Зачем мне угадывать?
СОН:
Да, я неправильно выразился. Конечно, наперед вы не можете знать, какое вам место укажут, но вы можете, — вот как фокусник подсовывает скользком карту… Словом, если у вас есть тут помощники, то не так трудно внушить нашим экспертам, какой пункт назначить для взрыва, — а там уже все подготовлено… Так, что ли?
ВАЛЬС:
Дурацкая процедура.
СОН:
О, я знаю, я знаю: все это на самом деле сложнее и тоньше. Вы игрок замечательный. Но я так, для примера… Ведь я сам, знаете, ловил ваши темные слова на лету, старался угадать ваши намерения… и ведь, например, остров подсказал я, — мне казалось, что вы его мельком упомянули. А?
ВАЛЬС:
Вздор.
СОН:
Вальс, миленький, ну, будьте откровеннее, ну, расстегните хоть одну пуговку и скажите мне. Я обещаю, что буду ваш до гроба.
ВАЛЬС:
Куш.
СОН:
Хорошо, но когда вы мне скажете, — скоро? завтра?
ВАЛЬС:
Позовите-ка этих господ, пожалуйста.
СОН:
Крепкий орешек!
Он исполняет приказ. Все возвращаются с балкона, делясь впечатлениями.
ГРАБ:
Весьма живописная манифестация. Особенно в такую великолепную погоду{37}.
БРЕГ:
А последний плакат вы прочли?
ГРОБ:
Какой? “Мы желаем знать правду!” — это?
БРЕГ:
Нет-нет, последний: “Сегодня взрывают пустыни, завтра взорвут нас”. Что за притча? По какому поводу? Выборы?
МИНИСТР:
Все это до крайности прискорбно. Как это не уметь соблюсти военную тайну!
БЕРГ:
А мне больше всего понравилось: “Долой наймитов динамита”, — просто и сильно.
ГЕРБ:
(Толкуя знаки Горба.) Горб говорит, что такого волнения не было со времен убийства короля.
БРИГ:
Мое несчастье, что я близорук…
МИНИСТР:
Скучно, обидно. Придется завербовать ученых… пускай как-нибудь объяснят… (Заметив Вальса.) А, вот он. Здравствуйте. Присаживайтесь. Господа, занимайте места. Заседание продолжается. Итак… Полковник!
ПОЛКОВНИК:
Чего изволите?
МИНИСТР:
У вас там под рукой… Нет, не то, — записка с фамилией… Спасибо. Итак… господин Сальватор Вальс, комиссия под моим председательством, после усиленных занятий, досконально рассмотрела и обсудила результаты ваших опытов. После зрелого и всестороннего изучения мы пришли к заключению, что ваше открытие представляет для нас некоторый интерес. Другими словами, мы были бы склонны вступить с вами в переговоры относительно возможности приобретения вашего изобретения.
БЕРГ:
Или изобретения вашего приобретения, — грах, грах, грах.
МИНИСТР:
Неуместная шутка. Прекратить смех! Граб, перестаньте шушукаться с соседом{38}. Что это за фырканье? Как вы себя ведете? Я продолжаю… Мы склонны приобрести… или, вернее, купить ваше изобретение. Правда, в данное время казна у нас не богата, но все-таки льщу себя надеждой, что сумма, которую мы можем вам предложить, покажется вам вознаграждением более чем щедрым. Мы предлагаем вам две тысячи.
ВАЛЬС:
Я не совсем уловил, — за что вы хотите мне платить? За эти опыты?
МИНИСТР:
Не удивительно, что не уловили, — обстановка невозможная. Господа, я отказываюсь говорить, если вы будете продолжать шептаться и хихикать. В чем дело? Что у вас там под столом? Гриб! Гроб!
ГРИБ:
Мы ничего не делаем, честное слово.
МИНИСТР:
Тогда сидите смирно. Я говорю не об опытах, я вам предлагаю продать нам ваш аппарат за две тысячи. Разумеется, трансакция[5] осуществится только в тот момент, когда вы нам его покажете.
ВАЛЬС:
Какое очаровательное недоразумение! Вы хотите купить мой аппарат? За две тысячи?
МИНИСТР:
Да. Полагаю, впрочем, что мы можем — в виде большого исключения — повысить плату до трех.
ВАЛЬС:
Сон, они хотят купить мой телемор! Сон, слышите?
СОН:
Торгуйтесь, торгуйтесь! Козырь у вас.
МИНИСТР:
Мне кажется, что три — ну, скажем, четыре, — тысячи составят сумму, значительно превосходящую себестоимость вашей машины. Как видите, мы идем вам навстречу.
