Страна несчастная моя! К тем, что тобой оскорблены
Страна несчастная моя! К тем, что тобой оскорблены,
Сойди смиренно – пусть они тебе окажутся равны.
Кого, стопой своей поправ,
Лишила ты священных прав,
Те, что стоят перед тобой, твоих объятий лишены,
Пусть в унижении своем тебе окажутся равны.
О, как же их к тебе влекло! А ты отталкивала их,
И злобой воспылала ты к творцу, владыке душ
людских.
Разгневан бог – тебе приспел
Тяжелый нищенский удел.
Объедки с нищими делить – вот жребий
попранной страны.
О, стань смиренно равной тем, что в унижении
равны.
Ты гордо оттолкнула тех, кто к твоему престолу шел,
И собственную мощь твою, увы, низверг твой
произвол,
И, попираемая, дна
Достигла в наши дни она.
Чтобы спастись, за ней сойди,
достигни крайней глубины,
И стань смиренно равной тем,
что в унижении равны.
Тебе подняться не дадут все те,
кого столкнешь ты вниз;
Оставленные позади тебя тянуть назад взялись.
Кого завесой темноты
От знанья заслонила ты,
Тебя от блага заслонят угрюмой толщею стены…
В позоре, в униженье все теперь окажутся равны.
Груз нечестивости тебя гнетет уже сто сотен лет,
И все же человекобог еще не слышал твой привет,
Ты долу опустила взор,
Но не постигла до сих пор,
Что падших бог сошел во прах, к тем,
что забиты и бедны…
О, стань смиренно равной тем,
что в унижении равны.
Ужель не видишь ты?
У врат посланец смерти ныне стал,
На чванстве кастовом твоем он знак проклятья
начертал.
Когда ты всех не призовешь,
Когда гордыни давней ложь
Ты не отринешь от себя – дни жизни будут
сочтены,
В костре ты станешь равной всем,
и станут все тебе равны.
Поклоны, службы, чтение молитв
Поклоны, службы, чтение молитв —
Немного блага в том.
В приделе дальнем, двери заперев,
Зачем сидишь тайком?
Укрывшись в темноту души своей.
Кому творишь молитвы без людей?
Отверзни очи – и узришь тогда,
Что бог покинул дом.
Он там, где пахарь, зноем изнурен,
Свой плуг в полях ведет,
Там, где дорогу строя, толщу скал
Ломают круглый год;
В жару и дождь со всеми он в трудах,
Его персты покрыл тяжелый прах;
Сойди ж во прах, откинув ризы с плеч,
Вслед за своим царем.
Где ты освобожденье обретешь?
Наш бог и властелин,
Надев творенья узы на себя,
Теперь с людьми един.
Никто пусть жертвы богу не несет,
Но восклубится прах, прольется нот, —
И с богом души все соединят,
Едины с ним трудом.
Пускай беда и клевета
Вовсю меня разят —
Не может хуже быть, чем есть,
Я не ропщу, я рад.
Когда во прах повергнут я,
Ввысь не ведет стезя моя,
И, не смущаясь, у тебя,
Мой царь, молю прошад.[109]
Когда ж довольны все кругом,
И я доволен сам,
В душе я знаю, что обман
Со счастьем явлен нам.
Чело мне сдавит тот обман,
Как туго скрученный тюрбан,
И некогда к тебе пойти —
Я суетой объят.
Тебя ищу я на земле всегда
Тебя ищу я на земле всегда,
Пока не доживу свои года —
И новой жизнью снова жить начну,
И взором новым я на мир взгляну,
И обрету иную новизну,
И вновь с тобой соединюсь тогда.
Тебя ищу я на земле всегда.
О, бесконечен, бесконечен ты,
Всегда иные у тебя черты!
Не знаю, в одеянии каком
Ты мне предстанешь на пути моем,
Дашь руку, улыбнешься, как в былом,
И новых чувств родится череда.
Тебя ищу я на земле всегда.
Пускай заглушал молитвы
Нередко гомон сует,
Я знаю, о да, я знаю:
Ничто не сойдет на нет.
Пускай завянет до лета
Цветок, не знавший расцвета,
И рек полноводных где-то
В песках исчезает след, —
Я знаю, о да, я знаю:
Ничто не сойдет на нет.
Пускай еще не свершилось,
Чему настанет черед,
Я знаю, о да, я знаю:
Ничто без следа не пройдет.
Что в жизни моей не настало,
Что в песнях не прозвучало, —
На ви́не твоей чудесной
Звенит спасеньем от бед.
Я знаю, о да, я знаю:
Ничто не сойдет на нет.
Когда я думаю: «Конец!» —
Догадка неверна,
Ты вновь приказываешь мне:
«Пусть прозвенит струна!»
Иная песнь, иной порыв!
Трепещет сердце, вновь ожив,
Стезею песни я бреду,
Но цель мне не видна.
Когда закатом позлащен,
Печально допою
Мою вечеровую песнь,
Мелодию мою,
Ночная песнь начнет опять,
Мне наполняя жизнь, звучать,
И вновь на веждах у меня
Нет ни крупицы сна.
