Николай Векшин - Стишки и в шутку и всерьез

При слове «секс» всяк навостряет уши
И замирает, чуть едва дыша.
Нас не волнуют струн чужие души,
А тело – жаждет, млея и спеша.

К нам слово «секс» вползло змеей коварной
Из дальних стран, где все вокруг – товар,
Где слюни похоти и вежливости сальной —
Успеха и удачи гонорар.

Теперь у нас купить – что хочешь можно:
Девчонок, женщин, телок, баб и жен.
Кто слово «секс» впустил в страну неосторожно,
Пусть будет сам же СПИДом поражен!

Одно лишь слово – все разворотило,
Одно лишь слово – замертвило нас.
Одно лишь слово – все разъединило.
Одно лишь слово – будет судный час.

Мне это слово бритвой режет горло.
Пусть сердце кровью истекает вновь,
Но никогда мне это слово не заменит
Простого слова русского «любовь».

Хоть жжет тебя печаль на мерзкое жюри,
Не трать излишних слов, не плачь и не сморкайся.
Платочком сопли с носу оботри
И снова за стишок свой принимайся!

Нас жизнь, увы, нисколько не щадит,
И теплою рукою не ласкает,
Но бьет под дых и срезать норовит,
На склизкий лед с жестокостью толкает.

Дорожка жизни! Как она крута!
По ней мы ковыляем. Прямо к раю.
Ухаб. Кювет. Колдобина. Пурга.
Судьба нас всех на вшивость проверяет.

Виляем и вихляем и мы в пути.
И каждый лишь свою дорожку знает,
С которой вовсе некуда сойти.
И каждый это ясно понимает.

Мечты развеяны. Желания прокисли.
Надежды призрачны. Уже силенки тают.
Сгораем мы в страстишках катаклизме,
Когда фортуна счастье посылает.

В тоскливом многолетнем пессимизме
Любой из нас плаксивенько вздыхает:
«А жаль, что скользкую дорожку жизни
Песочком Господь Бог не посыпает!».

Любовь внутри. Но пыль, соринка,
Влетев снаружи прямо в глаз,
Исторгнет из глубин слезинку
В который раз, в который раз, в который раз…

Мы все когда-нибудь уйдем, не хлопнув дверью,
В тот мир, которого на свете вовсе нет.
Я мысленно туда шаги уже отмерил,
Но не купил пока еще заказанный билет.

Мы все когда-нибудь махнем на все рукою,
Забыв сказать последнее «прощай!».
Нас унесут и быстренько зароют.
Нас встретят черви, никакой не рай.

Мы все когда-нибудь исчезнем и истлеем,
Провалимся в глухую черноту,
Бессмертными остаться не сумеем,
Хоть ловко ложку мы несем ко рту.

Мы все когда-нибудь покинем мир прекрасный,
В котором куролесили на днях.
Таков финал любой судьбы несчастной,
Да и счастливой тоже. (Боже, нос в соплях!).

Мы все когда-нибудь отправимся туда,
Откуда, к сожаленью, нет возврата.
А в этом наша мама виновата,
Которая нас в детство родила.

Мы все когда-нибудь рванемся в смертном хрипе,
Хватая мир дрожащею рукой.
А жизнь – останется. За это надо выпить!
Не хнычьте, братцы, чокайтесь со мной!

Когда поеду на пикник,
Я вас с собою позову —
Девушки по вызову!

Я лягу сразу меж тремя
На сене или в кузове —
Девушки по вызову!

Когда сдадитеся вы мне,
Разденетесь под музыку
(Такие отступления не снились и Кутузову),
Воскликну я: «Вперед на зад,
Девушки по вызову!».

Оркестр перед нотой «ля» играет громко «б».
Он вместо «фа» мяучит «ми», а там-то ведь «ми» нет!
На сцене девушки шумят: «Ансамбль мы – „Мин нет“!».
А Вы о чем подумали? Читателям – привет!

