БУЛАТ ОКУДЖАВА
БОЛЬШОЙ КАРЕТНЫЙ
— Где твои семнадцать лет?
— На Большом Каретном.
— Где твои семнадцать бед?
— На Большом Каретном.
— Где твой чёрный пистолет?
— На Большом Каретном.
— Где тебя сегодня нет?
— На Большом Каретном.
— Помнишь ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нём!
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто в Большом Каретном не бывал.
Ещё бы…
— Где твои семнадцать лет?
— На Большом Каретном.
— Где твои семнадцать бед?
— На Большом Каретном.
— Где твой чёрный пистолет?
— На Большом Каретном.
— Где тебя сегодня нет?
— На Большом Каретном.
Переименован он теперь,
Стало всё по новой там, верь не верь!
И всё же, где б ты ни был, где ты ни бредёшь
Нет-нет, да по Каретному пройдёшь.
Ещё бы…
— Где твои семнадцать лет?
— На Большом Каретном.
— Где твои семнадцать бед?
— На Большом Каретном.
— Где твой чёрный пистолет?
— На Большом Каретном.
— Где тебя сегодня нет?
— На Большом Каретном.
[1962]
ТАТУИРОВКА
Не делили мы тебя и не ласкали,
А что любили, так это позади.
Я ношу в душе твой светлый образ, Валя,
А Лёша выколол твой образ на груди.
И в тот день, когда прощались на вокзале,
Я тебя до гроба помнить обещал,
Я сказал: — Я не забуду в жизни Вали.
— А я тем более, — мне Лёша отвечал.
И теперь реши, кому из нас с ним хуже,
И кому трудней — попробуй разбери:
У него твой профиль выколот снаружи,
А у меня душа исколота снутри.
И когда мне так уж тошно, хоть на плаху,
Пусть слова мои тебя не оскорбят,—
Я прошу, чтоб Лёша расстегнул рубаху,
И гляжу, гляжу часами на тебя.
Но недавно мой товарищ, друг хороший,
Он беду мою искусством поборол,—
Он скопировал тебя с груди у Лёши
И на грудь мою твой профиль наколол.
Знаю я, друзей своих чернить неловко,
Но ты мне ближе и роднее оттого,
Что моя, верней — твоя татуировка
Много лучше и красивше, чем его.
[1961]
* * *
У тебя глаза как нож:
Если прямо ты взглянёшь,
Я забываю, кто я есть и где мой дом.
А если косо ты взглянёшь —
Как по сердцу полоснёшь
Ты холодным острым серым тесаком.
Я здоров, к чему скрывать!
Я пятаки могу ломать,
Я недавно головой быка убил.
Но с тобой жизнь коротать —
Не подковы разгибать,
А прибить тебя морально — нету сил!
Вспомни, было ль хоть разок,
Чтоб я из дому убёг?
Ну когда же надоест тебе гулять?
С гаражу я прихожу,
Язык за спину заложу
И бежу тебя по городу шукать.
Я все ноги исходил,
Велосипед себе купил,
Чтоб в страданьях облегчения была.
Но налетел на самосвал,
К Склифосовскому попал.
Навестить меня ты даже не пришла.
И хирург, седой старик,—
Он весь обмяк и как-то сник,—
Он шесть суток мою рану зашивал.
А как кончился наркоз,
Стало больно мне до слёз:
Для кого ж я своей жизнью рисковал?
Ты не радуйся, змея,
Скоро выпишут меня!
Отомщу тебе тогда без всяких схем.
Я те точно говорю:
Остру бритву навострю
И обрею тебя наголо совсем.
[1961]
* * *
Я вырос в ленинградскую блокаду,
Но я тогда не пил и не гулял.
Я видел, как горят огнём Бадаевские склады,
В очередях за хлебушком стоял.
Граждане смелые!
