Фрол (грозя пальцем). И тебе, невера, покажу; хоть тебе век замужем не бывать.
Глаша. Коль мне замужем не быть, кого ж покажешь?
Фрол. А есть у нас у всех женишок знатный — в деревянном кафтане ходит, смертным часом звать.
Маша. Ох, бабушка, что пугаешь-то!
Фрол. А вы над бабкой не смейтесь!
Мамка. И то, девушки, над ворожеями никогда не смейтесь. Они, ворожеи, вороватые, завсегда повредить могут. (Аннушке.) Что ж, царевна моя белая, призадумалась? Аль ворожить раздумала?
Аннушка. Ох, страшно стало. Ишь она, ворожея, строгая какая.
Фрол. Меня, старой, не бойся. Я только к вострухам строга, а скромниц люблю. Аль и ты не веришь, что покажу? Так вот дочку мою крестную поспрошай — правду ль говорю.
Аннушка. Вправду, Варюша, ты суженого своего видела?
Варюша. Видала, боярышня.
Аннушка. В зеркале?
Варюша. Да, в зеркало крестная показала.
Аннушка. А наяву после не случалось?
Варюша. Видела одного паренька — точь-в-точь; и не здешний, московский — а случится ли выйти за него, еще не знаю. Сдается, будто и выйду.
Аннушка. Ой?
Варюша. Хоть побожиться.
Аннушка. А не страшно… в зеркало глядеть?
Варюша. Сначала боязно, а там — ничего. Ну, а как он явится — тут сердечко защемит, точно кольнет кто, даже вскрикнешь.
Аннушка (помолчав, Фролу): Ну, была не была, — ворожи, бабка!
Фрол. Ладно. Ну, а на примете у тебя молодца нету?
Аннушка. Где быть! Я из терему ни шагу.
Фрол. Ты теперь, мамка, ответ держи. Отец с матерью на Москве женишка какого не отыскали ли? Не слыхала?
Мамка. Нету, бабушка, не слыхивала.
Фрол. Сама, старая, на кого не подумала ли?
Мамка. Сама — повинюсь — женишка заприметила; не знаю, боярышне как — по нраву придет ли?
Аннушка. Еще какого жениха приметила? А мне небось, старая, не скажешь!
Мамка. Согрешила, боярышня, подумала. Не богат женишок, Да пригож. А по имени Фролом звать, по отчеству Скабеичем величать.
Груша. Хорош жених!
Мамка. А чем, востроглазая, дурен?
Груша. Тем, что ведомый плут — мамонька сказывала.
Мамка (осердясь). Много твоя мамонька знает, за то и состарилась скоро: сорока нет, а волос сед.
Груша. Сед ли, нету — не тебе судить! А что он вор, так вор. Вор, вор, вор!
Мавруша (схватив Грушу за руку). Что ты, боярышня! В своем ли ты уме? Ведь она, ворожея, Фролова крестная!
Маша. Ох, Груша! Опять попалась!
Мавруша (живо, Аннушке). Да и неправду про Фрола бают: я его в церкви видала — таков-то хорош!.. хоть тебе, государыня, так в версту*, я, грешным делом, сама богу поклон, а глаза на него норовят.
Аннушка. Ну, худ ли, хорош, только вряд ли мне за ним жить.
Фрол. Не говори, дитятко, чего не знаешь. Своей судьбы никто не ведает.
Аннушка. Ну, ладно, он ли, другой, давай, бабушка, ворожить. — Да ты шубы что ж не снимешь — жарко ведь.
Фрол. И, государыня. Дело мое старое: тебя кровь молодая греет, а у меня и крови-то нету — только кожа да кости остались.
Аннушка. Ты хоть платок бы развязала.
Фрол. Нельзя, дух выйдет.
Аннушка. Какой дух?
Фрол. Ты думаешь, ворожба — дело легкое? Шутишь! Я сегодня целый день готовилась: все по избе часа три прыгала, вертелась да приговаривала: «ух, ух, накати дух!»
Мавруша (почти вскрикивая). И накатил?
Фрол. Вестимо, накатил.
Мавруша (толкнув мамку). Я сказывала…
Мамка (тихо). Нишкни!
