Утро заглянуло в небольшую, бедно обставленную, но довольно чистую комнатку и заметило второпях брошенные на пол вещи, портрет Делона над кроватью, пустую бутылку из-под портвейна 0,7 и два грязных стакана.
Она уже не спала. Осторожно дотронувшись до повернутой к ней спины, она тихо позвала:
— Игорь!
— Чего тебе? — не открывая глаз, пробубнил он.
— Уже десять.
Скованным движением он откинул одеяло и сел, опустив в ладони опухшее лицо. Посидев так несколько секунд, он встал и начал быстро одеваться.
— Ты сейчас куда? — спросила она робко.
— Есть дела.
— Вечером встретимся?
— Угу, — сказал он, беря сумку. И уже из прихожей, как будто вспомнив что-то, бросил: — Привет.
Хлопнула дверь. Она улыбнулась и, сладко потянувшись, включила магнитофон.
Ярко одетая девушка пересекла улицу и вошла в будку телефона-автомата. Улыбаясь чему-то своему, она набрала номер и спросила: «Алло, мама? Это я. — Выражение ее лица изменилось. — У меня все хорошо. — Пауза. — Ну, мама, почему я должна была зайти? Для чего мне кооператив купили? Чтоб так стоял? — Пауза. — Из училища звоню, у нас перемена. — Пауза. — Все, все нормально, — с нетерпением сказала она, постукивая ладонью по стеклу. — Нет, мама, сегодня не могу. Я на день рождения иду. — Пауза. — Ладно, мама, — она говорила уже с явным раздражением, — я побежала. Звонок уже. До свидания. Папе привет. — Пауза. — Все, мама, все». — Она с размаху повесила трубку, едва не оборвав рычаг, выдохнула и вышла из будки.
— Здорово, батя, — сказал Игорь, входя в маленькую избу на краю деревни.
Сухонький пожилой мужчина небольшого роста, к которому были обращены эти слова, сидел на табурете, положив локти на колени, и чистил картошку.
— Здорово, — сказал он, быстро взглянув на сына. — Давненько не виделись.
— Как дела? — Игорь бросил сумку и подошел к столу посреди комнаты.
— Как видишь. Чего я просил, привез?
— Ты знаешь, батя, нету нигде. — Игорь сел.
— Ага, — кивнул отец, нисколько не удивившись ответу. — Ладно, не ищи. Колька соседский ездил позавчера, привез.
— Батя, я по делу. Дай сто рублей, — как-то неестественно застенчиво попросил Игорь и взял пряник.
— Где же им взяться-то? — спокойно проговорил отец, тонко срезая кожуру. — А ты все не работаешь?
— Работаю, работаю, — нетерпеливо промямлил Игорь с набитым ртом. — Я в институт готовлюсь.
— Ну-ну.
— Бать, ну дай. Я же знаю, у тебя есть. Мне очень надо. — И теперь стало видно, что ему действительно надо.
— А образование нынче бесплатное, — казалось бы, равнодушно, но все же ехидно сказал отец.
— Так выходит, я зря ехал? — зло спросил Игорь.
— Выходит, зря.
— Ладно. — Игорь встал, схватил сумку и выбежал, хлопнув дверью. В соседней комнате он открыл шифоньер, извлек из глубины его совершенно новые джинсы и, быстро сунув их в сумку, вышел, не попрощавшись с отцом.
Люба присела на край скамейки и смотрела на двери училища. Входили и выходили люди. Вдруг она вскочила и закричала:
— Таня!
— Привет, — протяжно спела подошедшая к ней девушка, — ты че не на уроках?
— Неохота.
— А-а-а. Ну, как ты вчера-то? Как Игорь?
— Нормально.
— А я же вчера с Вовкой ушла. Он напился, мужику какому-то по башке накатил. А как мы в общагу проходили…
— Тань, — перебила Люба, — ты не знаешь, у кого можно взять стольник на неделю, а?
— Да ну, ты че… Так, представляешь, Вовка по балкону полез и со второго этажа ка-а-аак…
— А у Вовки нет?
— Откуда! Берешь что?
— Да нет. Ладно, я побежала. Привет.
— Привет, — удивленно спела Таня.
После тренировки все прошли в раздевалку. Здесь Игорь открыл сумку и достал джинсы.
— Штаны нужны? — обратился он ко всем сразу и добавил: — «Ледекс», 46-й.
— Сколько? — спросил здоровый парень.
— Один и пять.
Парень улыбнулся и отвернулся. Игорь бросил джинсы в сумку и резко застегнул молнию.
Люба и Игорь спустились в подвал ресторана и прошли в гардероб. В этот будничный день в баре народу было немного.
— Возьмем что-нибудь? — спросила она.
— Да, возьми, — сказал он, внимательно оглядывая зал. Заметив кого-то, он подошел к столику, за которым сидели молодые люди со скучающими физиономиями, и несколько заискивающе сказал: — Привет, ребята, Шеврукова не было?
Один из парней тупо посмотрел на него и, покачивая головой в такт музыке, лениво бросил:
— В ресторане.
