МАТВЕЕВНА. А чего ты меня спрашиваешь?
ЕВГЕНИЙ. Я в трудную минуту всегда иду к народу. Народ, он все знает. Он такой.
ВИЛЕН (заворачивает какие-то вещи в газету). Неля, не имей от него детей. Не ухудшай породу.
ЕВГЕНИЙ. А кто теперь имеет детей от собственного мужа! Пустой совет, Виля! Это уж кому как Бог пошлет. Кстати, у вашего будущего ребеночка как обстоит дело с наследственностью? Алкоголиков, олигофренов не имеете в программе? Или там потенциальных преступников? И вообще, какой он расы был, этот рухнувший в пропасть шофер?
Вилен резко поворачивается. Неожиданно сильно бьет Евгения. Раз, другой. Тот падает. С исступлением Вилен начинает бить его ногами. Матвеевна и бабушка вскочили. Но их руки запутались в тюле. Они крутятся на месте. И только кричат: «Вилька, Вилька. Перестань, Вилька!» Евгений принимает удары молча. И только инстинктивно закрывает руками лицо. Нинель стоит спокойно, будто даже с интересом наблюдая, как избивает ее мужа Вилен.
НИНЕЛЬ. Ну, еще раз его пни, и хватит.
Вилен не может остановиться. Он бьет, бьет. Тихо идет занавес.
НИНЕЛЬ (когда занавес уже почти закрыт, удивленно, потом с ужасом). Вилька! Остановись. Ты его убьешь!
Занавес.
Через два часа. В холле, закрыв лицо руками, сидит Зинаида Николаевна. Она в красивом платье, на голове фантастическая прическа. А ноги поставлены широко, некрасиво, полные, отекшие ноги, вынутые из лакировок. Входят Иван Федорович и Нинель.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Ну?
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Неважно. (Возмущенно.) И все-таки не надо было вызывать «Скорую». Сами бы справились.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Вилька?
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Вот-вот. Теперь ему неприятностей вагон. Этот милиционер прямо зубами в него вцепился.
НИНЕЛЬ. Вилька Женю бил за дело.
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Тут, мать, понимаешь, какая история. Клавдия нам может пригодиться. Все-таки для характеристики морального облика Вильки она – свидетель ценный.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. О господи! Я ее видеть не могу!
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Тут уж не до настроения, Зина. Парня спасать надо.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА (зло). А надо ли?
НИНЕЛЬ. Мать, как не стыдно!
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Кому? Мне? На твоих глазах была драка, а ты раунды считала. И не кто-то чужой дрался – два твоих самых родных человека – муж и брат. А мне стыдно?
НИНЕЛЬ (упрямо). Вилька бил правильно. Мне Женьку не жалко.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Как ты смеешь так говорить?
НИНЕЛЬ (холодно, жестко). Сколько на свете ходит небитых морд. Пусть хоть один получит слегка.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Ужас!
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Так я все, мать, про Клавдию. Где нам ее найти?
НИНЕЛЬ (спохватившись). Подождите.
Идет к телефону. Набирает номер. Ждет ответа. Никто не подходит.
Никто не подходит. Странно. У нее были свои ключи? Вполне возможно. Значит, куда-то вышла.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА (неприязненно). Ты Борису звонила, что ли?
НИНЕЛЬ (уточняюще). В его квартиру. Я согласна с отцом. Клавдия нам может помочь Вильку выручить. В любой ситуации.
Вся согнувшаяся, совсем дряхлая, входит бабушка.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Чего ты встала? Лежи, ради бога! Не хватало нам еще твоих болезней. Берегись уж, ради Христа. Матвеевна ушла, что ли?
БАБУШКА. А то ты не видела. Сразу после милиции. Ты мне скажи, где Наталья? Я ее с утра не видела.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Она на трех сериях Карамазовых. Тоже ведь надо будет ей что-то объяснять.
Нинель снова идет к телефону. Снова звонит. Никто не отвечает.
НИНЕЛЬ. Где ж это ее носит? Она ведь Москвы не знает. Может, вышла и заблудилась?
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Надо к ней поехать. (Зинаиде Николаевне.) Ты адрес знаешь?
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Понятия не имею.
НИНЕЛЬ. Надо узнать у Алены. (Звонит.) Виктория Львовна? Это Неля. Здравствуйте! Только пришли? От Бориса? (Вся семья настороженно прислушивается.) Клава была дома? Пачулями пахнет? Ну и о чем вы говорили? (Слушает.) А не мог ваш разговор на нее повлиять как-нибудь… Ее сейчас дома нет. Я звонила… Не мог… Тогда слава Богу… Нужна, не нужна. Это другой вопрос. Вмешиваться не надо… Что все-таки говорили?.. Нет… Это очень важно, что вы говорили… Я не сомневаюсь в вашей заинтересованности… До свидания. (Кладет трубку.) Боюсь, эта грымза наговорила нашей новой родственнице с три короба.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Если и сказала, то правду.