Фрол. Ну, теперь все ступайте, вдвоем меня с боярышней оставьте. Ты, мамка, гляди, чтоб на десять сажон духу человечьего не было: не то — боярышню испортишь. Да меня и не обманешь: на три аршина в землю вижу. (Строго стучит клюшкой.) Коли крикнет, не полошайтесь. Пока не позову — не входите. (Опять стучит.)
Мамка (Аннушке). Выйти, государыня, прикажешь?
Аннушка. Ну… идите, идите.
Все, кроме Аннушки и Фрола, уходят.
Фрол. Ну, садись, дитятко, вот тут. Так (она села). Свечи здесь вот поставим. Бери зеркальце. Наводи — вот эдак. Смотри.
Аннушка. Ох, бабушка, страшно.
Фрол. Не бойся: я тут буду. Шептать в уголку стану. Только ты отнюдь не оглядывайся, пока не велю: беда будет.
Аннушка. Ох, страшно! Руки дрожмя дрожат.
Фрол. Нишкни.
Аннушка сидит перед зеркалом; Фрол отходит, снимает потихоньку шубу и кику, отирает усы, охорашивается, и затем на цыпочках подходит и становится сзади Аннушки. Она видит его в зеркало, вскрикивает, закрывает лицо руками и припадает головой к столу.
Фрол (старушечьим голосом). Что, дитятко? увидала, знать?
Аннушка. Ох, видела, видела! — Что, бабушка, суженый это был?
Фрол (также). Ряженый, дитятко, ряженый.
Аннушка. Разглядеть только не успела. Еще нельзя ли?
Фрол. А ты оглянись.
Аннушка оглядывается, хочет вскрикнуть и не может. Фрол также молчит. Оба смотрят изумленными глазами друг другу в лицо.
Аннушка (слабо). Так ты…
Фрол. Я — Фрол Скабеев. Жив стою
Перед тобой: тот самый — что сегодня
И плутом здесь, и вором величали.
А я не вор…
Аннушка (опомнясь). Нет, вор. Зачем ко мне
Ты в терем девичий забрался? Думал,
Что на тебя управы не найду, —
Что волен ты со мной, что хочешь, делать?
А коль я крикну, да сбегутся люди…
Фрол. Тебе же хуже будет. Все узнают,
Худая слава побежит по людям:
«Мол, у Нащокиной-то в терему
Мужчину молодого изловили».
А сведают: изловлен я, — прибавят:
«Мол, Фролка своего не упустил».
(После молчания, с уверенностью.)
Да ты не крикнешь…
Аннушка. А сейчас скричу.
Фрол. Как оглянулась — закричать хотела,
Да духу не хватило; а теперь…
Аннушка. Тогда-то я перепугалась насмерть;
Теперь опомнилась, сейчас скричу…
Фрол (полушутливо, полугрозно).
Ан не скричишь! Шалишь. Нельзя тебе!
Ты думаешь, что я пошел сюда
Так, без опаски, как пришлось? — Ошиблась!
Я на походе заговор прокликал;
Заговорил, чтоб ты меня любила:
Нет воли у тебя теперь — моя ты,
В моей ты воле и в моей ты власти! (После молчания.)
Что ж, правда-т нешто не моя? Скричала ль?
Скричала ли? (Более ласково-шутливым тоном.) Да полно же, Анюта…
Ведь я не лютый волк, не лиходей
Какой! Куда, далеко! — На меня, брат,
Чуть полюбовнее девчонка взглянет —
Я и растаял, словно вешний снег
От солнышка. (Настойчиво, как дети просят.)
Взгляни и ты, взгляни же! (Аннушка взглядывает.)
Ну, вот взглянула же! Ну, вот спасибо! Спасибо! (Тоном, каким с нравными детьми говорят.)
Ну, о чем, о чем опять
Нахмурилась? Ты слушай, что скажу:
Да из меня — все лаской можно сделать;
Ну, хоть веревки вей. —
Такой-то выйдет
Муж шелковый-прешелковый — ей-богу!
(Аннушка упорно молчит, опустив глаза в пол.)
Ох, и пренравная ж девчонка ты!
