«То, что мы зовем душой…» Избранные стихотворения - Александр Семёнович Кушнер

Что делать с первым впечатленьем?

Оно смущает и томит.

Оно граничит с удивленьем

И ни о чем не говорит.

Оно похоже на границу, —

И все как будто бы за ней

Трава иначе серебрится,

А клюква слаще и крупней.

Что делать с первым впечатленьем

В последующие часы?

Оно проходит дуновеньем

Чужой печали и красы.

И повторится вряд ли снова,

И проживет не много дней,

Но настоящего, второго,

Оно и ярче, и милей.

Когда я очень затоскую,

Достану книжку записную,

И вот ни крикнуть, ни вздохнуть —

Я позвоню кому-нибудь.

О голоса моих знакомых!

Спасибо вам, спасибо вам

За то, что вы бывали дома

По непробудным вечерам,

За то, что в трудном переплете

Любви и горя своего

Вы забывали, как живете,

Вы говорили: «Ничего».

И за обычными словами

Была такая доброта,

Как будто Бог стоял за вами

И вам подсказывал тогда.

Возьмите вводные слова.

От них кружится голова,

Они мешают суть сберечь

И замедляют нашу речь.

И все ж удобны потому,

Что выдают легко другим,

Как мы относимся к тому,

О чем, смущаясь, говорим.

Мне скажут: «К счастью…»

                      И потом

Пусть что угодно говорят,

Я слушаю с открытым ртом

И радуюсь всему подряд.

Меня, как всех, не раз, не два

Спасали вводные слова,

И чаще прочих среди них

Слова «во-первых, во-вторых».

Они, начав издалека,

Давали повод не спеша

Собраться с мыслями, пока

Бог знает где была душа.

Два мальчика, два тихих обормотика,

ни свитера,

ни плащика,

ни зонтика,

под дождичком

                  на досточке

                                качаются,

а песенки у них уже кончаются.

Что завтра? Понедельник или пятница?

Им кажется, что долго детство тянется.

Поднимется один,

                                другой опустится.

К плечу прибилась бабочка

капустница.

Качаются весь день с утра и до ночи.

Ни горя,

ни любви,

ни мелкой сволочи.

Всё в будущем,

                         за морем одуванчиков.

Мне кажется, что я – один из мальчиков.

За взрослостью, за далью дальней,

За всем, что кончилось давно,

Я помню первой готовальни

Темно-зеленое сукно.

Рейсфедер в ямке,

                        и чудесный

Пенальчик с грифелями в нем,

И сбоку

стерженек железный,

Отодвигаемый ногтем.

Я поднимал холодный циркуль

И раздвигал его.

И вот,

Как будто он пришел из цирка,

Блестящий делал поворот.

И, демонстрируя всю точность,

Свой непременный идеал,

Он возвращался в ту же точку,

С которой лихо начинал.

Прощайте, душные чернила!

Мне тушь любезна и мила!

И геометрия царила,

И в ней гармония была.

Мои младенческие вкусы

Стояли с веком наравне.

А за окном шептались Музы,

Все девять, споря обо мне…

Деревья листву отряхают,

И солнышко сходит на нет.

Всю осень грустят и вздыхают

Полонский, и Майков, и Фет.

Всю осень, в какую беседку

Ни сунься – мелькают впотьмах