Кто заболел, тот бросит все заботы,
Отменит встречи, выпьет порошок,
Забудет о не сделанной работе…
Болезнь души - куда страшнее шок.
Отдай же философии все время:
Не ты ей уделяешь час-другой,
Она повелевает: ногу в стремя
И крепче оттолкнись второй ногой.
Так молвил Александр-победитель,
На предложенье дани: "Не шучу,
Не я приму от вас, что вы дадите,
Я - вам оставлю, сколько захочу."
Хоть боги выше (лет в их жизни много,
Все их дела подобны чудесам)
Но, в чем-то… и мудрец превыше бога,
От страха избавляя себя сам.
Бесстрашье над философом витает…
И копья - легким взмахом вееров
Летят назад, в того, кто их кидает,
И… их же поражает.
Будь здоров.
- -----------------
Луцилия приветствует Сенека!
Меня настигла давняя болезнь…
Какая?- Задыхаюсь, как под снегом,
Примерно час, как будто в гору лез.
Пожалуй, я знаком с любою хворью,
Но эта - всех болезней тяжелей:
Предвижу, что свой дух отдам так вскоре…
А смерть - куда страшнее, чем болезнь.
Ты думаешь, я весел тем, что выжил?
Отсрочка - не победа, милый друг…
Ведь смерть круги сужает: ближе, ближе…
И, наконец, грядет последний круг…
Зачем ко мне так долго примеряться?
Я знаю смерть: она - небытие…
Как до рожденья - я не мог смеяться,
Так после смерти - что мне до нее?
Свеча не зажжена или погасла
Ей все равно… Пока горит огонь,
Она живет и светит не напрасно…
И нам бы так! Без света - только вонь…
Все это я твердил, хоть думал: Крышка…
(Не вслух, конечно, было не до слов…),
Пока не успокоилась одышка,
Хоть и теперь, признаюсь - тяжело.
Дыхание работает нескладно,
Природою положено - дыши!
Пусть воздух застревает, ну и ладно…
Страшней - вздыхать из глубины души…
Смерть мудреца не выставит за двери
Он выйдет сам, когда настанет срок,
Все осознав, и в неизбежность веря,
Уходит добровольно.
Будь здоров.
- -----------------
Письмо LV (О разлуке с друзьями)
Луцилия приветствует Сенека!
Прогулка на носилках - тоже труд,
Ты знаешь, я с рожденья не изнежен,
А те, кто говорят иное, врут.
Носилки - лишь последствие болезни,
В них противоестественности знак.
Гулять пешком приятней и полезней…
Тот, кто не болен, может и не знать…
Мой взгляд упал на Ватии поместье,
Которое никто не сторожит.
Здесь, в кое время, восклицали с лестью:
"Ты, Ватия, один умеешь жить!"
А он не жил, а прятался от жизни,
Когда Сеян и Галл исторгли стон…
(Один - через жену стал ненавистен,
Другой - через любовницу казнен)
Жить праздно? Или быть от дел свободным?
Суть разная, хоть внешне, как одно…
Для праздности лишь денег нам угодно,
Быть безмятежным - мудрому дано.
Иной бежит от неудач в дерзаньях,
Завистлив к людям и труслив, как лань,
Еда и похоть - все его желанья,
Хоть впереди - карающая длань.
Усадьба хороша: дом камнем светел,
В платановых корнях - бежит ручей,
В пещерах - тихо, хоть гуляет ветер,
Стена ее - преграда для очей.
Не место красит нас - в душе все краски.
В прекраснейших домах живет печаль.
Но, в мыслях ты способен, словно в сказке,
Своих друзей душою повстречать.
Прекрасней не найти тех встреч в разлуке:
Единство душ сильнее дней пути,
Жизнь рядом иногда повеет скукой,
А счастье - ярче издали блестит.
В разлуке мы, и с теми, кто нам близок:
У друга бесконечный список дел…
Чужбина завершает этот список,
Венчая удаленности предел.
Друг должен быть в душе, а значит - рядом!
Да, ближе, чем делящий с нами кров.
Гуляй со мной, обедай, все, что надо…
Тебя я вижу, слышу.
Будь здоров.
- --------------------
Луцилия приветствует Сенека!
Сейчас над самой баней я живу,
Как в шумном, переполненном ковчеге…
Представь себе все крики наяву:
Здесь силачи вздымают с тяжким стоном,
Снаряды, начиненные свинцом…
(Возможно, крики - только для фасона,
Чтоб людям показать товар лицом).
Бездельник, в упоении массажем,
Здесь стонет переполненным нутром…
И сам массаж…Поверь: я слышу даже
Шлепки ладонью и удар ребром.
