Мадам Дюваль.
Закатный вечер брызнул крови краской,
Село покрыла сумрака вуаль.
Той ночью, опьяняюще прекрасной,
На улицу вошла мадам Дюваль.
В старинном платье, локоны чуть вились,
Неслышно так к гуляке подошла. –
Простите, сударь, знать, я заблудилась!
Но, милость Божья, Вас я тут нашла…
Коснулся парня аромат чудесный,
Что исходил от странной незнакомки…
Букетом трав и нежностью небесной
Он проникал в сознанье очень ловко!
Готов уже идти он на край света!
Что-то мыча, и хлопая глазами,
Мечтал еë любить хоть до рассвета!
Пошёл за ней послушными ногами.
Вернулась дама с жертвой в дом, что в чаще.
Касанья рук — и платье с плеч свалилось.
Блеснул кинжал — и кровь, нектара слаще,
На пол струёй багровою полилась…
И тело мёртвое уже в котле стеклянном.
Мадам Дюваль довольно улыбнулась:
— Ты будешь новой ноткою желанной
В моих духах, что Бесу приглянулись…
Часовщик.
Живёт в Лесу, вдали от поселений,
Седой отшельник, мастер — Часовщик.
Дивятся люди от его умений –
Всё, что угодно, в жизнь вернёт мужик!
Однажды, рано утром, на рассвете,
Почувствовал старик, что срок настал.
Печально свечи гаснут в кабинете,
И механизм из пальцев вдруг упал…
Сама пришла… — Ну, здравствуй, Тьмы царица!
Готов судим я быть за все дела.
— Я вижу, кто-то Смерти не боится?!
Силён! Но я с проблемою зашла.
Мои Часы барахлят уже два года.
Кого забрать, кому ещё пожить?
Я путаюсь, и так полно заботы,
А тут ещё за временем следить!
Ты, я прознала, умник в циферблатах,
Поэтому сейчас я здесь стою.
Часы починишь — будет и оплата,
Достойно сразу отблагодарю!
К нему на стол упал прибор старинный,
Холодный, словно айсберг в ледниках.
С узорами на крышке, цепью длинной…
Серьёзный вызов был для старика!
Нашёл поломку, вновь пошли, как надо!
Костлявая, поправив капюшон, шепнула:
— Я, признаюсь, очень рада!
Отныне будешь мной ты окружён…
С тех пор у старого клиентов — нет отбоя!
Бесплатно мастер чинит всем часы.
Взамен берёт год жизни — Смерть в покое
Его оставила, подëргав за усы!
Царь-зеркало.
Приехал к нам из города мальчишка!
На слово груб, и дерзок, сорванец!
Но смелым был — набил немало шишек
Он в драке с местными, отчаянный юнец!
Услышал парень вечером в Таверне
О Зеркале, что души ночью ест.
— Да что за вздор! Я чую запах скверны!
Смешные вы, жильцы старинных мест!
Собравшись в путь, тотчас он нас покинул.
Решил, наивный, испытать молву!
Пробрался малый в самую трясину,
Посмел он вызов бросить колдовству!
Среди Болота, в золотой оправе,
Стоит Царь-Зеркало, величием маня.
Остановить, увы, тут был не вправе,
Попался б следом в лапы Смерти я.
Лохмотья, прах валялись под ногами,
Но словно он не видит их в упор!
Подходит к Зеркалу, иссохшими губами
Промолвил: здесь я свой увижу взор…
Но вот, бедняга замер, словно камень!
Недвижимым остался силуэт!
А отраженье, с зазеркалья парень,
За голову схватилось — тела нет!
В немом рыданьи, с ужаса гримасой,
Забился отражённый человек.
И вот, за ним, всей нечестивой массой,
Гонцы пришли — забрать его навек…
Так мир зеркал унëс юнца, забавясь.
Лишь рябь прошла, оправа чуть блеснула.
И плоть, уже пустая, рассыпалась,
И плащ его трясина затянула…
Душелов.
Как сладок утром аромат природы!
Той самой, что, забыв давно закат,
В себе, как в чреве, собирает воды,
В рассвете кутаясь, скрывает дикий взгляд…
Взгляд тот, что смотрит на тебя из чащи,
Тот взгляд во мраке, жадный до мечты.
Твои желания, мороженого слаще,
Он видит, а его не видишь ты…
Картинкой, кадр в кадре, пробегают
Моменты счастья, радостные дни.
Но с каждым мигом силы исчезают,
Как гаснут поздним утром фонари.
Запомни, путник — утренним туманом
Покроют грёзы с головой тебя!
Падëшь в рассвете телом бездыханным.
От Душ Ловца, увы, сбежать нельзя.
Обед Мастера.
Устало Мастер за столом уселся -
Настало время отобедать вкусно!
Лишь дуб лесной в окошке расшумелся,
А на тарелке, как ни странно, пусто.
На яркой меди блюда вдруг картина -
Там парень с девушкой в ночном лесу бегут.
Как влюблены! Горит костром рябина!
И слюнки жадно Мастера текут.
Глубокий выдох… Вдох… И потянулась
Из блюда ярким пламенем Любовь!
Душа в душе, одной струёй схлестнулись,
