Женщина (сложив три пальца): Вот что он мне дал.
Апостол: Верни ему полученный задаток, и дело с концом.
Женщина (Варвару): Вот. Держи.
Апостол: Сдачи не надо. И не приставай больше к ней. Она занята.
Возвращается к своему строению. Варвар, подняв камень, подошел сзади, прицеливаясь.
Варвар: А ты не думал, рыжий, что я могу тебя убить?
Апостол: Меня уже столько раз убивали, что я привык умирать каждый день.
Варвар: Давай поговорим, как муж с мужем.
Апостол: Увы. Всё. Время разговоров кончилось, настал час молитвы.
И снова восходит на скалу. Преклонив колени, слился со скалой, они стали единой каменной громадой. Поляна замерла.
Занавес
Обитатели поляны озадаченно следят за тем, как Финикиец разбирает Апостольскую горку.
Варвар (рабу): Разбрасывай эти камни куда подальше. И чтобы ни этой кучи, ни духу его тут не было!
Скиф: Этакое чучело! Ни осанки, ни вида, ни голоса, но была в нем какая-то власть над людьми, над событиями. Над ним подшучивают, подсмеиваются, а он всё собирает камни и, глядишь, владеет, управляет.
Варвар: Апостолы — народ опасный.
Финикиец: Чем?
Варвар: Волнуют земную глубь, а когда земля волнуется, всё живое цепенеет.
Женщина: Зачем вы разрушаете его работу?
Варвар: Мы извергаем его из своей среды.
Женщина: Почему?
Варвар: Не наш человек.
Дак: Да с чего вы взяли, что мой брат — не наш человек?!
Варвар: У негонепомерно большая тень.
Еллин: И к тому же она всё время.
Женщина: Но это же прекрасно — человек, у которого растет тень!
Скиф (Еллину): Чем это можно объяснить?
Еллин: Думаю, устремлением в будущее.
Варвар: Как это понять?
Еллин: Очень редко, в миру появляются такие странники, которым больше суждено жить в будущем. И хотя они копошатся рядом, их тени уже пробивают века...
Отмолившись, Апостол спускается со скалы. Разрушенную горку принимает как должное и снова начинает ее собирать. Скиф ходит за ним по пятам, присматриваясь к его тени.
Скиф: Слушай, господин Апостол... А смог бы ты достать у Варвара кувшин вина для моей измученной души?
Апостол: Достать-то я достану, но будет ли это тебе по силам?
Скиф: Мне-то? Один всего кувшинчик? А подай его сюда.
Апостол: Не спеши, потому что, прежде чем дойти до тебя, кувшин простоит между мною и тобой.
Скиф: И для чего такая церемония?
Апостол: Чтобы поговорить.
Скиф: Иудеи обожают разговоры! А — не выдохнется?
Апостол: Прикроем горлышко.
Скиф: И куда ты его поставишь?
Апостол: Да хотя бы на эту каменную округлость. Ты по ту сторону, я по эту, а между нами — кувшин.
Скиф: Так. Удобно. К тому же, наслаждая свой слух, я смогу так, время от времени, по глотку?..
Апостол: Нет. Вино — отдельно, слова — отдельно.
Скиф: Гм! И сколько эта мука будет тянуться?
Апостол: Пока не выскажусь.
Скиф: О чем пойдет речь?
Апостол: О тебе.
Скиф: Чего удумал, паршивец! Но ты достань сначала вино!
Апостол: Достанем (Варвару). Налей кувшинчик.
Варвар: Как же. Бегу — разрываюсь.
Апостол (Скифу): Горячего, прохладненького?
Скиф: Лучше прохладненького, но, смотри, Варвар тебя не слушает!
Апостол: Белого, красного?
Скиф: Красное полезнее, но он же повернулся к нам непотребным местом!!
Апостол (копаясь в поясе): Ничего, развернуть его недолго.
Дак: У моего брата водится серебро!!
Еллин: Где ты видел иудея, так чтобы совсем уж без серебра!
Варвар (кланяясь): Добро пожаловать первому покупателю в царство виноградной лозы, ибо все великие, все святые истины лежат на дне кувшинчика.
Апостол (вручая ему монетку): Где лежат святые истины, мы уже знаем (взяв кувшин, поставил его на каменной округлости). Меч.
