Ясным утром на заре мой
Льется голос из окна.
Кто я?
«Девочка одна,
А зовут меня Заремой!»
Родилась я в самом первом,
Звонком месяце весны,
Ручейкам его напевным
Были улицы верны.
И никто детей не кутал —
Был погожий, ясный день,
Голубел высокий купол,
Сдвинув тучку набекрень.
Показался плач мой эхом
Капель, падающих в снег.
Никогда с веселым смехом
Не рождался человек.
И, когда впервые маме
Я предстала в свете дня,
Родниковыми глазами
Мама встретила меня.
И в глазах ее слезинки
Были радости полны,
Словно первые дождинки
Начинавшейся весны.
Был неведом, незнаком мне
За квадратами стекла
Снежный,
солнечный,
огромный
Мир, в который я вошла.
Родилась я среди тропок,
На границе всех дорог,
Там, где, знатные, бок о бок
Встали Запад и Восток,
Над соленою волною
У Кавказского хребта,
Где с морскою глубиною
Побраталась высота,
Где луну нетрудно горсткой
Зачерпнуть на дне ручья.
И со дня рожденья горской
Стала девочкою я.
Родилась я в славном доме.
Говорят, в домах таких
Родились все люди,
кроме
Самых стареньких из них.
Глаз и ночью не смыкает
Колыбельный этот дом.
Детский плач в нем не смолкает
Всякой ночью, каждым днем.
Он в сердцах счастливым эхом
Откликается весь век.
Никогда с веселым смехом
Не рождался человек.
Чувством радостным согреты,
Папы,
многие притом,
Круглый год несут букеты
В колыбельный этот дом.
Удивительный, как чудо,
Он сравним не с чем-нибудь,
А с вершиною, откуда
Родники берут свой путь.
Им любуются ватаги
Белых тучек с высоты.
Стал он люлькою отваги,
Колыбелью красоты.
И у тихой колыбели
Песни ласковые тут
По-какому бы ни пели,
На один мотив поют.
На Кавказе прошлых лет, —
Это знаю я с пеленок, —
Радость, что рожден ребенок,
Заряжала пистолет.
Ночь в окне иль час рассвета,
Но отец спускал курок
И вгонял из пистолета
Пулю в темный потолок.
В старину не без причины
В потолок летел свинец.
Разве званье для мужчины
Есть почетней, чем «отец»!
И, когда дождался вести,
Что явилась я на свет,
Счастлив был с друзьями вместе
Сесть за стол один поэт.
Там, где, знатные, бок о бок
Встали Запад и Восток,
Он послал двенадцать пробок,
Словно пули, в потолок.
Охватило сына гор
Чувство гордое при этом,
С коим он,
хоть слыл поэтом,
Незнаком был до сих пор.
И про первый свой успех
Расскажу не по секрету:
Званье высшее из всех
Я присвоила поэту.
Был он просто добрым горцем,
Был он просто молодцом,
Был он просто стихотворцем,
А теперь он стал отцом.
Я ЗНАКОМЛЮСЬ СО СВОИМ ОТЦОМ
Хорошо поэту пелось,
И легко дышала грудь,
И, конечно, не терпелось
На меня скорей взглянуть.
Фантазеры все поэты.
Потому решил поэт,
Будто я с другой планеты
Прибыла, как яркий свет.
Дочь ничем не хуже сына.
И поэту в первый раз
Я предстала напоказ,
Как на выставке картина.
И пришел он в изумленье:
«Дочка — просто загляденье!»
И глядел, разинув рот,
Сквозь оконный переплет.
Я заплакала с испуга
И не знала об одном,
Что мой плач не режет слуха
Человека за окном,
Что звучит мой плач, как скрипка,
Как свирель или зурна,
Для мужчины, чья улыбка
Ликовала у окна.
Думал он:
«Скажи на милость!
Схожа с маковкой вполне,
Существа не приходилось
Видеть крохотнее мне».
Я слегка поджала губки,
Словно думала:
«Ну что ж,
Согласовывать поступки
Ты теперь со мной начнешь.
Будешь вскакивать с постели
И бежать на голос мой.
И тебя в тиши ночной
Песни петь у колыбели
Научу я под луной.
И смогу,
как ни работай,
И в десятый раз и в сотый
Помешать тебе на дню,
И отцовскою заботой
Я тебя обременю.
