— Послушай, сделай одолжение…
— Слушаю вас, сеньор.
— У меня пятьдесят мильрейсов — они твои, а завтра ты получишь еще пятьдесят, или сто, или тысячу, только выпусти меня отсюда.
— Невозможно, сеньор, — ответил слуга с улыбкой, — я служу только своему хозяину.
— Но твой хозяин никогда не узнает, что я дал тебе деньги, ты можешь объяснить мой побег своей оплошностью или случайным стечением обстоятельств, и мы оба будем спасены.
— Премного благодарен, но я не могу взять эти деньги.
Неподкупностью слуги доктор был обескуражен. На лице его было написано отчаяние, и, чтобы прийти в себя, ему пришлось допить остатки бургундского. Слуга же ничуть не был взволнован и вежливо предложил кофе. Отхлебнув кофе, доктор возвратил чашку. Не говоря ни слова, слуга собрал посуду и вышел. Однако через полчаса он вернулся, чтобы доложить, что хозяин готов принять доктора Антеро.
И хотя доктору так не терпелось положить конец своему заточению и узнать причину полученного от майора приглашения, мысль о том, что сейчас он увидит этого загадочного и ужасного майора, напугала его.
Инстинктивно он ощупал карман и только тут вспомнил, что перед сном положил пистолет под подушку. И теперь на глазах у слуги не мог достать его.
Слуга запер за доктором Антеро дверь и пошел вперед, указывая дорогу нашему несчастному герою. Они прошли уже знакомый доктору коридор и оказались в небольшой зале. Тут слуга оставил доктора, чтобы доложить о нем майору. Вернувшись через несколько минут, он сообщил, что хозяин ждет его, и провел в соседнюю комнату.
IV
В глубине комнаты в кожаном кресле, закутавшись в широкий желтый халат, сидел высокий, худой старик.
Доктор сделал несколько шагов и остановился, однако старик указал ему на стул прямо напротив себя и предложил сесть.
Доктор повиновался.
Последовала недолгая пауза, во время которой доктор мог рассмотреть человека, сидящего перед ним.
Волосы у майора были совершенно седые, кожа — мертвенно-бледная, глаза ввалились, но еще светились каким-то слабым светом, словно пламя догорающей свечи.
Тонкие губы старика были бледны, а нос, кривой, как клюв орла, нависал над такими же седыми и редкими усами.
Внешность майора не производила бы столь отталкивающее впечатление, если бы не густые, сросшиеся на переносице брови и привычка хмурить лоб, отчего образовались глубокие поперечные морщины, которые издали казались продолжением и без того длинного носа.
Даже независимо от того положения, в котором оказался доктор, фигура майора могла бы внушить страх. Очень возможно, что майор был личностью исключительной, но вид его отвращал глаза и сердца собеседников.
Наконец доктор Антеро отвел взгляд от старика, но молчание нарушить не осмеливался. Майор же смотрел то на доктора, то на собственные руки. Ногти его были похожи на когти хищной птицы, и доктор Антеро вдруг представил, как они в него вопьются.
— Я говорю с доктором Антеро да Силва? — медленно проговорил майор.
— Ваш покорный слуга.
— Слуга господа, — заметил майор с загадочной улыбкой и продолжал: — Доктор философии?
— Да, сеньор.
— Я хорошо знал вашего отца, мы были друзьями во время Войны за независимость. Он был на два года меня старше. Бедный полковник! Я и сегодня скорблю о его смерти.
Молодой человек воспрянул духом: разговор принимал приятный оборот; майор оказался другом отца и вполне мирно разговаривал с ним. Доктор оживился и сказал:
— Я скорблю вместе с вами, сеньор.
— Хороший был человек, — продолжал майор, — честный, веселый, смелый.
— Да, сеньор.
Майор с трудом приподнялся, опираясь о ручки кресла, и закончил торжественным тоном:
— Более того, он был в согласии с тем, кто сошел с небес!
В глазах доктора отразилось недоумение: он не совсем понял Последнюю фразу майора. Вряд ли майор имел в виду религиозные чувства отца, который был известен в свое время как непреклонный атеист. Однако, не желая противоречить старику, он попытался в то же время как-то прояснить этот вопрос.
— Действительно, — сказал молодой человек, — мой отец был глубоко религиозен.
— Быть просто религиозным — дело пустое, — ответил майор, играя кистями халата, — я знаю многих религиозных людей, которые тем не менее не чтут тех, кто послан нам небом… Надеюсь, отец ваш воспитывал вас в почтительности.
