ТУРУСОВ. Где он?! Где он?! Надо скорее, как можно скорее!
ИМЕНИННИК. Сейчас схожу, схожу!
ТУРУСОВ. Скорей. Беги, беги! Тут случилось одно очень серьезное дело! Мы можем влипнуть в одну очень неприятную историю!
ГОСТИ. А у вас есть там что выпить чем закусить Надо бы им как-то передать Эй шланга у тебя нет Подставляй рот я тебе сверху через щелку налью Господа я может тоже представитель вышестоящих организаций
ТУРУСОВ (имениннику). Что же ты стоишь! Я же тебе все объяснил. Беги! Беги! Нельзя терять ни секунды!
ИМЕНИННИК (гостям). Эй, вы, кончайте галдеть на лестнице, а то соседи начнут лаяться! Возвращайтесь в квартиру. Прошу вас. (Кому-то, уже изрядно пьяному.) Слушай, иди ты! (Ко второму, более трезвому). Эй, уведи его. Ну я прошу вас, прошу. У меня и так уже были неприятности. Идите, а я сбегаю за техником. (Подталкивает в спины уходящих.)
ТУРУСОВ (в ужасе). Вы что, уходите?!
ГОСТИ. Мы с вами друзья мы с вами Ура Выпьем Ура Да лей же лей Ура
Гости уходят наверх.
ТУРУСОВ.Не уходите!!!
КРАЙНЕВ. Ура-а!!! Филалей, кричи ура! ФИЛАЛЕЙ. Ура!!!
АНЕЧКА. Филалей, нельзя! Гвоздецкий, скажи ему! ФИ Л АЛ ЕЙ. Вот еще! Ура!!!
ТУРУСОВ (уходящим гостям). Вы не имеете права! Зачем вы оставляете нас!!!
ИМЕНИННИК. Ты меня не понял. Нельзя, чтоб шумели на лестнице. Я иду вниз за техником.
ТУРУСОВ (не слыша его). И это называется друзья! Нет, это попахивает знаете чем!
ИМЕНИННИК (сбегает на несколько ступенек вниз, заглядывает через перила). А, вот он уже идет!
ГВОЗДЕЦКИЙ. Наконец-то!
ТУРУСОВ. Кто идет?! Техник?! Это техник или ГБ?!
АНЕЧКА. Наконец-то! Как хорошо!
Слышны неуверенные шаги, странные звуки, временами дикий рев, временами шепот; появляется техник-смотритель. Он, по-видимому, абсолютно пьян. Именинник, все-таки на что-то надеясь, бросается к нему, трогательно поддерживая за талию, помогает взобраться еще на несколько ступенек.
ТЕХНИК-СМОТРИТЕЛЬ. У-у… у-у… Еп-понский городовой! Варум, твою мать! Вас понял! Вас понял! Лифт сохраняет ваше здоровье! Лестничная клетка — часть вашей квартиры! Лифтер вызывается кнопкой с пульта ОД С!
СИДЯЩИЕ В ЛИФТЕ. Открывайте, открывайте!
ИМЕНИННИК. Открывайте, открывайте скорее!
КРАЙНЕВ. Открывай, друг, выпить дадим!
