Он бросил взгляд на нетронутый стол, заправленную постель и сказал, глядя Александру в глаза:
— Пора, мой друг! Вам не везло весь сезон, но перед отъездом у вас должна получиться удачная охота.
Он перебросил ружье в другую руку и вышел.
Александр молча взял ружье и пошел за ним, по привычке надев фуражку.
Так они и шли по тропическому лесу: Глан чуть впереди с ружьем наперевес, Александр в мундире сзади, молча глядя Глану в затылок.
Пролетел голубь.
Глан обернулся:
— Нет, это невыносимо! Что же вы не стреляете?! Проверьте, может, у вас не заряжено? Так вы и сегодня останетесь на бобах.
Александр смолчал. Пот проступил на верхней губе, хотя было еще не жарко.
Они снова пошли.
Вдруг Глан резко обернулся и выстрелил. Фуражка слетела с головы Александра.
— Вы промахнулись, — стиснув зубы, тихо сказал Александр.
— Вы всегда хвастались, что стреляете лучше…
Глан был бледен и говорил тихо. Они смотрели друг другу в глаза. Александр молчал. Подул ветер.
— Если вы с женщиной ведете себя так же, как стреляете, то неудивительно, что Магги наставила вам рога.
Александр молчал. Пальцы, сжимавшие ружье, побелели.
— Трус, — сказал Глан.
Александр выстрелил.
Звук слился с далеким громовым раскатом. Ветер погнал пыль между хижинами. Бегали туземцы, собирая разбросанные вещи. Упали первые капли, а потом полило все сильнее, сильнее, пока сплошной поток не обрушился на деревню.
Через окно было видно, что за накрытым столом, посередине которого стояла бутылка вина, сидела Магги с двумя маленькими девочками.
— …И через три дня мы с господином поедем на Север, — рассказывала она. — Там с неба сыплется белый порошок и ложится на землю. Вот столько. У-у-у — гудит вьюга и хватает вот так, вот так! — Девочки отдергивали руки и смеялись. — Там все такие, как господин Глан. Они ходят на длинных палках. Ты стоишь на них, а они сами едут…
Сезон дождей начался немного раньше обычного.
Про уродов и людей
Светало. Иоган пересек широкий тюремный двор, на мгновение остановился перед воротами, которые неспешно открылись, поправил кепку и пошел по гранитной набережной вдоль большой реки. Вставало солнце. По реке шел лед.
Перед тем как войти в длинную и узкую палату с колоннами, доктор долго шел по белому больничному коридору. Склонившаяся над одной из кроватей сестра испуганно оглянулась и, когда он быстро подошел, отступила назад. Доктор нагнулся и развернул пеленки. Близнецы, соединенные в области грудной клетки, спали.
Доктор протянул руку и коснулся одного из них. Тот дернул ногой и, прежде чем открыть раскосые монгольские глаза, сморщился и закричал.
Фотограф тщательно фиксировал зажимами голову нарядной девочки лет пяти. Взволнованные родители молча стояли позади аппарата. Закончив мучить девочку, фотограф суетливо подскочил к аппарату и защелкал пальцами, пытаясь привлечь ее внимание.
Девочка посмотрела на него и заплакала.
Прошли годы.
Николай Николаевич Радлов, инженер-путеец, и его дочь Лиза двадцати двух лет стояли у окна Лизиной комнаты и смотрели, как шумно заправляют водой паровоз.
— И мы поедем, Лиза.
Паровоз запыхтел и тронулся.
— На Запад?
— Я же обещал… — Николай Николаевич едва улыбнулся.
— Да, папа. — Лиза тихо положила голову ему на плечо.
Круглое добродушное лицо инженера излучало какое-то мимолетное счастье. Казалось, его глаза светились. Где-то далеко зазвонил дверной колокольчик. Отец и дочь не прореагировали. На стене висела маленькая фотография нарядной девочки с нелепо вытянутой шеей — казалось, она вот-вот заплачет, — а рядом фотография еще молодой женщины, очевидно жены инженера, в траурной рамке.
— Это пластинки, — вдруг спохватилась Лиза и выбежала из комнаты.
