НОВИКОВ. А я не скрываю, пишу: служим за границей, в увольнения ходим в классные дискотеки и стриптиз — клубы.
МЕДВЕДЕВ. Без писем никак нельзя. Получишь письмо, и повеет домом, родным воздухом. Живо представляю родных, что сейчас делают. Забываю на время о черномазых, что в любую минуту могут убить. Две радости у солдата — письмо из дома и баня.
ИСМАИЛОВ. (Новикову). Несерьезный человек, всем врешь.
МЕДВЕДЕВ. Без уверенности, что тебя ждут, служба совсем невмоготу покажется.
НОВИКОВ. Ждут, пока не подвернется кто-то, а тогда раз — и в ЗАГС.
ИСМАИЛОВ. Зачем так плохо думаешь о девушках, самого перестали ждать?
НОВИКОВ. Почему плохо? Какие есть, так и думаю. На гражданке девахи по-прежнему меня ждут. Здесь, в санбате, хоть сейчас краля готова под венец.
ИСМАИЛОВ. Ну и свистун, ты, Новиков!
Входят ст. л-т Максимов и рядовой Корсунский.
МАКСИМОВ. Что еще за посиделки? Был отбой. И костер немедленно загасить.
МЕДВЕДЕВ. Костер ни откуда не виден, проверяли.
НОВИКОВ. Не спится, товарищ ст. л-т. Приказ о дембеле вышел, а вы отбой. Пусть салаги отдыхают, ветераны, что умаялись. Нас, дедов, оставьте, пожалуйста. (Снова берется за гитару, звучит мелодия все той же песни).
МАКСИМОВ. Накурился опять?
НОВИКОВ. Никак нет, все что достали, давно засмолили. Нового никто не предлагает, чеки требуют, баксы.
МАКСИМОВ. Жалко мне тебя, Новиков. Пропадешь на гражданке. Не избавишься от наркоты, окажешься на зоне. Спать, немедленно!
ИСМАИЛОВ. Товарищ ст. л-т, посидите с нами, попоём. В такую ночь разве уснёшь.
МАКСИМОВ. Тоже мне, деды! Давно салагами были? Какой пример молодым показываете? Гасите костёр, и всем спать.
МЕДВЕДЕВ. Мы на войне, товарищ ст. л-т, не на учениях. В полку достаточно погоняли. Скажите лучше, Бевзенко и афганцы ничего о Вихрове и Маслове не узнали?
МАКСИМОВ. Подождем рассвета, утром еще раз прочешем кишлак. В Вихрове я уверен. Да и Маслов не должен подкачать. (Садится у костра, подбрасывает хворост в огонь). Мне тоже не уснуть, а ты (Корсунскому) марш отдыхать! Ребята не дают покоя, куда подевались? Душманскую вылазку, как понимать — разведка? Ждут, значит, караван. Выходит, без дела не останемся.
МЕДВЕДЕВ. Мало им дали? Двое убитых, раненные, не сунутся больше.
МАКСИМОВ. Когда духи отступали, Вихрова я видел.
ИСМАИЛОВ. И Маслов был с нами. В плен взять не могли.
На верхней террасе из дувала появляется Далила. Потягивается, делает несколько гимнастических упражнений и спускается к костру. Солдаты перестают петь, восторженно приветствуют ее.
НОВИКОВ. К нашему шалашу, просим!
ДАЛИЛА. Добрый вечер! Не спите, караулите?
МЕДВЕДЕВ. Отдыхаем, караул внизу. Разбудили вас?
ДАЛИЛА. Да нет, на верху не слышно ничего. Не спится. Вздремнула чуть-чуть и проснулась. Предчувствие нехорошее. Жуть какая-то снилась.
ИСМАИЛОВ. Возможно, на левом боку спали.
ДАЛИЛА. Не помню, имеет значение?
МАКСИМОВ. (Далиле). Наш медик учит, на левом боку нельзя спать. Исмаилов, объясни девушке.
ИСМАИЛОВ. От тяжести тела, сердце мгновениями останавливается. В тот момент и снится разная жуть — тебя убивают, ты проваливаешься в пропасть.
НОВИКОВ. Меня каждую ночь во сне убивают. Один и тот же сон. Другие видят дом, родителей или девушек своих, а я вижу войну, на каком бы боку не спал. Засыпая, стараюсь думать только о хорошем, о гражданке, а засну — появляются духи, наш прапор, старлей, потом кто-то пытается ударить ножом или стреляет, граната рвется в руке. (Берет гитару и поет).
Я тоскую по родной земле,
По ее рассветам и закатам,
На афганской выжженной земле,
Спят тревожно русские солдаты
МАКСИМОВ. (Солдатам). Что с вами поделать? Сидите, только тихо, не разбудите остальных. (Далиле). Не будем мешать. (Уходят, Максимов расстилает плащ-палатку на одном из камней и они садятся).
МАКСИМОВ. Как тебе бой, испугалась?
ДАЛИЛА. Был бой? Несколько мятежников, завидев наших, бросились в рассыпную, кто куда. Может ты, товарищ Сергей, боя настоящего не видел? Мне довелось побывать! Видел бы меня в деле, не спрашивал. После боя за хлебозавод в Кандагаре, когда меня чуть в плен не захватили, на подобные перестрелки смотрю, как на детские забавы, и внимания не обращаю.
МАКСИМОВ. Да ты и в правду герой, оказывается.
