Сборник - Зарубежная любовная лирика

О милая дева, к чему нам, к чему говорить?
Зачем, при желании чувством с тобой
поделиться,
Не в силах я прямо душой в твою душу
пролиться?
Зачем это чувство я должен на звуки
дробить?
Пока они в слух твой и в сердце твое
проникают, —
На воздухе вянут, в устах у меня
застывают.

Люблю, ах, люблю! – я взываю сто раз
день и ночь,
А ты же смеешься и гневна бываешь
порою,
Зачем я не в силах горячей любви
превозмочь
Иль выразить, высказать, в песне излить
пред тобою.
Но, как в летаргии, не вижу возможности я
Подняться из гроба и признак подать бытия.

Давно утрудил я уста бесполезным
стараньем,
Теперь я с твоими устами хочу их спаять
И лишь объясняться с тобою сердец
трепетаньем,
Да лишь в поцелуях и вздохах любовь
выражать.
И так говорил бы с тобою часы, дни
и годы,
До смерти природы и после кончины
природы.

Я ее не люблю, не люблю…
Это – сила привычки случайной!
Но зачем же с тревогою тайной
На нее я смотрю, ее речи ловлю?

Что мне в них, в простодушных речах
Тихой девочки с женской улыбкой?
Что в задумчиво-робко смотрящих очах
Этой тени воздушной и гибкой?

Отчего же – и сам не пойму —
Мне при ней как-то сладко и больно,
Отчего трепещу я невольно,
Если руку ее на прощанье пожму?

Отчего на прозрачный румянец ланит
Я порою гляжу с непонятною злостью
И боюсь за воздушную гостью,
Что, как призрак, она улетит?

И спешу насмотреться, и жадно ловлю
Мелодически-милые, детские речи;
Отчего я боюся и жду с нею встречи?..
Ведь ее не люблю я, клянусь, не люблю.

Июньский вечер в облаках
Пурпуровых горел,
Спокойный лебедь в тростниках
Блаженный гимн запел.

Он пел о том, как север мил,
Как даль небес ясна,
Как день об отдыхе забыл,
Всю ночь не зная сна;

Как под березой и ольхой
Свежа густая тень;
Как над прохладною волной
В заливе гаснет день;

Как счастлив, счастлив, кто найдет
Там дружбу и любовь;
Какая верность там цветет,
Рождаясь вновь и вновь.

Так от волны к волне порхал
Сей глас простой хвалы;
Подругу к сердцу он прижал
И пел над ней средь мглы.

Пусть о мечте твоей златой
Не будут знать в веках;
Но ты любил и пел весной
На северных волнах.

Погашен в лампе свет, и ночь спокойна
и ясна,
На памяти моей встают былые времена,
Плывут сказанья в вышине, как перья
облаков,
И в сердце странно и светло, печально
и легко.

И звезды ясно смотрят вниз, блаженствуя
в ночи,
Как будто смерти в мире нет, спокойны
их лучи.
Ты понял их язык без слов? Легенда
есть одна,
Я научился ей у звезд, послушай, вот она:

Далеко, на звезде одной, в величьи зорь
он жил,
И на звезде другой – она, среди иных
светил.
И Салами звалась она, и Зуламит был он,
И их любовь была чиста, как звездный
небосклон.

Они любили на земле в минувшие года,
Но грех и горе, ночь и смерть их развели
тогда.
В покое смерти крылья им прозрачные
даны,
И жить на разных двух звездах они
осуждены.

Сны друг о друге в голубой пустыне
снились им,
Меж ними – солнечный простор сиял,
неизмерим;
Неичислимые миры, созданье рук Творца,
Горели между ним и ей в сияньи без конца.

И Зуламит в вечерний час, сжигаемый
тоской,
От мира к миру кинуть мост задумал
световой;
И Салами в тоске, как он, – и стала строить
мост
От берега своей звезды – к нему,
чрез бездну звезд.

С горячей верой сотни лет упорный длится
труд,
И вот – сияет Млечный Путь, и звездный
мост сомкнут;
Весь охватив небесный свод, в зенит
уходит он,
И берег с берегом другим теперь соединен.

И херувимов страх объял; они к Творцу
летят:
«О, Господи, что Салами и Зуламит творят!»
Но Всемогущий им в ответ улыбкой просиял:
«Я не хочу крушить того, что жар любви
сковал».

А Салами и Зуламит, едва окончен мост,
Спешат в объятия любви, – светлейшая
из звезд,
Куда ни ступят, заблестит на радостном
пути,
Так после долгих бед душа готова вновь
цвести.

И все, что радостью любви горело на земле,
Что горем, смертью и грехом разлучено
во мгле, —
От мира к миру кинуть мост пусть только
сил найдет, —
Верь, обретет свою любовь, его тоска
пройдет.