И тогда с хриплым воплем Стас одним фантастическим движением вырвал трубу, к которой был прикован, размахнулся — и проломил Порфирьеву череп. Тот рухнул во весь рост.
Стас выскочил из каморки, увернулся от дубинки охранника, отоварил его трубой по плечу, потом по колену, потом, уже лежащего, по шее. Охранник задёргался и вытянулся. И этого убил, равнодушно подумал Стас. Где второй?
Второй забился в угол, тащил из кобуры пистолет. Но, наверное, случайно не на то нажал — из пистолета выпал магазин. Стас подошёл к охраннику.
— Нет, — сказал охранник. — У меня дети…
— А у меня кто? — спросил Стас. — У меня котята помойные, что ли?
Охранник бросил ему под ноги пистолет.
— Я ничего тебе… свяжи, и всё. Наручники… вот ключ…
Стас взял ключ, разомкнул браслеты, жестом показал караульному повернуться, сковал ему руки за спиной. Подобрал пистолет, вогнал на место магазин. Передёрнул затвор.
— Ключи от двери.
— У старшого… — охранник подбородком показал на мёртвеца. — Только это… дверь снаружи отпирается, изнутри — никак.
— Не понял, — сказал Стас. — А если вам приспичит выйти?
— По рации — главному, который на пульте. Он или пошлёт кого, или отопрёт по кабелю…
— И где эта рация?
— У старшого же… Слушай, а чем это так воняет?
— Говном, — бросил Стас и пошёл обыскивать старшого. Действительно, воняло гадостно — даже для его разбитого, а потому почти ничего не чувствующего носа.
Ё-о!.. Не надо было бить этого козла по плечу. Там, в стильном наплечном кармашке, и лежала рация.
— А сменять вас когда будут?
— Через полчаса примерно…
— Ч-чёрт…
Ладно, подумал Стас. Надеюсь, за полчаса с ними там ничего худого не сделают…)
— Ты не представляешь себе, как я рад вас видеть…
Это был Ингмар. Конечно, это был Ингмар, кто бы сомневался. Она с самого начала чувствовала, что за всем стоит Ингмар, только боялась себе в этом признаться.
Он совсем не изменился, этот Ингмар. Был всё так же огромен и чудовищно привлекателен. Он сидел за овальным столом, непринуждённо облокотясь о полированную столешницу и переплетя пальцы; с запястья свешивались то ли бусы, то ли чётки. На столе стояли две курильницы и широкая ваза для икебаны. Икебана состояла из причудливой узловатой ветки и трёх высушенных человеческих — наверное, девичьих, очень изящных, с длинными тонкими пальцами — рук. Ещё одна рука лежала рядом, ладонью вверх.
— Подойди сюда, — сказал Ингмар, — я хочу посмотреть на сына.
Аська, не чувствуя ног, сделала три шага.
(Лезть в задний карман за телефоном бессмысленно, подумал Костя, там всё промокло. Попробуем иначе… Он освободил левое плечо от лямки рюкзака и стал по чуть-чуть разворачиваться вправо, готовый в любой момент прекратить движение. Больно!.. переждём. Дышим, дышим. Так, ещё немного…
Вот теперь можно левую руку высвободить всю.
Он дотянулся до правого кармана, выцарапал нож, зубами открыл лезвие и перерезал правую лямку.
Было немыслимо жарко.)
Бу слез с рук, но от Аськи не отцепился, держался крепко.
— Ты что ли мой ещё один папа? — спросил он, хмурясь.
— Просто папа, — сказал Ингмар. — Чтобы ещё один — так не бывает.
— Бывает, — сказал Бу, — я точно знаю.
Ингмар засмеялся, но как-то натужно.
— Вот, — сказал он. — Ты попросил, чтобы я вернулся. Я вернулся.
— И что я с тобой теперь буду делать? — спросил Бу.
(— Это газ идёт, — в ужасе сказал охранник.
— Откуда! — отмахнулся Стас и уже понял, откуда. Так, надо быстро чем-то заткнуть трубу…
Он сунулся в каморку, в которой сидел, и чуть не потерял сознание. Голову мгновенно раздуло, как футбольный мяч, всё кругом звенело и казалось далёким. Газ вырывался из отверстия в полу под давлением, по полу носило какие-то обрывки тряпья, старые газеты — то, на чём Стас спал.
Мы сдохнем, сдохнем, сделай что-нибудь, орал охранник.
Стас, шатаясь, подошёл к входной двери, пнул её, ударил боком. Бесполезно. Он пошёл вглубь подвала, вдруг там найдётся потайной выход, он же обязательно должен найтись. Идти было далеко. Стояли какие-то ящики с надписями, он попробовал прочитать, но не смог. Один ящик он отодвинул, но люка ни под ящиком, ни за ним не нашлось. Охранник бился о входную дверь, кричал.)
— Зачем мы тебе? — с трудом спросила Аська.
