Сэн-тян садится к сямисену. Медленно и старательно, иногда сбиваясь, аккомпанирует. Идзуми исполняет танец. Неслышимый не отрываясь смотрит на нее.
Сказитель.
Следит за дивным танцем беспомощный злодей,
Любуясь поневоле движений красотой.
Что общего у танца Идзуми с ремеслом,
Которому синоби жизнь посвятил свою?
Казалось бы, немного. И все же сходство есть.
Закон единый: тайну в искусство возвести.
Югэн от глаз скрывает сиянье Красоты.
Скрывает Путь синоби убийства черноту.
Как Инь и Ян, стремятся друг к другу силы две,
Без темноты нет света, без света — темноты.
Охвачен странной дрожью, Неслышимый сидит
И сам не понимает, что происходит с ним…
Идзуми прекращает танец, приближается к Неслышимому.
Идзуми. Час миновал как будто. Посмотрим мы сейчас, помог ли вам, как должно, заветный мой бальзам. Прошу, позвольте руку… Вот так, благодарю. И если будет больно, подайте сразу знак.
Осторожно разбинтовывает одну руку, осматривает ее, удовлетворенно кивая. Разбинтовывает вторую.
Ну вот, другое дело. Осталась краснота и опухоль местами не до конца сошла. Теперь я дам вам зелья снотворного испить. Здоровый сон леченье с успехом завершит.
Она приготавливает зелье. Неслышимый с изумлением смотрит на ладони, шевелит пальцами.
Сказитель.
Глядит он и не верит. Ожогов больше нет!
Владеет он руками, вернулась сила в них.
Болезненны движенья, но это пустяки.
Исполнить долг свой сможет убийца без труда.
Идзуми (с поклоном подает ему чашку). Вот, выпейте, прошу вас. Уснете быстро вы. А я побуду с вами, посторожу ваш сон.
(Ученице.) А ты поди, побегай. С характером твоим ты все равно на месте не сможешь усидеть. Начнешь скрипеть, вертеться, а это ни к чему. Нитонисё-сан должен сном крепким спать теперь.
Девочка с поклоном выходит. Неслышимый медлит, не берет чашку.
Ах, вам, наверно, больно пока ее держать. Позвольте я сама вас лекарством напою.
Она нежно берет Неслышимого рукой за шею, подносит к его губам чашку. Он вздрагивает, зажмуривается. Медлит, потом выпивает до дна.
Сказитель.
Нежданное желанье, нелепая мечта
Приходит вдруг к убийце. Он говорит себе:
«О, если яд смертельный сюда бы был налит,
С каким бы наслажденьем отраву выпил я!
И в следующей жизни — как знать, всё может быть —
Я мог бы возродиться совсем к иной судьбе.
Возможно, Провиденье свело бы нас опять,
И я тогда иначе себя бы с ней повел».
Идзуми опускает его голову на подушку в виде деревянной подставки. Неслышимый моментально засыпает — его грудь ровно вздымается. Гейша сидит и смотрит на спящего.
Сказитель.
Два чувства вызывает в Идзуми человек,
Который ученицу от лютой смерти спас:
Во-первых, восхищенье. Вот истинный герой!
Когда все растерялись, он был на высоте.
Второе чувство — жалость. Он нем, он без лица!
О как ему, должно быть, на свете тяжко жить!
Глядит она, вздыхает. Попеременно в ней
То восхищенье вспыхнет, то жалость верх возьмет.
Беда, коль в женском сердце поселится восторг.
Еще опасней жалость отзывчивой душе.
Когда ж соединятся два эти чувства вдруг,
От этого слиянья ждать нечего добра.
К тому прибавим тайну. Мужчина без лица
Пугает и прельщает загадкою ее.
Обычного мужчину, как он ни будь красив,
Идзуми из гордыни любить бы не смогла.
Но этот предстает ей десятком тысяч лиц
Как будто все мужчины у ног ее лежат.
Один есть только способ видение изгнать —
Пока он спит, под маску украдкой заглянуть.
Вид страшного уродства Идзуми отрезвит.
Она уж руку тянет, чтоб маску приподнять —
И вдруг, порывом странным охвачена, она
Отходит и садится пред зеркалом своим…
Идзуми садится перед туалетным столиком, поднимает на шкатулке крышку, смотрится в зеркало. Спящий остался у нее за спиной.