ВАЛЬС:
Вы не идете, вы мчитесь. Но, увы, мне приходится пресечь ваш бег. Вы увлеклись ерундой. Я не продаю своего аппарата.
Легкая пауза.
МИНИСТР:
То есть как это так, — не продаете?
ВАЛЬС:
Конечно, не продаю! Что за дикая идея.
СОН:
Маленький совет большого дельца: Вальс, не нажимайте слишком педаль.
МИНИСТР:
Мой дорогой, вы меня, вероятно, не поняли. Я готов, я вполне готов предложить вам другую цену, если эта кажется вам недостаточной, — хотя мне лично… хотя я… Словом, хотите десять тысяч?
ВАЛЬС:
Бросьте. Пора перейти к делу.
МИНИСТР:
Да я и перехожу к делу! Ну, скажем, двадцать, скажем, пятьдесят… Господа, поддержите меня, что вы сидите дубинами?
БРЕГ:
Миллион.
МИНИСТР:
Хорошо: миллион. Это… это — фантастическая цена, придется ввести новые налоги, — но все равно, иду на это: миллион.
СОН:
Вальс, это большие деньги.
ВАЛЬС:
А я вам говорю, что я ничего никому продавать не намерен.
СОН:
Ну и выдержка у этого человека!
МИНИСТР:
Правильно ли я понял, что вы и за миллион не согласитесь продать нам машину?
ВАЛЬС:
Правильно.
МИНИСТР:
И что вы сами не назначите своей цены? Заметьте, что мы готовы рассмотреть всякую вашу цену.
СОН:
Стоп, Вальс. Теперь пора.
ВАЛЬС:
Довольно! Я сюда пришел не для этого. Господа, у меня для вас нет товара.
МИНИСТР:
Это ваше последнее слово?
ВАЛЬС:
По этому вопросу — да. Сейчас мы будем говорить совсем о другом предмете.
МИНИСТР:
Вы правы. Вы совершенно правы, господин изобретатель. Мы действительно будем сейчас говорить о другом. Вы изволили крикнуть “довольно”. Вот я тоже хочу сказать: “Довольно!” Раз вы не желаете уступить нам свое изобретение, то я немедленно арестую вас и вы будете сидеть за семью замками, покуда не согласитесь на сделку. Довольно, господин изобретатель! Вы увидите… вы… я вас заставлю, — или вы сгниете в каменном мешке… и меня все в этом поддержат, ибо то, чем вы владеете, предмет слишком опасный, чтобы находиться в частных руках. Довольно хитрить! Вы что думаете, мы дураки? Думаете, что завтра пойдете торговаться с нашими соседями? Как бы не так! Или вы немедленно согласитесь, — или я зову стражу.
ВАЛЬС:
Это, кажется, уже второй раз, что вы грозите лишить меня свободы, — как будто меня можно лишить свободы.
МИНИСТР:
Вы арестованы! Вас больше нет! Полковник, распорядитесь…
ПОЛКОВНИК:
О, с удовольствием: давно пора!
ГОЛОСА:
Да, пора… Рубите его… В окно его… Четвертовать… Правильно!
СОН:
Одну минуточку, генерал: не будем терять голову, — какова бы она ни была, это все-таки голова, терять не нужно, дорога как память. Господа, — и вы, любезный Вальс, — я уверен, что эти меры воздействия излишни. Дайте Вальсу спокойно обдумать ваше предложение, то есть один миллион до доставки машины и один миллион — после, — и я убежден, что все кончится абсолютно мирно. Не правда ли, Вальс?
ВАЛЬС:
Я устал повторять, что аппарата я не продаю.
МИНИСТР:
Полковник, живо! Убрать его, связать, уволочь! В тюрьму! В крепость! в подземелье!
ВАЛЬС:
И через семь часов, то есть ровно в полночь, произойдет любопытное и весьма поучительное явление.
МИНИСТР:
Постойте, Полковник. (К Вальсу.) Какое… явление?
ВАЛЬС:
Предвидя, что вы сегодня можете попытаться применить ко мне силу, я условился с моим старичком так: если до полуночи я ему не дам о себе знать, то он должен немедленно взорвать один из ваших самых цветущих городов, — не скажу, какой, — будет сюрприз.
МИНИСТР:
Это не может быть… Судьба ко мне не может быть так жестока…
ВАЛЬС:
Но это не все. Если спустя пять минут после взрыва не последует от меня знака, то и другой городок взлетит на воздух. Так будет повторяться каждые пять минут, пока не откликнусь. И сами понимаете, господа, что если меня уже не будет в живых, то вряд ли я стану с того света производить спиритические стуки.[6] Следовательно, всё не получая от меня известия, мой аппарат довольно скоро обратит всю вашу страну в горсточку пыли.
