Катерина Зыкова
Объяснительная
Редактор Андрей Хаданович
Вёрстка Веры Бохан
Дизайн обложки Nick Antipov
Художник Анастасия Малашонок
Корректор Алена Пятрович
lit-bel.org
Дорогой читатель, чтобы видеть стихи такими, какими написал их автор, поверни, пожалуйста, свой гаджет горизонтально. Длинные строки, к сожалению, не помещаются на узкие экраны.
там солнце. клёш
из языков и алых полостей
а женщины сплошь
из кофейной гущи. их волосы
цвета пещеры и свёклы
ночью
танцуют под музыку способную выбить стёкла
или сломать позвоночник
мир раздет на ритм
в омут до пустынь
вечный лоскут лета
у этих женщин кастаньеты
из рёбер влюбленных мужчин.
дорогая редакция я проснулся чашке в
я был очень несчастли в
понял что всё темно и что я сам внутри как угли
и некуда идти когда все четыре стороны — круглые
от пустоты посуды я бы купил настил
или панцирь
читатель ходи там где люди прикидывая кто из них мог бы тебя спасти
редакция
рыбам пора нерестись
это к погоде вроде
терять чешую и слизь
в околоплодной воде
мои утюжки вжиквжиквжик
раздражители мятого
на лавочке в Улан-Баторе
новая пропасть во ржи
я через ще
ли из гипса вижу изгибы Ганга
времени нет вообще
время теперь пропаганда.
время ползло себе швами и яма
ми вверх — вниз
и вдруг чешуями
покрылись её ноги и срослись
точно ствол
точно попа и санки
одиночество
это когда ты единственная-в-мире-русалка
Л. чувствует: что-то разрушил
но только не помнит что
поэтому на всякий случай
скупает бинты скотч гвозди клей
бетон адвоката валерьяну в корнях
и анальгин (на случай если разрушены зубы)
а М. понял что влюбился
но только не помнит в кого
поэтому на всякий пожарный
дарит цветы К.
приносит зарплату Н.
везёт к ветеринару собаку Л.
и ест в ресторане блинчики с Ж. Т. и С.
а Ш. уверен что это ошибка
и никакой он не Ш. а самый настоящий Р.
и он едет-едет-едет туда где всё его настоящее
но только не помнит куда
поэтому периодически попадает в милицию
майями театр вытрезвитель и сыктывкар
а я точно знаю что стану ракушкой
но только не знаю когда
поэтому ни черта не делаю
ни чер та
а под водой водоро сли
и рыбы с глазами-сли
вами. и всё как-то слышно слишком
(вода проводит звуки)
и рыбы с глазами-вишнями
едят у меня из рук
и если в сену кричать
слышно до сыктывкаров
поэтому каждое утро я бормочу вам что-то важное в чай
и мой нос блестит от пара
смотрите в бинокли
мне волны бросают на берег обломки и ящики
не самых красивых в мире утопленников
но вместе с тем здесь греются ящерицы
с оранжевыми боками
на этом острове сотня хищников но солнце и ветки малин
и я всё равно просижу здесь на камешках
потому что они мои
я вроде во сне
темнят параллели по клеткам
я не в родстве со все
ми четырьмя направленьями света
по капи
ллярам течёт духота
а маленькие окапи
учатся хохотать
нам бы с тобой молока
пока
блюдца похожи на круглые
площади
мир будет бесконечно плох, если исчезнут грусти
и лошади
в самой быстрой ракете мы
успели в гости к семи
в театр к пяти, уйти от погони
в последнее в мире метро в последний без света вагон — успели!
догнали воров тащащих кошельки в чащи
поймали летящую в Дребезг чашку
больше нет пауз между моментом когда кран открыт и моментом когда вода попадает в ванну
когда ты слесарь иван и когда уже ричард гир
нет перерывов между когда органы чувств что-то воспринимают
и моментом когда ты оказываешься способным на это отреагировать
нет промежутков между «нажать бы на красную кнопку» и моментом когда по земле уже
вихрит миксер
лист оторвался от ветки и не завис на тридцатую долю секунды а сразу разбился
дорога придавлена декабрём — миг — и под маем вся
ба-ба-ба-ба-бах
тили-тили-ти
женщины делятся на тех кому ты несёшь персик зимой потому что она ах
и на тех кому тащишь их из благодарнос ти
зима это где-то между молитвами лыжного магазина о сне
ге и дворника о бесснежии. между когда ты зиму не хочешь и когда уже с ней.
зима это когда серебристая рыба взойдёт на синем
и станет со-всем-просто
и ты вдруг проснёшься от ощущения у которого нет имени
(как у места между верхней губой и носом)
когда неон съедает дня этикетку
когда резко снимаешь синтетику
случается искропад
на миг. от квартиры до Англии
вот приблизительно так
и появляются ангелы
когда они к нам пришли чтобы
вылить из наших тел маки
вытянуть души и прочий мякиш
пустить наши кожи на обувь
загнать в каждый палец по спице
я сунула им по ребёнку лисицы
тот в чьих руках лисы-охры
— не может другим сделать плохо
женщина купившая телячье сердце
вернитесь
вы забыли телячьи нежности
мужчина забывший на прилавке всё что у него есть
вернитесь
чтобы посмотреть что это унёс кто-то другой
котики мы специально забыли для вас сосиски
и вернулись
чтобы забыть вам ещё немножко
История один
Девочка Оля всё болтала и болтала, болтала и болтала. И наговорила на много лет вперёд.
Поэтому даже когда Оля стала старенькой и умерла, её голос всё ещё звучал сам по себе:
«Мама, смотри, какая бабочка!»
История два
Света была маленькой и худой. А потом упала на пол и развилась!
История три
Сначала он был Ангелом Фарфоровой Чашки, а потом стал Ангелом Девочки Вики. И по
старинке тихонько дул на Вику, будто она чашка с горячим чаем (именно поэтому у Вики
пальцы на руках всегда холодные).
История четыре
Аня шла по улице и потеряла зонтик. «Надо искать новый зонтик», — подумала Аня.
«Наконец-то я потерял эту девочку», — подумал зонтик. Просто все зонтики, как собаки:
могут служить человеку, а могут сбиваться в стаи и жить дикарями (зависит от характера).
История пять
Если бы все люди были машинами, то я непременно была бы поливальной: шалунья.
История шесть
Ёжик спал под земляничным кустом, а куст не спал. «Почему ты не спишь, а вздыхаешь?» —
спросил ёжик. — «Я мечтаю, чтобы под моими листочками спала свернувшаяся в клубок
корова, но это невозможно». Тогда ёжик перестал фурфукать и начал мычать (стоит ска
зать, для ежа он мычал неплохо). Земляничный куст зевнул и притворился, что спит (что-
бы отблагодарить ежа), но сам украдкой смотрел на луну.
История семь
По улице шла лошадь с салфеткой на голове. «У тебя болит голова?» — спросила Маша. —
«Да», — ответила лошадь. Тогда Маша поцеловала лошадь в лоб, и они ускакали вместе.