Другая — молодца такого-то, как я, —
И целовать и обнимать бы стала.
А ты… Э, что ж ты покраснела, а?
Аль думаешь: мол, стыдно целоваться?
Э, полно! Вздор. Ты не красней! Гляди-ка:
Я путь-дорожку укажу, Анюта!
И таково-то сладко поцелую.
(Он подходит ближе, она отскакивает.)
Что пятишься? Аль думаешь я вру?
Не сладок поцелуй? Ей-богу, сладок!
На свадьбах даже «горько» говорят,
Мед подслащают сладким поцелуем.
Да вот гляди!
(Подступает решительнее, хочет обнять ее; она с силой отталкивает его.)
Фрол (про себя). Вот на!
Али коса на камень наскочила? (Громко.)
Да полно ты! Ишь, шутки у тебя
Какие несуразные! Я с лаской,
А ты… (Опять хочет обнять.)
Аннушка (отталкивая с силой).
Поди ты прочь! Прочь, говорю:
Теперь скричу, себя не пожалею… (Слезы брызнули у нее из глаз.)
Фрол (про себя). Заплакала в придачу! Ну, брат Фролка,
Не чаяли мы эдакой беды! А попытаемся еще — авось ли
Наладим.
(Громко, но не так развязно, как прежде.)
Плачешь-то о чем? Аль я
Тебя обидел? Что худое сделал?
Аннушка. За добрым делом что ль пришел сюда?
Фрол (стараясь попасть в прежний шутливый тон, что ему не удается).
И то за добрым… право же… ей-богу!
Я… да я… я свататься пришел;
Я парень молодой, а ты девица
На выданьи… я свататься пришел…
Аннушка. Не ври! Не свататься пришел на мне ты, —
Какое сватанье у девки с парнем! —
Пришел меня бесчестить и позорить.
Ты никогда не видывал меня,
Да и не мог нигде; я в церкви
В своей бываю, наверху, в домовой…
Аль по дороге где меня ты встретил?..
Нет, ты не видел и не мог ты видеть
Меня! Ты воровски залез в терем,
Чтобы меня бесчестить и позорить!
Фрол (про себя). Ну, Фролка, не плошай! Смелее действуй!
(Громко, сам не зная хорошенько, что говорит.)
Да нет же, нет! Я полюбил тебя!
Аннушка. Как полюбить меня ты смог, не видев?
Слыхала я — мне кто-то говорил —
Что так порой бывает: встретишь
Ты молодца — и глянешь на него,
И встретишься ты с ним очами с очи,
И словно в сердце кто кольнет, — полюбишь,
Сама не знаешь как, и он не знает.
Фрол. И я вот для того пришел к тебе:
Взгляни мне в очи, тоже прилучится.
Аннушка (со слезами в голосе, но отнюдь не плаксиво).
Не смейся ж надо мной, не надсмехайся.
За что меня, за что пришел бесчестить?
Аль батюшком-родителем обижен
И отомстить на мне обиду вздумал?
Аль кто из нашего честного роду
Тебя, безродного, когда обидел?
Да я-то чем, чем пред тобой повинна?
За что меня бесчестишь и позоришь?
Аннушка. Нет так. Зачем пришел?
Зачем ты здесь? Скажи! Ну, отвечай же.
Фрол. И сам не знаю, как сюда попал,
Должно, что хмельным вихрем занесло.
Аннушка. Вот так вернее. Так зачем же лгал,
Что любишь-то, что свататься пришел?
Фрол (про себя). Тьфу, неотвязная! Никак не сладишь! (Громко, с досадой.)
Ты — что же? точно допытаться хочешь,
Зачем пришел? Все подлинно узнать?
Всю правду выложить на стол прикажешь?
Аннушка. Всю правду говори! Хочу я правды!
Да не обманывай. На сердце положуся:
Коль скажет сердце: «правду говорит»,
Тогда поверую; а коль не скажет,
Коль промолчит правдивое сердечко,
Так значит — и теперь солжешь.
Фрол (с досадой и на неудачу, и на себя, начинает с каким-то неестественным злорадством, но в дальнейших речах становится естественнее).