ТЕХНИК-СМОТРИТЕЛЬ. У-у! Ты что?! Ни-ког-да! Ни-ни-ни! Не могу, зарок дал! Ни в жисть! Я не из этой системы. Варум! Вам Вас понял! Ваныса-а! Мы сколько взяли? Ни в жисть! Я лопатой меньше чем за полтинник не ковырну! Варум, вас понял! А он мне грит: чего, грит, в дерьме лопаться. Давай, грит, в нашу систему! У тебя чего, бормотуха? Ой-е-ей! Еп-понский городовой! Варум, твою мать! Мертвяки! Страшно! У-у! Ночь не сплю! Один приходит, грит: Э-э, ме-е, меня, грит, могила не устраивает! Я грю: что-о?! Я тебя сичас лопатой! Я тебе такую сичас могилу отрою! Ну он — милицию! А милиция — что? Сичас пятнадцать суток. Ты, грит, рецедивист. На полную катушку сичас намотаем. А он мне грит: мы тебя увольняем! Я: за что?! За что?! Варум?! А он мне грит: брось ты, грит, валяй в нашу систему! Здоровье подорвешь! Еп-понский городовой! Варум, твою мать! Понял, говорю?! Ты меня понял? Во-о! А то он грит: там, грит, застряли. Я грю: я тебя понял, я тебя уважаю. Но и ты меня уважь…
СИДЯЩИЕ В ЛИФТЕ И И М Е Н И Н Н И К. Да мы уважим, уважим, у нас есть…
ТЕХНИК-СМОТРИТЕЛЬ. Не, ты меня понять не хочешь. Ты что, не русский?! Я ж тебе грю: Мы сколько взяли? Две? Две-е! а он грит: Обожди, сичас еще сбегаю… Эх…
В изнеможении машет рукой, рыгает, садится на ступени. Потом вдруг вскакивает, дико орет: Ванъка-а, Ванъка-а! С грохотом скатывается вниз.
СИДЯЩИЕ В ЛИФТЕ (ошеломленно). Эй куда ты Постой Друг Дяденька
ИМЕНИННИК (пытаясь его догнать, останавливается, кричит снизу). Нет, придется, видно, идти за Ванькой!
КРАЙНЕВ. Чего там идти за Ванькой! Ванька, наверное, тоже едва на ногах держится.
ФИЛАЛЕЙ. Пусть на всякий случай сходит.
ТУРУСОВ. А ты не думаешь, что он уже из этих самых?
АНЕЧКА. Эх, не надо было мне сегодня с вами ехать! Меня Талька с собой к таким ребятам звала! Все в замше, с машинами. Сейчас бы уже за городом были, на даче. Ой, я так люблю на даче!
ФИЛАЛЕЙ (изумлен). Анечка, Анечка! Разве ты… разве мы…
АНЕЧКА. Заладил — «Анечка, Анечка». Ничего, между прочим, и не было, если хочешь знать!
ФИЛАЛЕЙ. Ну-у, в каком-то смысле ты конечно права, но ведь ты…
АНЕЧКА. Чего это я, чего это я? Я тебе что, должна, что ль чего?! Чего это я буду! Знаешь, тут Гвоздецкий анекдот рассказывал. Если дипломат говорит «да», то это значит «нет», а если девушка говорит «да», то какая же она девушка! Ха-ха-ха! Дошло?! Да на черта ты мне нужен! Ты вон даже диссертацию защитить никак не можешь! Ну вот и вали отсюда! А то и так дышать нечем!
ФИЛАЛЕЙ. Даяи сам теперь хотел бы отсюда свалить, только как это сделать?
ГВОЗДЕЦКИЙ. Да, я чувствую, что кислорода уже не хватает. А между тем мне свежий воздух буквально необходим.
ТУРУСОВ (почти плача). Нет, я чувствую, что мы никогда не выберемся отсюда. Мы либо задохнемся, либо упадем вниз… Мы же висим… над пропастью!
ГВОЗДЕЦКИЙ. Мне, между прочим, один весьма сведущий товарищ рассказал недавно подробности про… помните… тех…
ТУРУСОВ. Нет, я чувствую, что мы оборвемся…
КРАЙНЕВ. Да почему мы должны оборваться-то?
ТУРУСОВ. Да потому, что ты все время трясешь лифт!
КРАЙНЕВ. Это ты трясешься, оттого и лифт трясется!