Скиф: Что — меч?
Апостол: Положи меч рядом с кувшинчиком.
Скиф: О разоружении разговора не было.
Апостол: Человек при мече плохо слышит того, у которого меча нет.
Скиф: Ну, я могу одолжить тебе небольшой такой ножичек... Чтобы на равных.
Апостол: Нет. Безоружным легче договориться.
Скиф (нехотя положил меч): Говори. Только покороче.
Апостол: Правда длинной не бывает. Что длинно, то и сомнительно.
Скиф: Золотые слова.
Апостол: Ты — храбрый воин. Поливал кровью поля во всех концах мира.
Скиф: Весь в ранах и шрамах.
Апостол: Рубил ты, рубили и тебя.
Скиф: Искалечили, мерзавцы.
Апостол: Ты шел первым на выручку друга, когда надо было выручать.
Скиф: Это так. Я — отчаянный!!
Апостол: Бывало, выбивали и тебя из седла. И вот однажды, когда ты лежал раненый и по тебе прошла конница, твоим показалось, что ты мертв. Оставили. Бросили.
Скиф: Было.
Апостол: А вот те, на которых ты шел огнем и мечом, склонившись над тобой, нашли, что ты еще жив. Перевязали. Накормили. Выходили.
Скиф: Достойнейшие люди. Мы побратались.
Апостол: Вернувшись к своим, ты удивился, что тебе как бы и не рады.
Скиф: Подонки.
Апостол: Не в том дело. Они учуяли, что ты побратался со своими спасителями. И уже не так резво садился на коня, когда устраивались набеги, не рубил первым и не спешил на раздачу добычи.
Скиф: Иди, рыжая копна, я тебя расцелую.
Апостол: Целоваться будем потом, если к тому подойдет дело.
Скиф: Оно уже подошло.
Апостол: Не спеши, я еще не кончил. Всеобщее пренебрежение обидело тебя, и ты оставил своих.
Скиф: Я не такой человек, чтобы мною можно было пренебречь, но рубка мне надоела. Потому, вот, выставил на продажу меч.
Апостол: Не лукавь. Никому и никогда не продашь ты свой меч.
Скиф: А для чего я тут стою? Сдуру что ли?
Апостол: Чтобы уйти с пиратами в море.
Скиф: Что правда, то правда. Я продаю меч, но вместе с собой.
Апостол: Любишь морские приключения?
Скиф: Не скажу, чтобы я их особо любил, но в море, говорят, раны быстрее заживают.
Апостол (подошел, прикоснулся к его боли): Давно?
Скиф: Давненько. Измаялся. Гнию заживо.
Еллин (подошел, изучил его зрачки): Не в море, а на берегу раны хорошо заживают. В море тебя ждет лихорадка, агония и верная гибель.
Скиф: Что жизнь человеческая? Фу, и нет ее.
Апостол: Много народа поубивал?
Скиф: Много.
Апостол: Трудно убивать?
Скиф: Работа как работа.
Апостол: Но — приятная работа?
Скиф: Конечно, приятная. Раз — и нету гада. Что может быть приятнее!
Апостол: Ну, а толку что! Рубил ты их, рубил, а теперь заживо гниешь. Гадов, как ты говоришь, полным-полно, а силы нет. И ты просишь вина, чтобы отвести душу.
Скиф: А вот душу мою не трогай. Убью.
Апостол: Как не трогать, когда мы только о душе и толкуем!
Скиф: Ну, если ты всё это затеял, чтобы покопаться в моей душе, тогда возьми свое паршивое вино и выпей сам. Я подожду пиратов, выйду с ними в море... Вы еще услышите обо мне...
Апостол: Хорошее, плохое?
Скиф: Жуткое. Огнем и мечом покорим мир. И вы, святые с длинными тенями, будете целовать следы наших ног, прося пощады!
Апостол: Напрасны твои ожидания, воин! Корабли, которых ты ждешь, давно покоятся на дне морском.
Варвар: Что этот безумец несет!!!
Еллин: Если имеешь что сообщить, не прячь от нас.
Апостол: Рим объявил войну пиратам.
Варвар: Когда?!
Апостол: Еще с середины лета. Корабли цезаря настигают пиратов и топят во всех морях.
Варвар: Мало Риму сколько он золота награбил!
