Михаил Херасков - Собрание сочинений

       Что сделал я, князья, для почестей таких?
       Что я не удержал сокровищей моих,
       Что я других склонил пожертвовать именьем,
       То делал двигнутый к России сожаленьем.
       Именье от нее и жизнь я получил;
       Что принял от нее, обратно ей вручил.
       Кто только для себя богатство собирает,
       На благо общее беспечно тот взирает;
       А если нет стыда сокровище иметь,
       Употреблять его нам надобно уметь;
       Богатый должен ли себя представить чужда,
       Когда отечеству в его именьи нужда?
       Я сын России, сын по действию небес,
       Так дивно ль, что мой долг я матери принес?
       Едины изверги родивших забывают,
       Когда они в бедах и в нуждах пребывают.
       Когда бы принял я за злато знатный чин,
       Чин купля бы была, и с вами торг един;
       Но если вашего внимания достоин,
       Пусть буду я простой в полках российских воин.

       Мы воинов простых все носим имена,
       Но тот, кто в страшные России времена
       Докажет мужество и храбрость в ратном поле,
       Тот славой возгремит и будет прочих боле.
       Мы кровь решились лить! Пожарский, ты и я
       Соединим полки и будем все друзья!
       Когда мы Понтуса сподвижником имеем,
       Я льщусь теперь, что мы во подвигах успеем.

       Посольство прислано от Польши и Литвы,
       Хотите их принять или отвергнуть вы?
       Ответ сей подлежит суждениям боярским,
       А я служить хочу против Литвы с Пожарским.

       Бесстрашно можно их к сей думе допустить;
       Но наше мнение им должно возвестить,
       Что с ними ни в какой переговор не вступим,
       Доколь Москвы от уз литовских не искупим.

       Увидя, может быть, полки мои вдали,
       Они подсматривать российский стан пришли
       И наши склонности испытывать желают.
       Явим, что к ним враждой сердца у нас пылают.

       Леон, во сретенье посланникам иди;
       Но, стражу удалив, их к нам препроводи.

       Что презираем их, что их мы не страшимся,
       Не воруженными, но тверды им явимся.

       В поляков нам вперять не кротость должно — страх;
       Явим, что молнии всегда у нас в руках!
       Что с гордостью на их злодейство мы взираем;
       Что не беспечны мы, хоть их и презираем.

       К изображению отмщенья и досад
       Не нужны молнии, один доволен взгляд.

       Россияне! мы вам оливну ветвь приносим
       И дружества от вас не требуем, но просим.
       Ко человечеству врожденная любовь
       Велит и нашу нам щадить, и вашу кровь;
       С обеих мы сторон ее довольно лили,
       И небо, кажется, сей кровью раздражили;
       Огни военные нам время погасить,
       Пришла пора сердца к союзу согласить.
       Когда спокойствия отечеству хотите,
       Оливну ветвь сию из рук моих примите.
       Всей Польши именем ее вручаю вам,
       России страждущей подпорам и главам;
       А если в договор не вступите со мною,
       Кровопролития вы будете виною.

       Когда отступите к границам — от Москвы,
       Отпустите бояр московских из Литвы,
       Когда явится нам российский князь в порфире,
       Он станет рассуждать, не мы, о нашем мире.

       Народ, властители, вся русская земля
       У нас на царский трон просили короля.
       Благословенная сия была причина,
       Что дал вам Сигасмунд для ваших выгод сына,
       В залог ему бояр московских удержав.
       Вступил в российские пределы Владислав,
       Вступил, но твердости вы в клятвах не имели,
       В России мятежи как бури восшумели.
       Войну, волнение и наглости унять,
       Царем вам надлежит царевича признать;
       Ему приятен мир, а брани неприятны.
       Вельможи! чаю, вам мои слова понятны?

       В оковы ввергнув нас, Россию разорив,
       Быть кроток Владислав, быть чает справедлив.
       Что должно делать нам, мы сами разумеем;
       Зри, сколько воинства и рыцарей имеем!
       Умреть иль победить решился всяк из нас;
       А что мы думаем, читай из наших глаз.
       Доколе в Севере литовский голос внемлем,
       Ни Владислава мы, ни мира не приемлем.

       Ответом явственным обязан мне Совет.

       Вражда! и мщение! вот ясный наш ответ!

       И я вражду в сей час России объявляю,
       Я ветвь, оливну ветвь, пред вами преломляю.
       Не мир провозглашу, провозглашу войну!
       Из сей полы вам казнь и брани истряхну.
       К опустошению градов и сел московских
       Отец и Вьянко-сын, готовы два Желковских.
       О небо! не причти нам пагубы виной,
       Которая всегда сопряжена с войной.
       Но целую вам ночь даю на размышленье —
       Продлить жестокое иль кончить ослепленье.
       Сопротивляяся и клятвам, и судьбе,
       Вы шведов призвали в союзники к себе;
       Державу, может быть, вы им, как нам, сулите;
       Но вы моим словам в последний раз внемлите:
       Заутра грянет гром, коль миру не цвести!

       Жди наших ты громов, себя не миром льсти.

       Да гордость польская и наглость усмирится,
       Нам должно силами в круг тесный съединиться,
       Составить грудь одну и душу из полков,
       Приимем молнии и бросим на врагов!
       Единая глава должна полками править.

       Мне войска нашего нельзя с твоим составить:
       Мы с тем условием явились под Москвой,
       Дабы нам действовать особо пред Литвой;
       В сем деле с Мининым нас клятвы обязали.

       И должно, чтоб они особо доказали
       Их ревность на войне;

                                             о князь! твоей рукой
       Да будет возвращен отечеству покой.

       То Промыслу решить во брани остается.

       Так рознь у нас в полках и смута вновь начнется.

       В освобождение несчастныя Москвы
       Я мог бы воевать один против Литвы;
       Хоть в мужестве моих соратников уверен,
       Но вас лишать венцов геройских не намерен.
       Меня бы не могла победа веселить,
       Котору с ближними не стал бы я делить.
       Тогда полезны мы, тогда бываем славны,
       Когда усердием в трудах военных равны;
       А ежели в полках родится рознь сия,
       Верь, верь мне, что виной тому не буду я.
       Дать верности пример обязан крут боярский;
       Мы должны уважать заочно образ царский.