ДАЛИЛА. Обыкновенная женщина, призванная революцией. Трусиха как все, но стараюсь не показывать страха.
МАКСИМОВ. В плен, говоришь, чуть не взяли, расскажи.
ДАЛИЛА. Тебе интересно? Думала тогда — конец. Бандюги захватили живой, а я больше всего боюсь не пули, а пыток. Испугалась! Пистолет у меня не отобрали, и я поняла — выход один, застрелиться. Фазиля обыскали, а меня забыли или не решились. Мы тогда с Фазилем проводили митинг в только — что освобожденном правительственными войсками, кишлаке. Все подходы к митингу охраняли наши, на шоссе два бэтээра, все спокойно. На площади собрались дехкане, старики, женщины, детишки. Выступил Фазиль, беру слово я. Начала говорить и вдруг: пах-пах. Пуля мимо уха. Слегка задела. Пощупай (берет руку Сергея и подносит к уху). Чувствуешь след? Вторая пуля раз! И сквозь рукав, только дырку в куртке оставила. Рядом вдруг раздается автоматная очередь. Падают наши охранники. Один, второй. Старики, что стояли в первом ряду и слушали, распахивают халаты, а под ними автоматы. С криком "Аллах Акбар!" начинают стрелять. Нас с Фазилем окружили, да быстро, неожиданно, мы и оружие вытащить не успели. Схватили и поволокли к кяризу. Видимо к главарю. Я уже сказала, Фазиля обыскали, а меня не догадались или забыли. И вдруг мне, безбожнице, Аллах подсказывает. (Показывает). Выхватываю пистолет и раз, раз в своих конвоиров. Фазиль, воспользовавшись суматохой, выбивает автомат у бандита и дает очередь. Я подбираю на земле второй автомат и мы, отстреливаюсь, бежим к дувалу. Тем временем подоспели наши сарбазы.
МАКСИМОВ. Двоих положила на смерть?
ДАЛИЛА. Если бы двоих только.
МАКСИМОВ. Война не женское занятие, а тем более гражданская война. Самое страшное, что можно представить. В детстве, помню, о некрасивых девчонках мы говорили — "страшней гражданской войны". В смысл не вдумывались, а теперь до меня дошло. Понял, как страшна гражданская война, когда не знаешь где друг, где враг, когда брат стреляет в брата, сын в отца.
ДАЛИЛА. Если стреляют в человека — всегда страшно.
Окраина, кишлака. Из кяриза, сигналя электрическими фонариками, выползают душманы и расходятся группами.
МАКСИМОВ. В лунном свете ты, и в правду, похожа на восточную принцессу. Такая красивая! Нам бы о любви говорить, а мы о чем? Наконец — то остались одни и опять о войне.
ДАЛИЛА. Когда из-за каждого камня ждешь выстрела, о чем еще говорить?
МАКСИМОВ. О нас с тобой. О луне, звездах, любви.
ДАЛИЛА. О любви в нашей стране не принято говорить вслух. В сказках если. Коран тысячу лет запрещал. Ты человек европейский, образованный, выходит, тебе, и рассказывать, а я послушаю. (Максимов несмело пытается обнять ее, кладет руку на плечо, Далила решительно убирает ее). Это обязательно? Убери руки!
МАКСИМОВ. Тебе неприятно?
ДАЛИЛА. Не нужно. Ни к чему.
МАКСИМОВ. Ты словно с другой планеты. А если меня переполняют чувства? Не могу сдержаться! Тянет к тебе, хочу прижаться, обнять, прикоснуться к твоей красоте. Взять её частицу.
ДАЛИЛА. Охладись, спустить к арыку, и умойся холодной водой. (Сергей снова пытается обнять ее, но Далила встает). Ухожу! Я тебе не девчонка из Марьиной рощи, с которой всё можно в первый вечер. Если штаны надела и все время среди мужчин, не значит, что потаскушка. Так, помнится, русские называют подобных женщин?
МАКСИМОВ. (берет ее за руку и усаживает обратно). Прости, меня. Зря обиделась, азиаточка, ты моя! И девчонки из Марьиной рощи тоже не позволяют лишнего.
ДАЛИЛА. Не рассказывай, видела, что позволяют. За пять лет в Москве всего насмотрелась. (Садится). Расскажи лучше о своей девушке, ждет тебя, верит, а ты тут азиаточку охмурить пытаешься. Почему так меня назвал?
МАКСИМОВ. Ты напомнила, что я из Европы, а сама значит из Азии. Не нравится? Хотел поласковее.
ДАЛИЛА. Никогда не слышала такого — азиаточка. Понимаю, что не обидное. Ты ушел от ответа, я просила рассказать о своей девушке в Москве.
МАКСИМОВ. Нет у меня девушки, не успел завести.
ДАЛИЛА. Так и поверила. Девчонки всегда крутятся вокруг военных училищ. Даже наши афганские, чуть продвинутые.
МАКСИМОВ. Клянусь мамой, никого! (Лезет в карман гимнастерки и достает вместе с бумагами фотографию). Мама моя. У каждого из нас с собой обязательно фотографии близких, у меня — мама.
ДАЛИЛА. (Берет фото, рассматривает). Темно, плохо видно. Красивая женщина. Похож на нее? (Сергей кивает). А отец?
МАКСИМОВ. Папа у нас рано умер, потому и пошел в военное училище. Брат тоже в армии, преподает в Академии. У младшей сестры своя семья.
