Лучистой белой птицей, что, крыла
Раскинув, листопадом шелестящим
С небесной любовалась высоты…
Дремало ожиданье в сердце птичьем.
Я родилась осенним утром. Ты
Меня искал в моём втором обличье,
Забыв про первое. Теперь не упрекай,
Что на Земле я белая ворона,
Что тянет в голубой небесный край
До головокруженья и до стона…
Не потеряй меня. Не отпусти.
Я человечью нежность пригубила,
Я к прошлому сожгла себе пути.
Лишь у души крылатой – та же сила.
* * *
Сквозь осеннюю топь и слякоть,
Неуютный трамвайный звон…
Ты меня научил не плакать,
Если беды – со всех сторон.
Наземь брошенный, но хранимый
Золотеющий лист в снегу —
Это нежность моя, любимый.
Я избыть её не могу.
* * *
Зима, покинув календарь,
На ветках почки сотворила.
Дождит январь, цветёт январь,
И у любви – такая сила:
Пространству, времени назло
И всем законам жизни краткой —
Зашелестеть строкой тепло,
Сверкнув для вечности загадкой.
* * *
Я люблю свой возраст —
тридцать восемь.
Вот сейчас и начинаю жить.
Золотая, трепетная осень —
Чувств и мыслей солнечная нить.
Отболело сердце, отгрустило,
Обретая нежность и покой.
И откуда вдруг такая сила —
Птичью стаю приманить рукой?
Радугу зажечь, над полем сонным
Листопадной закружить волной…
Стало сердце смелым и бездонным,
Словно лунный свет в тиши ночной.
Пламенеть – не поздно и не рано.
Радостно: что было – то не зря!
Смотрит, как с картины Левитана,
Дышит зноем вечер сентября.
Вспоминается всё чаще
День июньский шелестящий,
Свод старинного собора,
Сердца трепет, звуки хора.
К небесам взмывают свечи.
Лик сурового Предтечи…
И венчальная икона
Сокровенно и бездонно
Родниковый дарит свет…
Словно смерти в мире нет.
* * *
Ты напрасно глядишь тревожно
И волнуешься зря опять.
Мне тебя разлюбить —
невозможно!
Невозможно тебя потерять.
Слишком долго пути-дороги
Разлучали, кружили нас…
Не могу я теперь без тревоги
Разминуться с тобой на час.
Поступь счастья
теперь я знаю,
Я сумею его сберечь…
Чтобы наша встреча земная,
Как моё кольцо, золотая,
Стала ярче небесных встреч.
* * *
Двадцать первый век. Дремучий век.
Город коммуналок и трущоб.
Посмотри, какой нездешний снег
Выпал и тебя в ладони сгрёб.
Ты послушай эту тишину —
Зимнюю, студёную – в ночи.
Отдохни. Я тоже отдохну.
Помолчи мой город, помолчи.
Поутру проснёшься и, увы,
Задохнёшься криком, суетой.
В глубине морозной синевы
Почернеет ангел золотой.
Видишь ты рождественские сны,
Как новорождённый, ты притих,
Город, где глаза старух грустны,
Город лиц нахмуренных, чужих…
А на тёмном небе – лунный лик,
И в зрачках любимого – луна…
Так щемяще дорог этот миг.
И дремучесть века не страшна.
* * *
Тихо-тихо, плавно-плавно
Облака над миром плыли.
Жить на свете, правда, славно?
Вы когда-нибудь любили?
Вы когда-нибудь грустили?
И давно ли так? Недавно?
Облака над миром плыли
Тихо-тихо, плавно-плавно.
Снова осень, и снова над полем
Сиротеет распластанный клин...
Воздух Родины пьющий запоем, —
Ну, а мы-то куда улетим!
Перед этой небесною синью
Проживаю с судьбой не в ладах...
– Не грусти, это только предзимье,
И наступят ещё холода...
Заметелит Россию, завьюжит,
Ляжет чистым пред Богом листом...
Что пропишется зимнею стужей
За морозным оконным крестом?
А повеет теплом в разговенье
Под пасхальный благой перезвон...
Реки синью набухнут, как вены,
И, взломав, понесут ледолом.
По весне, вместе с солнышком вешним,
Нас приветствуя кликом иным,
Журавли всё прощают нам, грешным...
Мы их ждём… Мы куда улетим?..
* * *
Из России мы уйдём... в Россию —
Вечность это будет или нет...
Словно на листке Твоём росинку
Я увижу всю её на свет.
В этой сфере мизерной, хрустальной
Отразится тысяча веков —
Поле, что засеяно крестами,
Звон синиц и говор родников...
