Николай берет шляпу, повязывает на шею кашне.
Входит Людмила и, не раздеваясь, останавливается у своей двери.
Поживей, поживей, мой милый кавалер! (Шабловой.) Прощай, душа моя! Жди, мы вернемся к тебе чай пить.
Шаблова. Милости прошу.
Уходят: Лебедкина, Николай, Шаблова и Дормедонт.
Людмила. Отец говорит, что богатые люди в наше захолустье за добром не ездят. У меня что-то непокойно сердце; мне кажется, что это посещение не к добру. (Раздевается и подходит к окну.)
Дормедонт возвращается.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Людмила и Дормедонт.
Дормедонт (про себя). Вот случай-то! Вот когда в самый раз. Людмила Герасимовна, не прикажете ли чего папеньке сказать? Я иду, он мне велел в окружной суд приходить.
Людмила. Нет, ничего.
Дормедонт. Людмила Герасимовна, видите?
Людмила. Что?
Дормедонт (указывая на окно). Брат-то, точно барон какой развалился в коляске. Вот стыда-то у человека нет! Ему бы скрываться. Ух, покатили!…
Людмила (садясь у стола). Зачем скрываться?
Дормедонт. От добрых людей, ну и от кредиторов. Ведь его на цугундер, Людмила Герасимовна.
Людмила. Что, что?
Дормедонт. Завтра в яму опустят.
Людмила (с испугом). Как? в какую яму?
Дормедонт. К Воскресенским воротам, за долги: беспременно-с ему сидеть, и долго сидеть. Я сам и исполнительный лист видел, и кормовые представлены; только маменьке не сказываю; что ее беспокоить!
Людмила чуть не падает; облокачивается на стол и поддерживает голову руками.
Да и поделом ему! Конечно, по родству, жаль. Мы с вами, Людмила Герасимовна, станем навещать его – все-таки брат. Калачиков ему будем носить. Так ведь, Людмила Герасимовна? Ай, что такое? Маменька, Людмила Герасимовна умирает!
ЛИЦА:
Шаблова.
Николай.
Дормедонт.
Людмила.
Лебедкина.
Декорация та же.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Людмила сидит у окна, Шаблова стоит подле нее.
Шаблова. Самовар-то весь выкипел. Ишь закатились! Да и то сказать, что им торопиться-то! Сидят проклажаются, едят стерлядей да шампанское пьют. Уж нечего сказать, Варвара Харитоновна пожить умеет, со вкусом женщина. Ну, а моему это на руку: замашки барские, деньжонок нет; а с ней-то и в коляске проедется, и сигару выкурит, развалясь, – будто и в самом деле помещик. А вот и они катят.
Людмила. Сделайте одолжение, Фелицата Антоновна, когда эта дама уедет, скажите мне: мне необходимо поговорить с Николаем Андреичем. Отдохну пойду, я так сегодня устала, много ходила. (Уходит.)
Входят Лебедкина и Николай.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Шаблова, Лебедкина и Николай.
Шаблова (помогая раздеваться Лебедкиной). Ну вот, матушка Варвара Харитоновна, опять я вас вижу. Эко счастье! В день по два раза. И самовар-то, точно знает, для кого поставлен, так-то старается, надселся, кипевши.
Лебедкина. Пей сама, я пила уж.
Шаблова. Да нельзя же! Хоть одну чашечку.
Лебедкина. Погоди, Фелицата Антоновна, не мешай нам; у нас интересный разговор.
Шаблова. Ну, как угодно. Может, после выпьешь, я подожду.
Николай. Людмила Герасимовна дома?
Шаблова. Дома; да ничего, она отдохнуть легла.
Николай (Лебедкиной). Во всяком случае, разговаривайте потише.
Лебедкина. А я тебе на твоего сына жалуюсь, может помочь мне, а не хочет.
Шаблова. Что это ты в самом деле, Николай! Ты меня не стыди перед благодетельницей! Важность-то надобно оставить. Мы для Варвары Харитоновны всё должны… как рабы… не разбирая.
Николай. Хорошо, маменька, хорошо!
Шаблова. Да, кажись… да заставь она меня человека убить – убью для нее, право; а не то что малость какую.
Лебедкина. Полно, Фелицата Антоновна, я шучу.
Шаблова. Да какие шутки! Нет, уж он такой зародился, ничего-то для дому. У нас, матушка, у бедных людей, кто в дом несет, тот и радетель.