— Пойдем в ресторан, — сказал Игорь, возвращаясь к стойке.
— Зачем? — удивилась Люба и пошла за ним.
Они прошли по длинному коридору подвального помещения и вошли в ресторан. Музыканты расставляли аппаратуру.
— Привет, Слава, — сказал Игорь одному из них. Тот посмотрел на него и ничего не ответил.
Усевшись за свободный столик, Люба повесила сумочку на стул и огляделась.
— Подожди, я сейчас, — сказал Игорь, заметив кого-то.
Он встал и пересек зал.
— Здорово, Витя. Пойдем покурим, — обратился он к коротко постриженному парню в оранжевой майке с номером четыре.
— Ну пойдем, Мэк, — неохотно ответил тот, сказал что-то своим друзьям, лениво встал, и они направились к выходу.
— Сегодня у нас в гостях рок-группа «Наутилус Помпилиус», — объявил человек, очень похожий на официанта. Молодежь захлопала.
— Два салата и бутылку шампанского, — сказала Люба официанту, хлопая вместе со всеми.
К столику подбежала Таня:
— Стольник достала?
Музыканты обрушили на зал «Никто мне не поверит».
Люба покачала головой.
— Пойдем потанцуем! — крикнула Таня.
Люба махнула рукой, что означало: иди, я не хочу. Человек десять ударилось в пляс. Люба смотрела и улыбалась.
— Ну что ж, твое дело, Мэк. Другого напарника найду, — глядя на пробегавших девушек, сказал Витя.
— Да нет, я не отказываюсь. Я через пять дней отдам.
Витя лениво покачал головой:
— Дело стоит, Мэк.
Обогнув танцующих, Люба прошла через зал и вышла в коридор.
— Давай через два, послезавтра вечером и отдам, — просил Игорь.
— Послезавтра? — задумался Витя. — А что за клюшка с тобой?
Сзади тихо подошла Люба с явным намерением пошутить и вдруг остановилась, услышав:
— Любка? А что, нравится?
— Ничего.
— Бери. Хочешь, познакомлю? — с готовностью сказал Игорь.
— Сам управлюсь. Ладно, договорились: послезавтра крайний срок. Все. Ты быстренько ушел. Понял?
Игорь кивнул. Люба развернулась и пошла по коридору, потом вернулась и зашла в туалет. Растерянность и бессильная злоба душили ее, и она не нашла ничего лучшего, как по-бабьи зареветь.
Витя зашел в зал и сел. Молодежь танцевала от души, насколько позволяла ее душа.
Люба посмотрела в зеркало на свое измазанное тушью лицо, открыла кран и тщательно смыла и тушь, и помаду, и румяна.
— Валя, ты одна сегодня? Угу, тогда я сейчас приеду, — сказал Игорь, повесил трубку и вышел из телефонной будки.
Бросив взгляд на бутылку шампанского и два салата, Люба взяла сумочку и направилась к выходу.
— Люба, пойдем! — крикнул изрядно выпивший парень со знакомым лицом и схватил ее за руку.
Она хотела отказаться, но взгляд ее упал на улыбающегося Витю с бокалом в руке, и она пошла.
Она танцевала. Лицо ее выражало злобу, презрение и все ту же растерянность, когда глаза встречались с его глазами. А парень что-то нашептывал ей на ухо и целовал в шею. Она резко оттолкнула его и побежала.
Витя проследил за ней взглядом все с той же нагловатой улыбкой. Зал танцевал.
Получив в раздевалке шубку, Люба выбежала на улицу и, захватив горсть снега, прижала его к лицу.
Дома она не стала зажигать свет. В шубе и сапогах она прошла в комнату и медленно по стенке опустилась на пол, не отрывая глаз от портрета Делона, тускло освещенного уличными фонарями и изредка проходящими машинами.
Утро заглянуло в ту же небольшую, бедно обставленную, но довольно чистую комнатку и заметило второпях брошенные на пол вещи, портрет Делона над кроватью, оранжевую майку с номером четыре, пустую бутылку из-под шампанского и два грязных стакана. Она уже не спала. Осторожно дотронувшись до повернутой к ней спины, она тихо позвала:
— Витя!
— Чего тебе?
— Уже десять.
Скованным движением он откинул одеяло и сел, опустив в ладони опухшее лицо. Посидев так несколько секунд, он встал и начал быстро одеваться. Улыбаясь, Люба смотрела на него.
Окно. Стихотворение Ли Бо НАСТЯ:
Еще не носила прически я,
Играла я у ворот,
И рвала цветы у себя в саду,
Смотрела, как сад цветет.
На палочке мой муженек верхом
Скакал, не жалея сил.
Он в гости ко мне приезжал тогда
И сливы мне приносил.
Мы жили вместе в деревне Чангань,
Не знавшими труда,
И вместе играя по целым дням,
Не ссорились никогда.
ЕГОР: Я бы очень хотел написать вещь всех времен и народов, хотя бы одну. Мне бы очень хотелось, чтобы я родил нечто, что повергло бы огромное количество людей во времени не в прах, а в тотальное понимание того, что я хотел им показать…