— У нас редко бывают дети, — сказал Ингмар.
— У кого это — у нас?
Ингмар улыбнулся.
— Называют по-разному. А так… ты видишь.
— А где твои крылья? — спросил Бу.
— Крылья бывают только у молодых, — сказал Ингмар. — Потом они отваливаются.
— А у меня будут? — спросил Бу.
— Нет, ты же наполовину человек. Но ты и так будешь уметь много всего.
— Бред какой-то, — сказал Бу. — Я хотел не тебя. Я хотел папу Стаса.
— Никаких проблем, — согласился Ингмар. — Будет тебе и Стас. Пойдёмте, я покажу, где вы будете жить.
Он чуть наклонился вперёд и сделал рукой движение — будто похлопал по холке собаку. И тут же плавно поехал вокруг стола. Ну да, он же в каталке, отрешённо вспомнила Аська. Жить мы у тебя будем, значит…
Кресло-каталка обогнул стол и приостановилась перед ними. Рядом с креслом бежала на четвереньках голая девушка с роскошными золотыми волосами. Она стояла на четвереньках и счастливо улыбалась; глаза её просто сияли.
Бу ойкнул и сунулся к Аське, обхватил её, спрятал лицо. И Аська тут же подхватила его на руки и бросилась вон из комнаты.
— Стой! — ударил по затылку властный приказ, но её уже было не страшно и вообще никак.
Дверь попыталась её не пустить, но у Аськи оказалось больше сил и решимости.
* * *
Непонятно как — но Аська заблудилась. Заблудилась в одном коридоре и на одной лестнице. Она как-то спустилась на первый этаж, но оказалась не в холле (смутно помнилась пустая гардеробная стойка слева), а в ещё одном коридоре, одна стена которого до потолка заставлена была старообразными каталожными шкафами; некоторые ящики были выдвинуты, некоторые валялись на полу, сплошь усеянном карточками. Аська, спустив Бу на пол и волоча его за руку (уже не было сил таскать такого тяжёлого), пробежала коридор навылет — и вдруг оказалась в затемнённом зале, разгороженном на клетушки — точь-в-точь их офис, только раз в пять больше — и битком набитом тем застойным звуковым фоном, который возникает в помещениях, где работают одновременно не меньше сотни компьютеров. Жужжание вентиляторов и жёстких дисков, слитное клацанье множества клавиатур и кнопок мыши, звуки исполнения различных команд — и слитное «ку-ку» приходящих «асек». Сотни «асек» одновременно…
Наверное, проход был только вдоль стен. Аська и Бу, стараясь не шуметь, двинулись в обход этого муравейника — и вдруг Аська наткнулась взглядом на знакомое лицо! Выхваченное из темноты светом монитора, оно просто висело в воздухе отдельно от всего.
Это была Гулька.
Но боже, что с ней стало…
— Гуль, — тихонько сказала Аська.
Лицо… пожалуй, и не лицо даже, а грубая бумажная маска и провалами глаз — чуть покачнулось. Там, где должен был быть рот, образовалась неровная щель.
— Бе… ги… те…
— Гуля! Пошли отсюда!
— Уже… позд… никак… беги сама… беги дура беги…
Она побежала.
(Стас понял, что спасения нет. Через несколько минут он задохнётся, как задохнулся и затих бившийся о дверь охранник. От этой мысли ему стало почти спокойно. Если бы так не распирало голову, то было бы совсем хорошо. Тянуло в сон, властно тянуло в сон — как в воронку, в водоворот. Он сел поудобнее, вытянул ноги и стал думать о том, какой он был засранец и дурак по жизни, и сейчас никого не спас, но хотя бы старался, очень старался…)
Вот он, холл. По этой лестнице она поднималась, значит, эта дверь — на улицу. Она шагнула туда, и вдруг сзади что-то громко клацнуло, и вспыхнул сиреневатый свет. Две тени — её и Бу — отпечатались на стене с пустыми вешалками. Аська оглянулась.
Это был просто лифт. Из кабины выкатился Ингмар. На фоне жуткого сиреневого света Аська видела только силуэт, и то какой-то расползающийся.
— Ты хочешь уйти — иди, — сказал Ингмар. — Всё равно вернёшься. Ко мне все возвращаются. Вами так легко двигать… Но сына оставь. Сейчас же. Он должен получить правильное воспитание.
— Нет уж, — сказала Аська.
— Ты осмеливаешься перечить, комарик? Тварь я жужжащая или право имею? Так вот — не имеешь. И если не хочешь по-хорошему…
Аська так и не поняла, что он сделал. Только что это был просто силуэт человека (ну, не человека, но кого-то внешне похожего) на светлом гнусном фоне — и вдруг перед ней оказалось облако тьмы, да нет, не тьмы — сгусток воплощённого ужаса перед ней оказался, бездна перед ней распахнулась — с бесконечно далёким багровым огнём где-то там, в глубине…