— Да, сеньор, — пробормотал доктор Антеро, озадаченный странными словами майора.
Потерев несколько раз руки и подкрутив усы, майор обратился к собеседнику:
— Скажите, вас хорошо принимают в моем доме?
— Великолепно.
— Тогда, если хотите, оставайтесь здесь.
— Это была бы большая честь для меня, — ответил доктор, — но, к сожалению, я вынужден отказаться, я слишком поспешно оставил все свои дела в городе, когда получил вашу записку. И очень хотел бы знать: чем обязан?
— Я нуждаюсь в вашем обществе и хочу вас женить. Взамен я предлагаю вам все мое состояние.
Доктор изумленно смотрел на старика, и тот, поняв состояние молодого человека, спросил улыбаясь:
— Чему вы удивляетесь?
— Я…
— Вас смущает женитьба, не так ли?
— Да, признаюсь, что… И почему в качестве жениха приглашен именно я?
— Ваше удивление мне понятно, оно свойственно людям земного воспитания, я же придерживаюсь тех взглядов, что уважают на небесах. Ну, так по рукам?
— И все же, господин майор, почему вы избрали меня?
— Я был другом вашего отца и, глубоко чтя и уважая его память, хочу женить вас на моей единственной дочери.
— Так речь идет о вашей дочери?
— Да, сеньор, о Селестине.
При имени дочери глаза старика необыкновенно оживились.
Доктор Антеро некоторое время смотрел в пол, потом сказал:
— Хорошо известно, что только любовь делает браки счастливыми. Связывать жизнь девушки с человеком, которого она не знает и не любит, — значит обрекать ее на страдания.
— Страдания! Сразу чувствуется язык земного человека. Моя дочь даже не подозревает, что такое любовь, она ангел во плоти.
При этих словах старик поднял глаза к потолку и замер на какое-то время, будто узрел там нечто невидимое молодому человеку. И, опустив глаза, продолжал:
— Так что ваше возражение не имеет почвы.
— У меня есть и другое. Конечно, в вашем доме придерживаются ваших взглядов на жизнь, и это справедливо, как справедливо и то, что люди иных взглядов могут не соглашаться с вашими. Иными словами, я не желал бы жениться на девушке, которую не люблю.
— Принимаю ваше возражение, но уверен, что вы влюбитесь в нее с первого взгляда.
— Возможно.
— Я в этом не сомневаюсь. Идите в свою комнату. Позднее вас пригласят к обеду.
Старик поднялся с кресла и позвонил в колокольчик. Только тут доктор Антеро увидел майора во весь рост. Это был высокий и величественный старик.
Тут появился слуга, и доктора препроводили в его комнату.
V
Оставшись один, доктор Антеро попытался осознать положение, в которое он попал, находясь в доме майора. Старик ему показался просто сумасшедшим, но он был другом отца, любезно с ним разговаривал и в конце концов предложил руку своей дочери и наследство. Не так уж плохо. И потому немного успокоился.
Правда, доктор Антеро да Силва отклонил предложение старика, но не будем скрывать: отказ молодого человека был не очень-то жестким. Некоторое время спустя перспектива богатства примирила доктора с необходимостью жениться без любви.
Теперь надо было увидеть девушку; если она красива и богата, то что плохого в этом союзе? С нетерпением, питаемым честолюбивыми планами и меркантильными расчетами, доктор ждал часа обеда.
Тем временем слуга приготовил доктору ванну и чистое белье. Приняв ванну и почувствовав комфорт и тепло, доктор Антеро лег на постель и взял наугад одну из книг, лежащих на столе. Это был роман Вальтера Скотта. Молодой человек, привыкший к телеграфному стилю Понсона дю Террайя[105], уснул на второй странице.
Проснувшись, он взглянул на часы, но они стояли. Утром, должно быть, он забыл их завести.
Доктор подумал, что слуга не смог разбудить его, и он опоздал к обеду. Это было бы плохое начало для молодого человека, который хочет занять определенное положение в этом доме.
Вот и представьте себе, с какой тревогой прислушивался он к каждому шороху за дверью.
И все же, несмотря на сильное волнение, воображение его не переставало работать, оно услужливо рисовало великолепные картины его будущего: оплаченные векселя, богатые дома, салоны, балы, экипажи, лошади, путешествия, женщины наконец, потому что в мечтах доктор Антеро всегда представлял себя окруженным красивыми женщинами.
Вскоре появился слуга и пригласил к обеду.