Идзуми (взволнованно, вполголоса). Югэн всегда невидим! Сокрыта красота! Сорвать ее покровы — лишь тайну погубить. Возлюбленный без лика! Вот истинный югэн! Мое воображенье тут может сотворить прекраснейшее в мире, волшебное лицо! Его любить я буду! Да, это решено: собой мы явим пару, каких не видел свет. Я — лучшая из женщин, он — лучший из мужчин. Я хороша, он — лучше, как яви лучше сон. Меня увидеть всякий способен без труда. Его ж краса открыта одной лишь будет мне!
Внезапно Неслышимый бесшумно поднимается и выскальзывает из комнаты. Идзуми этого не замечает.
Мы, женщины, телесны, пугливы и слабы. Такими сотворил нас природный женский Инь. Бесстрашен, бестелесен избранник будет мой. Ведь истинный мужчина есть воплощенный Дух! Мое лицо увянет, Краса моя умрет, но Дух бесплотный вечен. Он — то, что нужно мне!
Порывисто оборачивается. Видит, что спящий исчез. Продолжает растерянно:
И вправду бестелесен… И вправду, словно Дух… Мои слова он слышал? В смущенья убежал?
Хватается за голову. Раздвигаются сёдзи. Заглядывает Сэн-тян.
Сэн-тян. К вам человек явился. Увидеть хочет вас. Лицо его закрыто. И имя не сказал…
Идзуми. Лицо его закрыто? Вернулся он ко мне! Нитонисё, входите! Зачем же вы ушли?
Сэн-тян. Нет, госпожа Идзуми, другой то человек. Судить по платью, важный какой-то самурай.
Входит самурай в низко надвинутой соломенной шляпе. Нетерпеливым жестом велит ученице удалиться. Она с почтительным поклоном исчезает. Самурай входит в комнату, закрывает за собой сёдзи. На поклон гейши отвечает кивком. Садится перед ней, снимает шляпу. Это господин Кубота.
Кубота. Надеюсь, не узнала девчонка голос мой. Не нужно, чтоб болтали про этот мой визит.
Идзуми. Вы, господин Кубота?! Какой нежданный гость! Ах, чем я заслужила неслыханную честь?
Кланяется снова, еще ниже.
Кубота. Князь прибыл нынче в Эдо и тотчас приказал не мешкая устроить смотрины среди гейш. В день завтрашний он должен явиться ко двору, но послезавтра утром зовет вас всех к себе.
Идзуми кланяется и делает жест «Радостное ожидание».
Советовал ему я особо обратить на гейшу из «Янаги» внимание свое.
Идзуми кланяется и делает жест «Бесконечная признательность».
Сказал, она изящна и подлинный югэн собою воплощает, единая из всех.
Идзуми кланяется и делает жест «О, незаслуженная похвала!».
Сказал, что благородство, изысканность души с небесной красотою соединяешь ты.
Идзуми кланяется и делает жест «Милое смущение».
Теперь почти уверен я в выборе его, и все же мне тревога покоя не дает. Я знаю его светлость. Влияниям чужим подвержен он безмерно, доверчив и горяч. Наложница, что в замке поселится у нас, вмиг завладеет сердцем и мыслями его. Княгиня — не помеха. Скучна она умом, из года в год рожает одних лишь дочерей. И если князю сына наложница родит, ничто не поколеблет владычества ее. Подумать даже страшно, что будет, коли князь какую-нибудь стерву из Эдо привезет!
Идзуми делает жест «Деликатное сочувствие».
Всех лучших гейш столицы я князю подобрал, но ты одна достойна наложницею стать.
Идзуми кланяется и делает жест «Почтительное сомнение».
Страшишься ты чужбины? Я помогу тебе, и быстро обживешься ты в Сацуме у нас. Союзники мы будем надежные с тобой и князя от ошибок сумеем уберечь.
Идзуми кланяется и делает жест «О, беспредельна ваша мудрость!».
Но прежде без осечки нам нужно сделать так, чтоб не оставить шансов соперницам твоим. Я вкусы господина отлично изучил. Запомни хорошенько, что я тебе скажу: любимый танец князя — «Журчащий ручеек».
Идзуми кивает.
Из песен больше любит «Крик журавлиный» он.
Идзуми кивает.
Надень совсем простое, без блеска кимоно. Спусти пониже вырез да локти покажи. Всегда был его светлость ценителем большим красивой женской шеи и белизны локтей.
Идзуми поднимает руки, и опустившиеся рукава обнажают ее локти. Кубота восхищенно качает головой.
Я вижу, ты советы хватаешь на лету. Могу не опасаться я за смотрин исход.
Поднимается, они обмениваются поклонами, Кубота надевает шляпу и выходит. Идзуми остается одна.