И куда бы нас ни заносило,
Отовсюду Родина видна...
Из России мы уйдём в Россию —
У Христа за пазухой она.
* * *
Эх, куда, куда мне деться
От распахнутых полей!
Запах лета, запах детства,
Запах Родины моей…
Он мне мнится, он мне снится,
Вместе с ним и я навек
Рею в небе вольной птицей,
Беспечальный человек.
В поле кашка, в поле – клевер
И дремучий иван-чай...
Я лежу в траве, как в небе
С облаками по плечам...
Гнётся колос коромыслом,
Паучишки судьбы ткут...
Облака, как Божьи мысли,
В волнах вечности текут.
Строчки-строчки – семечки,
Что повисли бременем?
Ах, какое времечко, —
Говорят – безвременье!
Кто сказал – безвременье?
Наше дело – правое.
Кожею шагреневой
Сжалась рана рваная.
Преломились призмами
Все победы – бедами...
Мы на пир ли призваны?
С кем мы собеседуем?
Есть у нас сомнение,
Нету покаяния...
Но дана до времени
Жизнь, как подаяние!
Мы в хребтине хрустнули,
Но везём – везучие...
Али мы не русские, —
Дураки живучие!
Прыгают под темечком
Мысли мои бренные:
Ах, какое времечко,
Времечко-безвременье!
* * *
Осталось две недели
До первых холодов.
Все птицы улетели,
И мой роман готов.
Я жил, как в одиночке,
Не зная слова «ты»...
Я все расставил точки
И все сложил листы.
А дождь стучит по крыше,
Как двадцать лет назад...
Со мною только мыши
О чем-то шебуршат...
И те – уснули. Поздно...
Мечты мои тихи...
Осталась только проза
И поздние стихи...
* * *
Не стану пудрить кожу,
Накладывая грим.
Пока ещё пригожа —
Какая есть, люби!
И озорства, и прыти,
Влюблённости полна.
А радости открытий
Не исчерпать до дна!
Порыв мечты заветной
Готов сорваться с уст, —
Огонь пылает… тщетный?
Пусть разгорится, пусть?
* * *
Пушистой рыжею лисой
Прокралась осень меж домами.
Так поскорей глаза раскрой —
Очарованье рядом с нами!
Кругом такая благодать
И красок солнечных разливы!
Есть в осени момент счастливый,
Который нам не удержать:
Не скажешь осени: «Постой!»,
Ведь у неё характер лисий:
Она уйдёт, махнув хвостом
Из красновато-рыжих листьев…
Я Вам явилась бабочкой в ночи,
В окно раскрытое влетающей из сада.
Вниманья Вашего холодные лучи
Меня не согревают, и не надо.
Я к Вам стремлюсь сквозь тучи мошкары,
Кружащей и снующей оголтело…
Мне безразличны правила игры —
Я за любовью Вашей прилетела!
Ах, если б я в её огне сгорела —
Клянусь, мне это было б всё равно!
Я душу отдаю свою и тело
За то, что мне распахнуто окно.
Я – бабочка, летящая на свет:
Меня влечёт другой души лампада.
Пускай тепла от Вашей лампы нет,
Меня не замечают – и не надо.
Но, грудью ударяясь о стекло,
Я вспышку света в ослепленье вижу!
И гибну. Гибну, глупая, за то,
Что к вам хотела быть как можно ближе!..
Стена говорила с высью,
Окошко печально тлело.
Под ним, затаившись рысью,
Собака во тьму глядела.
И звёзд неусыпных взгляды
Топорщили душу псине.
Ведь звёздам еды не надо
В далёкой полночной сини.
А там, за желтком окошка,
На кухне еда варилась,
И сыто дремала кошка,
И время счастливо длилось.
* * *
Вот новая страница подоспела, —
Страница жизни. Прожит целый год.
Кукушечка ещё разок пропела…
Господь, убереги нас от невзгод.
Пусть, что сбылось – хотя бы сохранится.
О чём мечтал – дождётся впереди.
Всё, что мне надо, – только видеть лица
Любимых и в метели, и в дожди.
Размер потерь исследовать нет смысла.
Роптать на жизнь, возможно, – тяжкий грех.
Года идут и убегают числа…
Жизнь не прожить без каверзных помех.
У каждой жизни есть своя граница.
Но я живу, улыбки не тая.
Да, в книге ЖИЗНИ прожита страница.
Перелистну её спокойно я.
Погожим днём иль непогодою,
С каких неведомо времён,
За добрый нрав самой природою
Ей косогор был отведён?
Ёе крестили ветры с грозами,
