ПОЧТИ ВСЕ. Я... Я.
НЕЛЮБОВ. И вся теория... Мы все готовы.
КОРОЛЕВ. Нет, так нельзя. Я должен видеть лицо каждого. Вот вы готовы лететь?
НИКОЛАЕВ. Если позволите... Да.
КОРОЛЕВ. Вы?
ТИТОВ. Готов.
КОРОЛЕВ. Вы?
НЕЛЮБОВ. Я же сказал. Готов хоть сейчас, и был готов лететь, еще не приступив к прохождению медицинской комиссии. Не понимаю – зачем нужно было столько ждать!?
КОРОЛЕВ. Вы?
БЫКОВСКИЙ. Если Родина скажет, если мама прикажет... Конечно готов!
КОРОЛЕВ. Вы?
БОНДАРЕНКО. Я не из великолепной шестерки избранных. Но к полету готов.
КОРОЛЕВ. Спасибо! Молодцы! Другого я не ожидал. Пожалуй, хватит. Хотя... Николай Петрович, вы всех собрали? Увидел Гагарина. А ваше мнение?
ГАГАРИН. Я бы лучше поспал в данный момент, Сергей Павлович.
КОРОЛЕВ. Вот как? Вы всегда были впереди. Что случилось? Или не готовы к старту?
ГАГАРИН. К старту готов! К космическому полету нет!
КАМАНИН. Какая разница? Опять умника разыгрываете?
КОРОЛЕВ. Пусть говорит. Я ведь действительно спрашивал о старте.
ГАГАРИН. Я считаю. Я надеюсь, Сергей Павлович, что ваше предложение всего лишь шутка. Хотя ребята приняли ваше предложение всерьез.
КОРОЛЕВ. Нет... И все же... Почему вы не готовы к полету?
ГАГАРИН. Макакам, собачками мы, наверное, действительно все готовы лететь. Особенно, если предложение исходит от вас.Но ведь отправить пассажира, балласт вы могли еще в 1957 году. Выбор был большим. А вы не сделали это. Сейчас же, ни один из нас не овладел пока навыками управления кораблем в достаточной мере. А лететь без этого нельзя.
БЫКОВСКИЙ. Ну, ты даешь, Юрочка!
НЕЛЮБОВ. Не расписывайся за других.
КОРОЛЕВ. Я и не говорил, что требуется ваше профессиональное мастерство. Достаточно крепкого здоровья. На сегодняшний день мы имеем уже совершенные системы жизнеобеспечения, и, в отличие от 1957 года, мы можем с гарантией послать в космос даже человека. Просто человека. Проверить – может ли человек длительно работать в космосе? Это тоже серьезный научный эксперимент, на котором настаивает Академия Наук. Ученые хотят постепенно осваивать космос, а не шагать семимильными шагами. Придет время и полету, в котором человек будет осознанно управлять кораблем. Пока мы к этому не готовы. Верно... Так вы готовы?
ПОПОВИ. Да готов он! Больше других готов!
ГАГАИН. Если науке угодно использовать меня только в качестве кролика... Нет, не согласен! Я все-таки человек и готов к большему.
КОРОЛЕВ. Если нужно будет использовать, используем... Меня тоже используют. И, как видите, жив.
БЫКОВСКИЙ. Юра, ты чего уперся?
ГАГАРИН. Не согласен... В 1957 году может быть и согласился бы. Даже на начальном этапе нашей подготовки согласился бы. Но сейчас все мы совсем другие. И как люди, и как специалисты.
КОРОЛЕВ. Продолжайте. Я слушаю.
ГАГАРИН. Тогда, в начале нашей подготовки, я и не видел другого варианта. Сейчас он есть. Собаки выжили, и мы не умрем. Собаки отдают своюжизньради людей, а ради кого мы должны рисковать своей жизнью?
КОРОЛЕВ. Выходит, вы плохо слушали лекции медиков. Не знаете разницы между психикой людей и животных. Ученые все еще считают, что результат общения человека и невесомости пока неясен.
ГАГАРИН. Я не верю в помешательство человека.
КОРОЛЕВ. Мне вы тоже не верите? А может быть вашего энтузиазма и хватило только на первый этап подготовки? Может быть, пора и уйти добровольно?! Решайте. Я препятствовать не буду. Честных людей я уважаю.
ГАГАРИН. Вам я верю. Но из отряда добровольно не уйду. Я привык мыслить самостоятельно и этого права никому не отдам.
КОРОЛЕВ. А если поступит приказ? ... Обстановка сейчас сложная. Я же сказал – не мы одни готовимся к полету. Вы понимаете, что это такое оказаться в роли догоняющих?
ГАГАРИН. Нет... Американцы отстают от нас. Не на много, но отстают. Кроме того, они заявили, что их человек уже в первом полете будет управлять кораблем. Как же мы тогда будем выглядеть со своим первым человеком-собачкой? А вот если сразу один-два оборота сделать. Тогда другое дело. Пусть догоняют.
КОРОЛЕВ. Молодец! Вот за такой отпор хвалю. Главное – конкретные предложения... И, все ж... если подумать...
НЕЛЮБОВ. Тебе же сказали и про собак и про новую систему жизнеобеспечения... Из-за тебя могут сократить программу полетов на один старт!
ГАГАРИН. Я буду готов к космическому полету, если риск будет оправдан. Кстати, при прыжке в космос, человек будет в невесомости секунды. Возможность работы в таких условиях мы проверяли при полетах на невесомость на самолетах. А один оборот это уже полтора часа невесомости.
