Улялум
Под унылым седым небосводом
Расставались деревья с листвой,
С увядающей, жухлой листвой,
И страшился свиданья с восходом
Одинокий Октябрь надо мной,
Одиноким отмеченный годом.
Плыл туман из пучины лесной
и стекался к безрадостным водам,
К одинокому озеру Одем
В зачарованной чаще лесной.
В кипарисовой темной аллее
Со своею душой я бродил,
Со своею Психеей бродил,
Со своею душою-Психеей,
Я на время о прошлом забыл,
И текла моя кровь горячее,
Чем угрозы разгневанной Геи;
И на время мой жребий светил
Ярче тысячи лун в апогее
В чистом храме полночных светил.
Мы роняли слова мимоходом,
И слова oпадали листвой,
Увядающей, жухлой листвой…
Нам казалось, Октябрь был иной,
Не помеченный памятным годом
(Страшным годом — смертельным исходом!),
Мы не вспомнили озеро Одем
(Хоть бывали там в жизни иной),
Не узнали мы озера Одем
В зачарованной чаще лесной.
Весть о том, что рассвет на пороге,
Мы узнали по звездным часам,
По бледнеющим звездным часам:
Там, в конце нашей смутной дороги,
Лунный блеск разметав по лесам,
Восходил полумесяц двурогий
И скользил по седым небесам,
Полумесяц Астарты двурогий
Плыл вверху по седым небесам.
Я воскликнул: «Светлей, чем Диана,
Освещая Надежд Острова,
В море скорби надежд острова,
Видя все: что не зажила рана
И что боль еще в сердце жива,
К нам Астарта идет из тумана,
В край забвенья идет из тумана,
Огибая созведие Льва,
Ореолом любви осиянна,
Не пугаясь рычания Льва,
Нас она, добротой осиянна,
Проведет мимо логова Льва».
Но душа моя, руки ломая,
Все твердила: «Уйдем поскорей!
Ах, уйдем, убежим поскорей!
Я звезды этой светлой не знаю,
Но не верю, не верю я ей!»
Прочь звала и металась, рыдая,
И дрожала сильней и сильней,
Так что крылья ее, ниспадая,
По земле волочились за ней,
Два крыла ее, с плеч ниспадая,
Все в пыли волочились за ней.
Я не слушал мольбы ее страстной,
Я в ладони ловил этот свет,
Я молил: «Окунись в этот свет
и поверь, — опасенья напрасны:
Ни вражды, ни коварства в нем нет, —
Это участи нашей привет,
Свет Любви и Надежды прекрасной.
Ты доверься звезде моей ясной,
И в ночи замерцает рассвет!
Под лучами звезды моей ясной
В Царстве Тьмы засияет рассвет!»
Так, стремясь успокоить Психею,
Я твердил ей подряд наобум
Все, что мне приходило на ум,
И поспешно бежал вслед за нею…
Вдруг я вздрогнул: в пролете аллеи,
Краткой надписью смутно белея,
Склеп стоял, одинок и угрюм.
Я сказал: «Ты прочти, — я не смею…
Эта надпись терзает мне ум».
И душа прошептала, бледнея:
«Там слова — Улялум! Улялум!
Там могила твоей Улялум!»
Грянул гром под седым небосводом,
Зашумели деревья листвой,
Опадающей, жухлой листвой;
Да, я вспомнил: безжалостным годом
Был помечен Октябрь надо мной, —
Год назад я пришел к этим сводам
С драгоценною ношей земной.
Кто привел меня вновь к этим сводам
И послал мою душу за мной?
Вспомнил, вспомнил я озеро Одем
В мрачных дебрях пучины лесной!
Я узнал тебя, озеро Одем,
В зачарованной чаще лесной!
Все знают: мир из Атомов построен, —
Но был не прост познанья долгий путь, —
Сперва алхимики прошли неровным строем,
Пытаясь вглубь Металлов заглянуть,
Чтоб в Золото расплавить Соль и Ртуть;
А непокорный вековым канонам,
Лавуазье покончил с Флогистоном
И дал дорогу Газовым Законам,
Раскрыв реакций истинную суть.
Но в крепость Кристаллической структуры
Закрыт был вход и не было ключей,
Покуда не проник сквозь амбразуры
Туда пучок Рентгеновских Лучей,
И странный бал открылся для очей:
Четверки собирая для Кадрили,
Там Углерод и Кремний рядом плыли,
Кружа в водовороте ионной пыли,
Где каждый Ион был общий и ничей.
А как Металл — всех недр земных владыка —
Свет отражает и проводит ток?
Все Атомы — от мала до велика —
Часть Электронов отдают в оброк,
И общий образуется поток,
Который, словно Облако, бесплотно
Вдоль Поля устремляется охотно
Сквозь Ионы, упакованные плотно,
Как шарики пинг-понга в коробок.
Керамика — Царица Хрупкой Глины —
Со всей своей родней пришла на бал.