Николай. Прежде нужно честно добыть, да потом в дом и нести.
Шаблова. Нет-то мне ничего противней этой твоей философии. Когда твоей чести дождешься-то, а есть-то всякий день хочется; так уж честно ль, не честно ль, а в дом тащить ты обязан.
Лебедкина. Оставь нас на минуту, нам поговорить нужно.
Шаблова уходит.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Николай и Лебедкина.
Николай. Ух, пообедали же мы!
Лебедкина. А вы не засните!
Николай. Не мудрено.
Лебедкина. Ну, как же, как же, друг мой? Говорите! Проснитесь!
Николай. Вот вам мой совет: привозите деньги, завтра же привозите! Другого вам ничего не остается.
Лебедкина. Хорош совет! Покорно благодарю! Вдруг столько отдать…
Николай. Об чем тут толковать! Сейчас деньги, сейчас; тогда только я своим влиянием обещаю спасти вас от уголовного суда. Ведь вы сами говорили, что поручительство фальшивое.
Лебедкина. Ну, что ж такое! Если бы я попросила, муж никогда бы мне не отказал, значит, это все равно.
Николай. Да ведь вы не просили? Ведь подпись не его!
Лебедкина. Как вы странно рассуждаете! Как же он мог подписать, когда был в параличе!
Николай. А это подлог. Ведь за это знаете что бывает?
Лебедкина. Ах, да не пугайте! Я знаю, что за это очень нехорошо.
Николай. Так привозите деньги. Нет, так достаньте, займите за какие бы то ни было проценты.
Лебедкина. Ах, как не хочется…
Николай. Да ведь вы должны, ведь вы под этот документ брали деньги.
Лебедкина. Вот мило, какие резоны! Разумеется, брала. Да ведь уж я те деньги, которые брала, истратила, а теперь должна отдавать свои. Поймите вы меня!
Николай. Поверьте вы мне, что я вам предлагаю самое лучшее, что только возможно.
Лебедкина. Нет, вы меня не любите, оттого так и говорите. Это не самое лучшее. Я поверить не хочу, чтобы нельзя было уговорить стряпчего обмануть этого Дороднова. Взял бы половину, а за хлопоты вы разделите пополам.
Николай. Как вы хотите, чтоб я к честному человеку обратился с таким предложением! Как он посмотрит на меня? Что он мне скажет прямо в глаза?
Лебедкина. Ну, так сделайте то, что я вам говорила.
Николай. Невозможно.
Лебедкина (тихо). Да ведь она вас любит ужасно, ведь вы сами говорили. Разве можно отказать в чем-нибудь тому, кого любишь? Я по себе сужу.
Николай. Ведь это чистое создание.
Лебедкина. И прекрасно. Тем легче обмануть. Тогда половина ваша. Деньги хорошие, мой друг, и не лишние для вас.
Николай. Не искушайте меня деньгами! Я в крайности, в ужасной крайности; за себя поручиться нельзя, может найти минута слабости, и упадешь так низко… Меня завтра поведут в яму за долги, меня ожидает срам, унижение. Пожалейте меня, не искушайте!
Лебедкина. Так спасайте себя от срама, вот вам средство.
Николай. Есть и другое.
Лебедкина. Это так легко.
Николай. То еще легче… Я скорей себе пулю в лоб…
Лебедкина (со слезами). Но что ж мне делать? У меня денег нет, достать мне негде, кто мне поверит? Я так много должна.
Николай. Слезы не помогут, нужно действовать. У вас есть вещи, брильянты?
Лебедкина (со слезами). И даже очень много.
Николай. Вот и прекрасно. Надо их заложить в опекунский совет.
Лебедкина. Да, в опекунский совет, только я не знаю, как это…
Николай. Я вам помогу.
Лебедкина. Покорно вас благодарю. Вы мой истинный друг.
Николай. Завтра пораньше поедемте вместе.
Лебедкина. Ну, вот видите, как все это прекрасно улаживается. (Хохочет.) Ха, ха, ха!
Николай. Что с вами? Чему вы смеетесь?
Лебедкина. И вы хотите, чтоб я рассталась с своими вещами? Да вы с ума сошли! Вот потеха! (Смеется.)
Николай. Извините, пожалуйста, я единственно из расположения…
Лебедкина. Ах, какой вы чудак! Да можно ль советовать такой женщине, как я, заложить вещи, брильянты?