КОРОЛЕВ. Что ж. Это не трусость. Это позиция. Хотя она и не совпадает на данном этапе с мнением ученых. Посмотрел на Каманина...Но совпадает с моим мнением. Должен признать, что вы все меня порадовали. В космос, конечно, мы никого не пошлем без соответствующей подготовки и обеспечения гарантий безопасности. Но и слишком большого объема научных исследований в первом полете не обещаю. Первый он и есть первый... До свидания. Быстро уходит с Каманиным.
НЕЛЮБОВ. Так ты герой или зануда? Гагарин пожал плечами, устало сел на стул, закрыл глаза. Общее волнение и шум перерастают в спор.
Затемнение. Затем в свете прожектора на авансцене Попович.
ПОПОВИЧ. А ведь он был прав. Если мы уважали себя, то лететь было нельзя. Мы морально были не готовы... И, если согласились все лететь на одном голом энтузиазме, бравируя своим геройством, то не были готовы лететь вдвойне – и морально, и профессионально. А Гагарин? Выходит, что он уже тогда был морально готов к полету и не позволил своей совести ни малейшего послабления... Подходит Титов. Даже ради полета! И ведь он понимал, чем это может для него кончиться.
ТИТОВ. Романыч, неужто и ты мучаешься?
ПОПОВИЧ. Есть малость. Но в принципе, решил.
ТИТОВ. И кто же?
ПОПОВИЧ. Гагарин.
ТИТОВ. Согласен. Хотя очень хочется, самому слетать... Ты помнишь, в госпитале. Он ведь помог мне. Не побоялся пойти к врачу, объяснить причину моего невольного психологического срыва. Я тогда не понял его поступка. А ведь он мог запросто загреметь вместе со мной... А когда мой сын, едва родившийся, умер... Расслабился я тогда, захандрил. Каманин с Карповым знаешь, как к этому относятся. Они могли не только кровушки попортить, но и отчислить. И, никто иной как, Гагарин первым открыто стал на мою защиту... А ведь мы не были с ним дружны. Вот и выходит, что случись подобное с любым парнем из отряда, он поступил бы также.
ПОПОВИЧ. Да. Если бы тогда прошло предложение о замене тебя в шестерке, развалился бы наш отряд как гнилое дерево от слабого ветерка... Один за всех, и все за одного. Голосовали за это правило мы все, но... подтвердить это правило оказалось труднее...
ТИТОВ. За один этот поступок, Гагарин достоин быть первым.
ПОПОВИЧ. Выходит, что ты не хочешь оценивать профессиональные качества кандидатов?
ТИТОВ. Тут мы все равны. Программа первого полета не велика. Выживи и вся задача. А аварийное управление кораблем, по сути, доступно средней руки летчику. Главное, чтобы он не запаниковал.
ПОПОВИЧ. А первым полететь все-таки хочется... Я вспоминаю госпиталь. Уже тогда многое можно было увидеть в нас.
Затемнение. Затем в свете госпитальная палата. В палате в больничных халатах Нелюбов, Попович, Титов. Входит Таня.
ТАНЯ. К вам можно?
НЕЛЮБОВ. Татьяна! Милая Татьяна! Ты свет и радость, Солнце принесла! Желанный гость...
ТАНЯ. Вы, наверное, поэт?
НЕЛЮБОВ. Нет. Я прозой больше. Но и возвышенных полетов мысли не чураюсь.
ТАНЯ. Красиво получилось. А еще немножко?
НЕЛЮВ. Не стоит больше, Таня... Вы словно мотылек – стройна, легка, ну явно невесома. Волшебница. Вы дьявольски красивы.
ТАНЯ. Смеетесь. А я из деревни и от красоты лишь коса одна и осталась. Однако, за добрые слова спасибо.
НЕЛЮБОВ. Готов их повторить. Сейчас? В любое время дня и ночи!
ТАНЯ. Не надо повторять... Ведь я все понимаю. Куда мне до небес. У вас ведь просьба ко мне?
НЕЛЮБОВ. Я не хотел обидеть... Все дело в том... Блуждать в медицинских потемках для меня страшнее смерти. Ты можешь рассказать об особенностях предстоящих проверок?
ТАНЯ. Я с радость помогу. Но мои советы не всем помогают.
НЕЛЮБОВ. Мне помогут. Буду благодарен. Входят Николаев, Быковский, Бондаренко.
БЫКОВСКИЙ. Опят по чью то душу?
ТАНЯ. Ой, что же это я. Нелюбов кто?
НЕЛЮВ. Так я и есть.
ТАНЯ. Вам направление. Кабинет пятнадцать. Психолог. Через двадцать минут.
НЕЛЮБОВ. Хорошо хоть не вчера.
ТАНЯ. До свидания. Хочет уйти, возвращается. Не спорьте с психологом. Он этого не любит. Кое-кто уже пострадал. Уходит.
НИКОЛА. Похоже, медики дорвались до своего любимого пирога. Не жалеют нашего брата.
БОНДАРЕНКО. А мне интересно... Входит Гагарин. Еще новичок.
НЕЛЮБВ. Кандидат на сердце и корону.
БЫКОВСКИЙ. Красавец! Откуда?
ГАГАРИН. Из Заполярья... Юра... Гагарин.
БЫКОВСКИЙ. Валера. Факт, не требующий доказательств... А хлопец, вроде, ничего. Как, мужики, возьмем в кампашку?