У них у всех, от Шпата до Рубина,
Ионной связью Кислород связал
С такой судьбой смирившийся Металл.
По этой удивительной причине
В Керамике, и в Кварце, и в Рубине
Свободных Электронов нет в помине,
И им не страшен никакой накал.
А принц Стекло, Керамикой рожденный,
Кристально чист, хоть вовсе не Кристалл,
Его зеркальной гладью отраженный
Мгновенно бы Нарцисс себя узнал,
Но Физик его Хаосом назвал.
Да, Хаос есть и в Связях Ковалентных,
И в бесконечных Полимерных лентах,
В их вычурно сплетенных компонентах,
Построенных в торжественный Хорал.
Затем мы входим в зону биосферы,
Мы к Черепу идем от Черепка,
Нас в царство Жизни вводят Полимеры —
К проблемам Пластика и синтезу Белка,
И к сокровенным тайнам ДНК.
Закончен синтез Полиизопрена,
Мы близко подошли к разгадке Гена,
Но может Кость создать из Коллагена
Одна Природа мудрая пока.
А как должна вести себя решетка,
Когда тепло по ней несет волна?
3NkT звучит, конечно, четко,
Но формула по сути неверна,
Энергию не выразит она.
Лишь с помощью Дебаевских Фононов
В едином ритме Квантовых Законов,
Аморфных тел, к прискорбью, не затронув,
Теория Кристаллов создана.
Свободный Электрон нам обещает
Раскрыть секреты свойств Проводника:
Как в проводник Германий превращает
Ничтожная добавка Мышьяка,
Как ток остановить наверняка,
Как охлажденье току помогает,
Как «Допинг» Ферми-уровни меняет,
И как Кристалл на это отвечает,
Когда Температура в нем низка.
Нет совершенства полного в Природе,
Несовершенны Твердые Тела,
Там Атомы кочуют на свободе:
Их никакая сила не смогла
Затиснуть в три Магических Числа.
Там Электроны с Дырками попарно
F-центры возбуждают лучезарно,
Там трещины скрываются коварно
За гладкой напряженностью Стекла.
А солнца белый луч отнюдь не белый:
Как Радуга, раскрашен белый свет,
И каждый Элемент решает смело,
Как выбрать лишь ему присущий цвет,
На все другие наложив запрет.
Хлориду Калия е-минус дарит синий,
Малиновым сверкает Хром в Рубине,
И Сочетанье из Спектральных линий
Определяет дальний свет Планет.
Ферромагнитных свойств ясна причина —
Непарный Электрон в них виноват:
Все Атомы по направленью Спина,
Глядящего вперед или назад,
Построены, как войско на парад.
Во Внешнем Поле, разрушая Стены,
Сливаются соседние Домены.
Так создает Гармонию Вселенной
Ничтожных Сил суммарный результат.
Меднокожая плоть в зеленом,
Уступи, уступить ты должна!
Все равно твой взгляд неподвижный
Прильнет к чешуе запыленной,
Прежде чем солнце с неба
Оборвется спелым лимоном.
Я змей,
Я сосу по капле
Нерожденную жизнь из яиц.
Уступи, ты уступишь, как вce!
Все равно проклятие яда
Тебя иссушит до дна,
Уступи, уступить ты должна!
Как люблю я литую колонну
Твоей обнаженной шеи
И мерные ритмы кувшина
Высоко над твоей головой,
Но я разобью твой кувшин!
Как люблю я блеск твоей кожи,
Но я погашу его
Своей ядовитой слюной!
Как люблю я страстную песню
Твоей упругой походки,
Но ей придется умолкнуть:
Я выжгу тебя дотла
Огнем, зажженным тобой!
Я змей,
Я сосу по капле
Нерожденную жизнь из яиц,
И тебе пощады не будет:
Ты душиста, как юная Ева,
Как она, ты уступишь мне!
Я пришел и лег на твоей дороге,
Я пришел, содрогаясь в пожарах джунглей,
Я пришел, разъяренный собственным ядом,
Я пришел уничтожить тебя!
Я сломаю литую колонну шеи,
Погашу мерцание нежной плоти
И осколками глиняного кувшина
Осыплю то, что было тобою, —
Клубок изумрудной одежды,
Поверженную тебя!
Ты, шаги замедляя, подходишь ближе,
Ты очами пронзаешь мой мир ползучий,
Ты кольца мои к земле пригвождаешь.
И яд застывает смолой.
Ты должна уступить мне, но я уступаю,
Ты должна отступить, но я отступаю
Перед твоей спасенной душой!
Это значит, что время мое ушло,
Это значит, что яд мой теряет силу,
Это значит, что нежная плоть в зеленом
Никогда не уступит мне!
Улыбаются темные губы,
Странно светятся темные очи,
Пыль взметается струйкой дыма…
Чуть склоняясь под грузом кувшина,
Ты проходишь мимо…