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Как это неприятно, что круг осведомленных лиц расширяется.
Звонит телефон.
БАБУШКА (берет трубку). Але! Але! Ты, что ли, Матвеевна? Ну, чего тебе? Зину дать, что ли! Ивана? Вань, возьми трубку. Это Матвеевна.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Ей-то чего?
ИВАН ФЕДОРОВИЧ (берет трубку). Слушаю вас, Матвеевна! Да… Да… Понял… Да… Да… Спасибо… (Кладет трубку.) Теперь-то нам неприятностей не избежать. Клавдия ушла…
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Куда?
НИНЕЛЬ. Куда?
БАБУШКА. Куда?
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Вилька Матвеевне ключи отдал, чтоб она отнесла их Клаве. Она и поехала. Открыла квартиру, а там никого. Записка на столе. Вот она ее сейчас привезет. А смысл, что она, Клавдия, в Вилькином благородстве не нуждается…
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Вот сволочь!
НИНЕЛЬ. Вы хоть знаете, как ее фамилия?
ИВАН ФЕДОРОВИЧ (несколько растерянно). Колпакова, наверное.
НИНЕЛЬ. Наверное, наверное… Искать ведь ее надо.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Вот тебе, Вилечка, и благодарность. А ты, дурачок, убиваешь за нее до смерти.
НИНЕЛЬ (размышляя). Тут еще прикинуть нужно, может, и ее побег можно обратить на пользу Вильке?
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Каким образом?
НИНЕЛЬ. Поменять их местами – побег и драку. Сначала был побег – а может, оно так и было на самом деле, – а уже потом драка как выход горю, обиде. Вилька так все хотел хорошо сделать, – а она: «Не нуждаюсь!» А тут Женька подвернулся со своим цинизмом…
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. А Вилька? Он-то ведь скажет, как было.
НИНЕЛЬ. Да. Вот в таких ситуациях с Женечкой договориться легче. А наш преподобный чистюля брехать в этом лучшем из миров так и не научился. Он взойдет на эшафот с красиво развевающимися кудрями.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Замолчи!
НИНЕЛЬ. Как ты не понимаешь, я утрирую, чтоб ты поняла, какого несовременного сына ты воспитала.
БАБУШКА. Плохие и хорошие люди были всегда.
НИНЕЛЬ. Плохие были всегда, хорошие иногда. Так вернее.
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Не поймешь тебя. То ты восхищаешься братом, то его с дерьмом смешиваешь.
Зинаида Николаевна рыдает, раскачиваясь из стороны в сторону. Бабушка хочет погладить ее по голове, но замирает перед вычурной, как торт, прической. Нелепо крутит ладонью над головой.
ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Только бы у Женьки все обошлось без последствий.
НИНЕЛЬ (с грустной иронией). От чего мы только в жизни не зависим. Даже от крови из чужого носа.
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Не чужого, а твоего мужа, между прочим, за которого ты не силой шла?
НИНЕЛЬ. Шла, вышла, зашла, ушла, пришла… Движение, движение, движение… Я иду, пока вру. Ты идешь, пока врешь… Он идет, пока врет… Мы идем, пока врем…
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Перестань.
НИНЕЛЬ. Вы идете, пока врете.
Звонок у двери. Иван Федорович идет открывать. Входит Матвеевна.
МАТВЕЕВНА. Я на такси. Вот бумажка. (Подает листок.)
ИВАН ФЕДОРОВИЧ (читает про себя, потом вслух). «Вилька! Не нуждаюсь в твоем благородстве. И метры мне ваши не нужны. Так всем и скажи. За доброе слово спасибо, только шубу с добрых слов не сошьешь, а с толку сбивают. Но не такие уж мы деревенские дуры. Даже если не модные. Ничего мне от тебя не надо».
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Негодяйка!
НИНЕЛЬ. Чувствую железную руку Виктории Львовны.
Занавес.
Вечер. Наташа сидит у телефона. Читает. Звонок в дверь. Голос бабушки: «Наточка, открой!» Наташа выходит. Возвращается вместе с Борисом. Голос бабушки: «Кто пришел?»
НАТАША (громко). Это Борис.
БОРИС. Ты одна, что ли?
НАТАША. Ну…
БОРИС (удрученно). Хм…
НАТАША. А кто тебе нужен?
БОРИС. Собственно, никто. Ключи мне нужны. (Распаляясь.) Я хотел, как лучше. Но раз тут началась буза, я – пас.
НАТАША. Ключи у родителей. Жди! (Садится в кресло, продолжая читать. Не обращает на Бориса внимания.)
БОРИС. Ну, ждать мне не улыбается. Вот черт дернул меня ввязаться! (С ироничной скорбью.) Вот и делай людям добро.
Последние слова слышит Вилен. Он вошел в не закрытую Наташей дверь. Остановился. Слушает.
Ты, дите, учись на моем примере. Никогда ни во что не ввязывайся.
Наташа молчит.