Квартира была большая. Обогнув поворот широкого коридора, Лиза выскочила к черному ходу и от неожиданности остановилась. Горничная Радловых Дуня что-то возбужденно шептала Иогану, привстав на цыпочки. На вид ей было лет тридцать с небольшим, но ее простое, по-русски красивое конопатое лицо с большими черными глазами в эту минуту казалось моложе. Заметив Лизу, она испуганно опустила глаза, развернулась и пошла на кухню.
— Здравствуйте, — сказал Иоган, снял шапку и улыбнулся одними губами.
Он был невысокого роста с большой головой и маленькими черными глазами. Его тяжелый пронзительный взгляд смутил Лизу. Она сделала едва заметный вежливый книксен:
— Вам папу? Я позову, — и быстро пошла обратно.
Улыбка сбежала с лица Иогана, хотя он продолжал смотреть туда, где только что стояла Лиза. Потом медленно повернул голову в сторону кухни и надел шапку.
— А, здравствуй, Иоган. Принес? — спросил Николай Николаевич.
— Нет. — Иоган молча смотрел на него.
— А?..
— Я к Дуне.
— К Дуне? А…
Николай Николаевич развернулся немножко слишком поспешно. Иоган подошел к двери кухни и показал Дуне открытку.
— Не ходи сюда, — все так же испуганно прошипела она, схватила открытку и попыталась закрыть дверь, но он успел вставить ногу между порогом и дверью.
— А кто там? — спросил он, пытаясь заглянуть.
— Кто там, Дарья? — крикнул из комнаты женский голос.
— Это ко мне тут!.. — крикнула Дарья и жалобно прошептала: — Уходи!
— А деньги?
— Потом, потом!
Все так же улыбаясь, он не спеша вынул ногу, и дверь захлопнулась. Дарья сунула открытку в карман белого передника и, прежде чем войти в гостиную, оправилась. За роялем сидела стройная красивая женщина тридцати пяти лет с прямой спиной. Как только Дарья вошла, она прекратила играть и строго спросила:
— Кто приходил?
— Ко мне, это, родственник… из деревни… — залепетала Дарья.
— Почему через парадный?
Голова женщины была повернута к ней вполоборота. Рядом с роялем вплотную друг к другу стояли близнецы в одном на двоих пиджаке специального покроя. Им было уже семнадцать лет, но роста они были невысокого. Своими раскосыми глазами они смотрели на Дарью немножко снизу вверх.
— Простите, пожалуйста, Екатерина Кирилловна. Это в последний раз, — плаксиво сказала Дарья.
— Коля, ты ведешь основной голос, — сказала Екатерина Кирилловна. — Иии… — И близнецы запели звонкими, удивительно чистыми голосами.
Дарья осторожно вышла в соседнюю комнату и быстро достала открытку. Женщина с поднятой юбкой стояла на коленях, облокотившись на стул. Она была уже старовата для школьной формы. Вторая, без возраста, замахивалась розгами. Движение было смазано.
— Что это у тебя? — раздался голос.
Дарья вздрогнула и инстинктивно сунула открытку в карман передника.
— Из деревни ко мне приезжали…
— А… — Доктор Стасов, высокий мужчина тридцати семи лет, озабоченно прошел мимо с саквояжем и вышел в гостиную:
— Мальчики, вы не видели стетоскоп?
— Андрей! — Екатерина Кирилловна прервала игру. — Ты разве не видишь — мы занимаемся! — раздраженно воскликнула она и повернулась. И тут стало видно, что глаза ее подернуты едва заметной бледной пленкой — она была слепа.
— Прости, Катенька, — испугался доктор, — просто мне надо сделать визиты, а стетоскопа нет, — рассеянно добавил он и огляделся.
Толя сделал таинственную гримасу и показал в сторону прихожей.
— Прости, прости. — Доктор поцеловал ее в шею, отчего она брезгливо дернулась. — Я к ужину буду. — Он подмигнул близнецам и пошел в прихожую.
Она выждала, пока его шаги стихли, и строго сказала:
— Еще раз, иии…
Выходя, доктор натолкнулся на Виктора Ивановича, который едва успел отскочить от распахнувшейся двери.
— Простите, вы к нам? — слегка опешив, спросил доктор.