ТУРУСОВ. Да, я трясусь, если хочешь знать, я трясусь! Но я трясусь, потому что та ситуация, в которой мы сейчас — символична! Да-да, символична! Мы в клетке. И мы над пропастью! Мы сами загнали себя сюда! Вся наша жизнь… это результат… Стоит разжать руки… и вниз… вниз… Нет, надо менять, надо круто что-то менять в жизни… Может быть, Фин-келыптейн был прав, надо уезжать… надо уезжать, уезжать…
КРАЙНЕВ. Вот, эти борцы за справедливость всегда тем и кончают.
ГВОЗДЕЦКИЙ. Вот то-то, накопят «политический капиталец» — и туда!
ФИЛАЛЕЙ (Турусову). А что ты там будешь делать?
ТУРУСОВ. Да уж лучше там убирать помойки, чем здесь… со всеми этими… (Показывает куда-то вовне.) Какие лица, чудовищно! Я не могу их видеть! Я не могу уже ездить в метро!
КРАЙНЕВ. А там ты сможешь ездить в метро? Там ведь тоже люди!
ФИЛАЛЕЙ.Ая не понимаю — «в метро», «люди»? Бывает, конечно, но так-то вообще — люди как люди!
ТУРУСОВ. Это потому, что ты сам такой же!
ФИЛАЛЕЙ. Ну вот, и я тебе уже плох.
ТУРУСОВ. Сегодня на собрании молчал, а теперь с Анечкой шуры-муры!
А Н Е Ч К А. А это еще при чем?!
ТУРУСОВ. Вы обыватели, вот вы кто! А ты, Филалей, особенно!
ФИЛАЛЕЙ. Это почему же? Я, конечно, живу тихо, никуда не лезу, но и зла никому не причиняю…
ТУРУСОВ. Да уж лучше было бы, если б причинял! А то так, как в Библии, «ни холоден, ни горяч»! Ты не обижайся, но ты ж фактически стал тот самый одномерный человек! А я тебя помню и не таким! Сейчас ты в лучшем случае ползаешь по плоскости! А нужно выходить в другое измерение!
ФИЛАЛЕЙ.Аяи так чувствую, что скоро выйду в другое измерение, еще пару глотков и все.
АНЕЧКА. Вот мы сейчас брякнемся отсюда, и будет тебе «другое измерение».
ТУРУСОВ. Нет, ты меня не хочешь понять. Я говорю о том, что нужна вертикаль! Стремление вверх! Вот ты, Филалей, посмотри на себя, как ты живешь, какое у тебя брюхо! Ты стал как Ионыч у Чехова!
ФИЛАЛЕЙ (наконец обидевшись). Вот ты вверх и поехал (показывает). Только как теперь слезешь? «Ионыч! Чехов»! А вот мне один умный человек говорил, что твой Чехов — дерьмо! Что он понимал, твой Чехов! «Ионыч», «у Ионыча брюхо»! Да Ионыч уездный врач был, он дело делал! Да на таких, как Ионыч, вся культура держится! Так и надо жить, как Ионыч! Тихо, незаметно делать свое дело! Только так культура и строится! А вы все хотите — раз-два и готово!
ТУРУСОВ. Скажите, пожалуйста, у нас «валаамова ослица» заговорила! Вишь, строитель культуры нашелся!
КРАЙНЕВ. Слушай, надоел ты хуже горькой редьки со своими обличениями! «Ионыч»! «Обыватель»! «Другое измерение»! «Библия»! Ты сам-то на себя посмотри! Ты-то кто?!
ТУРУСОВ. Ты прав, ты прав! Я говорю о нас всех! Мы все давно опустились! Мы не живем духовной жизнью! Мы растеряли наши идеи, наши убеждения! Мы спиваемся, мы перестали интересоваться чем бы то ни было, мы в лучшем случае способны переспать с какой-нибудь…
АНЕЧКА. Ну насчет тебя-то я как раз не уверена! Валька мне, например, говорила…
ТУРУСОВ. Да, это так и было! Но именно потому, что твоя Валька для меня воплощение всего самого…
АНЕЧКА. Ах, это надо же — «воплощение»! Сказал бы уж просто, что у тебя, мол, не это самое!..