А игры в мяч? Как только соберутся,
Кидают, и давай считать броски…
Пока не доиграют, не нажрутся
Сойдешь с ума от шума и тоски…
Плюс перебранка, плюс поимка вора,
Прыжки в бассейн, и крики "просто так"…
Но, знаешь, кто мой самый лютый ворог?
Кто волосы выщипывать мастак…
Пронзительно крича, зовет клиентов,
И умолкает, лишь, когда визжа
Они орут (нет пауз, ни момента),
Как будто их сажают на ежа.
Торговцы колбасой и пирожками
Выкликивают - каждый свой товар…
Ты скажешь: Я - железный, я - как камень,
Раз не хватил меня пока удар…
Клянусь, мне этот гомон - не помеха,
Он - как ручей, что может век плескать,
Хоть слышал я про племя, что (без смеха)
Все бросило, покинув перекат.
Но голос, а не шум нам лезет в душу,
А шум, лишь ударяет по ушам.
И непрерывный шум мне легче слушать,
Чем ритм команд натруженным гребцам.
Пусть за дверьми шумит все и грохочет,
В ком дух спокоен, выдержит и крах.
Напротив: даже темной тихой ночью
Бушуют вожделение и страх.
Ведь ночь не устраняет все тревоги,
И в сновиденьях к нам идут они…
Поверь, что я знавал довольно многих,
Чьи ночи - беспокойнее, чем дни.
Иной лежит один в просторном доме,
Закрыто все. Чего ж еще?- спрошу…
Но сон к нему нейдет, нет даже дремы,
Когда в душе его тревожит шум.
Бездельнику, в покое - нет покоя…
Проснуться нужно, взяться за дела,
Искусствами заняться… Что такое?
Труждающимся Бог покой послал.
Солдаты усмиряются в походах,
Кто занят - не доступен озорству.
И мы порой от дела в тень уходим,
Не слушая тщеславия молву.
Порой, при этом крепнет честолюбье,
Увядшее от неудачи дел.
(Кого, как не себя мы страстно любим,
Жалея, что - в себе любви предел…)
Пускай пороки разевают пасти
Публично - за исход спокоен я.
Недуги духа тем ещё опасней,
Что прячутся под пологом вранья.
"Кто не боялся стрел, врагов и копий,
Теперь боится шума ветерка,
Боится за судьбу отрытых копей,
Дрожит во сне зажатая рука."
Вергилий.
Посмотри на тех счастливцев,
С огромною поклажей на себе:
Увидишь их напуганные лица,
Что ожидают в будущности бед.
"Не лучше ли пожить вдали от шума?"
Ты прав, к чему мне слушать шум дворов?
Улисс провел сирен довольно умно.
Я только закалялся.
Будь здоров.
- -------------------
Луцилия приветствует Сенека!
Я вынес все, что терпит лишь атлет:
Сперва в пути прошел сквозь грязи реки,
Затем - сквозь пыль тоннеля, как сквозь склеп.
Нет ничего длинней, чем тот застенок
Среди горы (обвалится - и крах…).
Клубится пыль с дороги и со стенок,
И факелы - темней, чем самый мрак.
Я был тоннеля гнусностью подавлен…
Ты знаешь: я не очень терпелив,
Далек до совершенных и подавно,
Но здесь, душа любого заболит.
Но, стоило увидеть проблеск света,
Душа моя воспрянула сама.
Я начал рассуждать: чем хуже этот
Тоннель, чем наши старые дома?
Нет разницы, что упадет на груди
Людей, чья жизнь в мгновение уйдет…
Как слеп наш страх: он видит лишь орудья
Убийства, хоть важней его исход.
Ты думаешь, что я, как всякий стоик,
Не верю в сохранение души,
Раздавленной под тяжестью? Не стоит
Нам, в заблужденьях путаясь, спешить…
Как задушить нельзя открытый пламень,
Как воздух не пронзает острие,
Так для души обвалы - не экзамен,
Она найдет прибежище свое.
Душа бессмертна иль она - как свечка,
Задутая дыханием ветров?
Что смерти неподвластно, то и вечно
Душа не погибает.
Будь здоров.
- -- ------------------
Письмо LVIII (О родах и видах)
Луцилия приветствует Сенека!
Поговорим про скудость языка
И о предметах, что в библиотеке
Ты не найдешь уже… или, пока.
Возьмем, к примеру, гнусных насекомых,
Что по лесам преследуют наш скот:
"Оистрос" или "овод" нам знакомо?
В Вергилии то слово кто найдет?
Опять Вергилий - "спор решить железом",
Известно было с очень давних пор…
Простое слово стало бесполезным,
Мы говорим, что "разрешаем спор".
В моих цитатах нет благоговенья,
Не мыслю и ученость изливать.
Слог Акция и Энния - в забвеньи,
И "Энеиду" стали забывать.
Ты спросишь: Для чего нам предисловье?
Куда влечет суждение мое?