Первые стихи, вошедшие в книгу «Жертвенные песни», или «Гитанджали», написаны в июне – июле 1909 года. В сентябре 1910 года книга выходит в свет. В ней 157 стихотворений; часть из них ранее была написана для драмы «Осенний праздник» (1908).
Широкую известность во всем мире и популярность среди соотечественников эта книга приобрела после того, как в ноябре 1912 года «Индийское общество» в Англии, а затем, в марте 1913 года, издательство Макмиллана выпустили ее под названием «Гитанджали» в переводе на английский язык; за этот сборник Р. Тагор в конце 1913 года получил Нобелевскую премию. Переводы были сделаны самим поэтом. По составу эта книга отличалась от «Гитанджали» на бенгальском языке. Из оригинального «Гитанджали» было взято лишь 51 стихотворение, другую часть составили стихотворения из сборников: «Гирлянда песен», «Дары», «Паром», из книги «Дети», а также «Сбор урожая», «Ее памяти», «Фантазии» и «Посвящения».
В России первые переводы «Гитанджали» (в английском варианте) появились уже в 1913 году: в литературно-художественном сборнике «Слово» было опубликовано двадцать одно стихотворение из «Гитанджали». Это было первое знакомство русского читателя с поэзией Рабиндраната Тагора, затем последовал целый ряд изданий не только «Гитанджали» (свыше десяти изданий между 1914 и 1925 гг.), но и книг «Лунный серп», «Садовник. Лирика любви и жизни» (в которую вошли стихи из разных сборников), «Цветы моего сада».
Из романа «Последняя поэма»,1929
…Слышишь ли шорох летящего времени?
Вечно его колесница в пути…
Сердца удары нам слышатся в небе,
Звезды во тьме колесницей раздавлены, —
Как не рыдать им у тьмы на груди?..
Друг мой!
Время мне бросило жребий,
В сети свои захватило меня,
Мчит в колеснице опасной дорогой,
Слишком от мест, где ты бродишь, далекой,
Там, где уже не увидишь меня,
Там, где неведомо, что впереди…
Кажется мне: колесницей захвачена,
Смерть уже тысячу раз победив,
Вот я сегодня взошла на вершину,
В блеске зари обагренно-прозрачную…
– Как не забыть твое имя в пути?
Ветер ли старое имя развеял?
Нет мне дороги в мой брошенный край…
Если увидеть пытаешься издали —
Не разглядишь меня —
Друг мой, прощай!
Знаю, когда-нибудь в полном спокойствии,
В позднем покое когда-нибудь, может быть,
С дальнего берега давнего прошлого
Ветер весенний ночной принесет тебе вздох от меня!
Цветом бакуля опавшим и плачущим
Небо тебя опечалит нечаянно, —
Ты погляди, не осталось ли что-нибудь
После меня?..
В полночь забвенья
На поздней окраине
Жизни твоей
Погляди без отчаянья, —
Вспыхнет ли?
Примет ли облик безвестного сонного образа,
будто случайного?
…Это не сон!
Это – вся правда моя, это – истина,
Смерть побеждающий вечный закон.
Это – любовь моя!
Это сокровище, —
Дар неизменный тебе, что давно еще
Был принесен…
В древний поток изменений заброшена,
Я уплываю, – и время несет меня
С края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели…
Друг мой, прощай!
Ты ничего не утратил, по-моему…
Вправе и пеплом и прахом играть, —
Создал бессмертной возлюбленной образ,
Блеск и сиянье бессмертной возлюбленной вызвать
из сумрака можешь опять!
Друг!
Это будет вечерней игрою,
Не помешает меня вспоминать…
Жадным движеньем обижен не будет
Трепет левкоев на жертвенном блюде.
Ты обо мне не печалься напрасно
Дело достойное есть у меня.
Есть у меня мир пространства и времени…
Разве избранник мой беден? О нет!
Всю пустоту я заполню опасную, —
Верь, что всегда выполнять я намерена
Этот обет.
Если же кто-нибудь – озабоченный —
Ждать меня будет с тайной тревогою, —
Счастлива буду – вот мой ответ!
Из половины светлой месяца
в темную половину вынеся
Благоухающий сноп тубероз, —
Кто, – пронеся их дорогою долгою, —
В ночь теневой половины месяца
Жертвенный мог бы украсить поднос?
Кто и меня увидал бы в радости
Безграничного всепрощения?..
Соединятся злое и доброе, —
Им на служенье себя отдам!
Вечное право я получила,
Друг мой, на то, что сама отдала тебе…
Ты принимаешь мой дар по частям.
Слыша печальных мгновений течение,
Ими наполни ладонь – и напейся:
Сердце мое, как пригоршню, любовно
Я подставляю твоим устам…
О несравненный!
Я дар принесла тебе:
Все, что дарю, – мне тобою даровано,
Сколько ты принял – настолько должницею
Ты меня сделал…
О друг мой,
прощай!