Заведу свои порядки,
И, как маленький, играть
Ты со мною будешь в прятки,
Будешь, словно на зарядке,
Головою вниз стоять.
Будешь ты мне подчиняться,
Делать то, что прикажу,
То заставлю рассмеяться,
То возьму и рассержу.
То займусь сама игрою,
То включится вся родня
И, как старшую, порою
Будет слушаться меня.
Любопытство — не причуда,
Всех вопросами дойму:
«Для чего?..
Зачем?..
Откуда?..
Сколько?..
Где и почему?..»
И тебе еще придется
Много раз наверняка
Превращаться в иноходца,
Мне — в лихого седока.
И теперь тебе не просто
Задержаться где-нибудь
И домой вернуться поздно,
Дверь толкнув тихонько в грудь.
Может девочкою малой
Быть посредник и судья —
Все размолвки между мамой
И тобой улажу я.
А случись,
в краю высоком
У тебя вдруг ненароком
Мысль мелькнет на миг один:
«Эх, родился б лучше сын!» —
Мысль мелькнет, и станет видно
По лицу по твоему,
Что тебе, поэту, стыдно
Этой мысли самому.
Если брови сдвинув тучей,
Загрустишь ты от невзгод,
Я — весенний теплый лучик —
Растоплю на сердце лед».
Для родных на белом свете
Всех царей главнее дети,
И важней сановных лиц,
И любимее цариц.
Стал брильянт,
хоть мал, как точка,
Славой ценного кольца,
Так и маленькая дочка
Станет славою отца.
И во мне — твоей кровинке,
Словно солнышко в росинке,
Для тебя — таков закон —
Будет мир весь отражен.
Сердце греет человека,
Не скупится на тепло,
Хоть само оно от века,
Словно искорка, мало.
С первой маленькой смешинки
Смех рождается всегда,
А метель седым-седа
С первой маленькой снежинки.
Ниву желтую не сложно
Увидать за колоском,
И соленый берег можно
Видеть в камушке морском.
А за вишенкою алой
Лето красное встает,
А за девочкою малой —
Вся семья и целый род.
Край, что исстари не робок,
Край, что исстари высок,
Край, где, знатные, бок о бок
Встали Запад и Восток.
Я ПРОЩАЮСЬ С ДОМОМ, В КОТОРОМ РОДИЛАСЬ
День за днем бежал к апрелю,
И сверкая и лучась.
Дал приют мне на неделю
Дом, в котором родилась.
Дом весь белый, словно утро
Преулыбчатого дня.
Стал гостиницей как будто
На неделю для меня.
Но у мира на примете
Новорожденные дети —
Не теряют зря минут
И быстрей грибов растут.
Потому, что есть дороги
И морская синева,
Солнцу кланяется в ноги
Пробужденная трава.
Потому, что манят дали,
Голубея ради нас…
«Счастлив будь, не знай печали,
Дом, в котором родилась!»
И, хоть мне покуда мало
Дней еще, не только лет,
Я сестрою старшей стала
Для родившихся вослед…
Няни в глаженых халатах,
Няни в роли провожатых
Хором мне,
не как-нибудь,
Пожелали:
«Добрый путь!»
Тут часы, как будто в сказке,
Тут и градусника ртуть,
Подскочившая от ласки,
Мне сказали:
«Добрый путь!»
А у самого порога,
Где исток брала дорога,
Где на солнце таял снег,
Ждало двадцать человек.
В чувствах родственных прилежный,
Надо мной сомкнулся круг,
И ко мне с любовью нежной
Протянулось сорок рук.
И поэт к орлиным кручам
Сердцем рвался оттого,
Что меня признали лучшим
Сочинением его.
И, похожий на мальчишку
Озорством своим чуть-чуть,
Ветер, мчавшийся вприпрыжку,
Крикнул мне:
«Счастливый путь!»
Зайчик солнечный веселый
На меня решил взглянуть,
Тополь веточкою голой
Мне махнул:
«Счастливый путь!»
А горы, крутой и властной,
Словно выдохнула грудь:
«Здравствуй, маленькая! Здравствуй!
Поздравляю! Добрый путь!»
Плыли белые, как хлопок,
Облака в сквозной денек.
«Добрый путь!» —
сказал Восток.
Запад, ставший с ним бок о бок,
То же самое изрек.
Край небес вдали задела
Моря синего волна.
Как зовут меня?
«Зарема!»
Кто я?
«Девочка одна!»