Что ж тогда вы делали,
Когда наш город счёт не вёл смертям? —
Ели хлеб с икоркою,
А я считал махоркою
Окурок с-под платформы чёрт-те с чем напополам.
От стужи даже птицы не летали,
И вору было нечего украсть.
Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали,
А я боялся — только б не упасть!
Было здесь до фига Голодных и дистрофиков.
Все голодали, даже прокурор,
А вы в эвакуации Читали информации
И слушали по радио «От Совинформбюро».
Блокада затянулась, даже слишком,
Но наш народ врагов своих разбил.
И можно жить как у Христа за пазухой, под мышкой,
Да только вот мешает бригадмил.
Я скажу вам ласково:
— Граждане с повязками!
В душу ко мне лапами не лезь!
Про жизнь вашу личную
И непатриотичную
Знают уже органы и ВЦСПС.
[1961–1962]
ТОТ, КТО РАНЬШЕ С НЕЮ БЫЛ
В тот вечер я не пил, не пел,
Я на неё вовсю глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети,
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит.
И тот, кто раньше с нею был,—
Он мне грубил, он мне грозил,—
А я всё помню, я был не пьяный.
Когда ж я уходить решил,
Она сказала: — Не спеши! —
Она сказала: — Не спеши,
Ведь слишком рано.
Но тот, кто раньше с нею был,
Меня, как видно, не забыл,
И как-то в осень, и как-то в осень —
Иду с дружком, гляжу — стоят.
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд,
Их было восемь.
Со мною нож, решил я: — Что ж,
Меня так просто не возьмешь.
Держитесь, гады! Держитесь, гады! —
К чему задаром пропадать?
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда —
Так было надо.
Но тот, кто раньше с нею был,—
Он эту кашу заварил
Вполне серьёзно, вполне серьёзно.
Мне кто-то на плечи повис,
Валюха крикнул: — Берегись! —
Валюха крикнул: — Берегись! —
Но было поздно.
За восемь бед — один ответ.
В тюрьме есть тоже лазарет,
Я там валялся, я там валялся.
Врач резал вдоль и поперёк,
Он мне сказал: — Держись, браток! —
Он мне сказал: — Держись, браток! —
И я держался.
Разлука мигом пронеслась.
Она меня не дождалась,
Но я прощаю, её прощаю.
Её простил и всё забыл,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был,
Не извиняю.
Её, конечно, я простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был,
Я повстречаю!
[1962]
* * *
Нам ни к чему сюжеты и интриги,—
Про всё мы знаем, что ты нам ни дашь.
Я, например, на свете лучшей книгой
Считаю кодекс уголовный наш.
И если мне неймётся и не спится
Или с похмелья нет на мне лица —
Открою кодекс на любой странице
И не могу, читаю до конца.
Я не давал товарищам советы,
Но знаю я — разбой у них в чести.
Вот только что я прочитал про это:
Не ниже трёх, не свыше десяти.
Вы вдумайтесь в простые эти строки, —
Что нам романы всех времён и стран!
В них всё — бараки, длинные, как сроки,
Скандалы, драки, карты и обман.
Сто лет бы мне не видеть этих строчек —
За каждой вижу чью-нибудь судьбу!
И радуюсь, когда статья — не очень:
Ведь всё же повезёт кому-нибудь…
И сердце бьется раненою птицей,
Когда начну свою статью читать.
И кровь в висках так ломится, стучится,
Как мусора, когда приходят брать.
[1962]
* * *
Сегодня я с большой охотою
Распоряжусь своей субботою,
И если Нинка не капризная —
Распоряжусь своею жизнью я.
— Постой, чудак! Она ж наводчица!
Зачем? — Да так! Уж очень хочется.
— Постой, чудак! У нас компания,
Пойдём в кабак, зальём желание.
— Сегодня вы меня не пачкайте,
Сегодня пьянка мне до лампочки.
Сегодня Нинка соглашается,
Сегодня жизнь моя решается.
— Ну и дела же с этой Нинкою,
