«Зелёное удостоверение епископа, сложенное вдвое» – последняя книга стихов Эдуарда Лимонова, составленная автором, но не опубликованная при его жизни.
«Это книга прощания Эдуарда Лимонова с жизнью. Книга, которая приходит к читателю через несколько лет после его смерти. Здесь, как у него всегда, всё живое: странные повороты фраз, магия неожиданных образов, пронзительная точность неправильности. ‹…› Собрание изысканных, пёстрых, необыкновенных стихотворений, самые сильные из которых, по-моему, самые простые – стихи приговорённого к смерти. В жизни он прятал от всех слабость и страдание, но как никто был откровенен о себе в литературе. Это книга с последними признаниями, конец долгой исповеди русского писателя». – Сергей Шаргунов
Я ангелом светлым, из хрусталя
Выглядывать буду «Ну как там Земля?»
Прозрачным, ухоженным светлым лучом
Пройдусь по их норам с мечом…
Ну самки? И что, но ведь самочий крик
Тебя не встревожит, старик
Небесные сферы, защитный покой
В кого же я чуждый такой?
«Нету негра на старом балконе…»
Нету негра на старом балконе
Жан-Эдерн навсегда опочил,
Убежала малышка-пони
Улетел в небеса крокодил…
Из закрытого поколения
Я остался один как струна
И небесного поселения
Удивительна белизна
Авионом мы души пронзаем,
Если в вату слепых облаков
Как киты-кашалоты ныряем
За изделиями богов
Нету негра на старом балконе,
Пляс де Вож, суета, антишар
Убежала ты пони в попоне
Только я догонять тебя стар
Она не знает, что я вскоре вышел из тюрьмы
Она не знает, что я родил двух детей.
Все подвиги нацболов в последующие годы
Она не увидела, поскольку была мертва.
История моей жизни представляется ей
Скорее несчастной.
Ведь она оставила наш мир,
Когда прокурор запросил мне 14 лет строгого,
В ночь со 2-го на 3-е февраля 2003 года…
И я не должен был утверждать там на
Rue de Turenne в беседах с нею
Что самая лёгкая смерть – смерть от овердозы героина…
«Ты можешь уйти на тот свет, и красивым…»
Ты можешь уйти на тот свет, и красивым.
Не обязательно уходить сизым и сивым
Поэтому не приглядывайся к своим изображениям в зеркалах,
Это жена Пушкина была, говорили красива, такая что «Ах!»
Потом была, правда, старуха.
И ухо зацеплялось на портретах за ухо…
Плюнь, и каким умрёшь, таким и умрёшь!
Я только не хочу, чтобы меня выставили в гробу для невёжд
Именно, именно, именно так.
Не хочу, чтобы на меня глазел каждый мудак
А я не смогу вдруг встать
И в морду дать…
«Я презирал тех, кто никогда не работал на заводе…»
Я презирал тех, кто никогда не работал на заводе
Я сорвал пыжиковую шапку с головы старого
еврея в день, когда меня комиссовали,
то-есть признали негодным к службе в армии
Я был мускулистое чудовище, молодой пролетарий
С окраины, я-таки был…
Куда там герою «Брат Два», куда там…
Ему далеко до меня…
Да я был крайне правый…
Как осколок стекла без оправы…
«Трава растёт монотонно…»
Трава растёт монотонно
У неё нет вспышек гнева,
Так же монотонно жуют коровы
В Монголии нет сенокоса
Они выгоняют свои стада в холмы
И стада пасутся, послушные им
Монголы монотонно на мотоциклах
Сопровождают свои стада
Поблёскивая хромированными деталями
И опираясь ногами о землю
как во времена Чингиз-хана
Привязывают свои мотоциклы
Планета никуда не торопится,
Торопятся лишь европейцы…
«И вот гудки над Хадсон-Ривер…»
И вот гудки над Хадсон-Ривер
Идёт могучий пароход
Везёт пахучие мешки вам,
И кашляет, и вверх плюёт…
И углекислоту и соли
Идёт и от воды дрожит
Бы мог кататься в чистом поле
Но здесь спешит как Вечный Жид
Снуют весёлые матросы
И боцман проклинает мать
все подчинённые курносы
И не хотят заболевать
Как бы щегол на вечной крыше
Свисток в зубах его горит
Он, как Христос чудесный дышит,
Хотя спелёнутый лежит
О, боцман, о больная клетка
Когда-то, в прежние года
Была и у него соседка
Шалунья девочка тогда…
«И худенький я как подросток…»
И худенький я как подросток,
И вешу немного кило
И даже уменьшился ростом
Но жив, в этом мне повезло…
Ещё поживу сколько можно
Ещё похожу, пожую
На девок взирая безбожно.
Работу свершая свою
В окраске месяца
– «хочу повеситься»
А в форме облака
– большое яблоко
висит и светится…
Когда с буддизмом мы
Связались, милые
Реки Орхон шумы
Ночных огней дымы
Что и с Калигулой, то и с Атиллою…
И с чингизидами
С зелёной свастикой
С формальдегидою
С змеиной пластикой…
Шаман рычит
Рычит шаманка
Как бы мотор урчит
Фашистов танка.
И бледный свет луны
Струит обмылок.
Смотрите, пацаны,
Как космос пылок…
«Нету Карпова, нет Ковалёва…»
Нету Карпова, нет Ковалёва
Нет Ситенко, Ревенко нет
и Савенко, честное слово,
обкоптил уже белый свет.
Хватит жить! Хватит резать лука!
Да и устриц с шампанским нам,
Хватит! Это такая мука
Как слоны себя бьют по ушам…
«Будем свежий воздух есть…»
Будем свежий воздух есть?
Или в ванну мне залезть?
Из волос пуская дым
Хорошо быть молодым…
Где лежит наш Жан-Эдерн
Мой полковник одноглазый
Подчиняюсь я приказу
Богу Одину зачем?
Paris, Paris, Paris-City
Где вы прошлые сидите
Natasha и Вельзевул
Вот он гривою махнул
И струи ночного газа
И печаль, и Жан-Эдерн
Ну и вот. Глотайте сразу
Чистоту небесных скверн
Из волос пуская дым
Хорошо быть молодым…
«Он с интересом следил за своим…»
Он с интересом следил за своим умиранием.
Такой он был человек.
Влетел в Абхазию через 27 лет.
Надо же было кем-нибудь стать…
Под жарким солнцем ты лежишь
Своею рваной щелью
Своими реками шуршишь,
Кодорское ущелье
Стремится шина в пустоту
Зловредный сван крадётся,
Уконтропупили мечту
грузин мы где придётся
Смотрело НАТО на Восток,
И выстроило
