сначала вам нравится зеленый, а потом, когда вам подсовывают вместо него синий, вам почему-то немедленно начинает нравится синий, хоть только что вам нравился вот этот самый зеленый… Вы же сами сказали, что он вам нравился.
Маляр: Да ничего он мне особенно не нравился.
Борис: Извините. Как же вы тогда им красили-то, если он вам особенно не нравился?
Маляр (растерян): Да, так вот и красил. Обыкновенно красил.
Борис (Наталье): Нет, ты слышала?.. Он, оказывается, обыкновенно красил!.. Так, обыкновенно, что после этого он почему-то на зеленый и смотреть не хочет, зато без ума от синего, так что дай ему только волю, он все бы вокруг покрасил одним только синим… (Маляру). Ну, что, ведь покрасили бы?
Маляр (ошеломлен): Да, помилуйте, ну, зачем бы я стал все красить в синий?
Борис (кричит): Да затем, что вам от него деваться некуда, вот зачем!.. Потому что вам его против вашей воли подсунули и теперь вы кричите, что вы от него без ума, как будто это правда ваш любимый цвет!.. А если бы вам вместо синего подсунули бы оранжевый, то вы бы все в оранжевый стали бы красить и тоже кричали бы, что это ваш любимый цвет! А все это потому, что вы готовы заранее согласиться со всем, что бы вам там ни подсунули, вот почему!.. С любым, прости Господи, дерьмом на палочке!
Наталья: Борис!
Борис: Что, «Борис»!.. Ну, что «Борис»?.. Да, ты только посмотри, – человеку подсовывают какую-то синюю дрянь, а он только кланяется, да еще норовит в придачу ручку поцеловать!.. А что самое интересное, так это то, что на самом деле ему все это совершенно безразлично, – зеленый там, синий, или оранжевый, – потому что ему просто наплевать на все это, вот и все! (Маляру). Вам поэтому и подсовывают вечно черт знает что, потому что вам на все наплевать с Эйфелевой башни…
Наталья: Не слушайте его. Он глупости говорит.
Борис: Все бы такие глупости говорили!.. Да если человеку не все равно, разве станет он благодарить или кланяться!.. Он кричать будет, вопить будет, голосить будет во все горло, что дважды два четыре, а не пять и не десять, а зеленый цвет, это совсем не то же самое, что синий, понятно?.. А вы… (Презрительно, сквозь зубы). Господи… (Отходит, махнув рукой, но сразу же возвращается).