Читая Ваши вирши о Вселенной,
Дивлюсь размаху мысли несравненной.
Не каждый физик так ухватит суть.
Стихи прекрасны: не дают заснуть.

Ты так прекрасна и стройна!
Мне профиль твой понравился.
Поцеловать тебя иль нет,
Спящая красавица?

Вот ты лежишь в своем гробу,
Не воешь, не кусаешься.
Мила как ангел. Смерти нет.
Спящая красавица.

Ты не храпишь и не сопишь,
И глупостью не паришься.
Я пред тобою – как в раю,
Спящая красавица.

Тиха, молчишь и не зудишь,
И с мужем не ругаешься.
Такую б мне жену как ты,
Спящая красавица!

И меж работой и детьми
Ты никогда не маешься.
Всегда прекрасна, как зефир!
Спящая красавица.

Ты уголками сладких губ
Как будто улыбаешься.
Будить тебя или не будить,
Спящая красавица?

Когда ты поймешь, что жизнь коротка,
Ты станешь умней, добрей и сильней.
И если не станешь валять дурака,
То жизнь улыбнется. И станет теплей.

Когда ты поймешь, что множество дел
Не сделают жизнь ни важней, ни счастливей,
Тогда ты увидишь, что хотя поседел,
Но стал благородней, смелей и красивей.

Когда ты поймешь, что только любовь
Откроет врата бесконечного рая,
Тогда ты наполнишься чувствами вновь,
На верность и нежность навек присягая.

Когда ты поймешь, что смерть это миф,
Которым пугают ничтожных душою,
Тогда черный ворон, зловещий как гриф,
Подохнет в бессилье, сраженный тобою.

Погиб несчастный ловелас
В объятьях нимф и ночи,
Поскольку нежности запас
Излить хотелось очень.
А будь тот нимфолов умней,
Не ставил бы там сети.
Ведь женщины всех ведьм хитрей
На нашем белом свете.

Мы познакомились случайно.
Ты по Тверской гуляла просто.
Меня сразил твой взгляд печальный,
В котором не было вопросов.

Я пригласил тебя неловко.
Казалась ты совсем голубкой.
Ты согласилась левой бровкой,
Кивнув короткой сзади юбкой.

Ты с книжкой села на кровать.
А я не стал тебя… неволить.
Разделась ты и ну читать!
Потом спросила: «Где же совесть?».

Над красотой твоей я ахал,
Всю ночь потел и крепко… думал.
Из книги я закладку вынул.
Глупец! Я дал, конечно, маху.

А ты дала все, что имела,
Хоть было этого не много.
Ты так стонала! И хотела,
Чтоб не был я чтецом убогим!

Постельный кайф – лежать вдвоем.
И потрясать своим… умом.
Нет-нет, мы женщину… не бьем,
Ей нипочем ночной облом!

Меня ты манила, как город Манила,
Консервы вскрывала и ела тушонку.
Ты водку лакала в костровых оттенках,
Дразнила призывчато кожей, как шелком.

Влепила пощечину? Нету тут психов.
Ведь это призыв! Я рванул, как граната.
Прекрасная вся, в лунотеловых бликах,
Ты вся пламенела, как сталь автомата.

Девчонка! Закрыла юбчонкой мне крики,
Которые я исторгал в восхищенье.
Хоть мрачны и грубы в ночи были лики,
Я кончил. Всё пусто. Волшебное стихотворенье!

Очень вреден людям глист.
Но полезен пародист.
Копошится он не зря,
Шуткой чепуху разя.

По-женски за обман Вы ловко отомстили.
Так что ж теперь рыдать? Вы не его любили.
Любили Вы себя, свои порывы чувства.
Раз он ушел к другой, то значит было пусто.

Солдат в окоп отчаянно зарылся,
Накрытый шквалом стали и огня.
Он понимал, что выжить потрудиться
Ему поможет мать сыра-земля.

Долбили разрывными пулеметы
И танки выползали на бугор.
И белый снег стал черным отчего-то.
И пламя полыхало между гор.

Ревели самолеты как сирены.
Свистели бомбы, бухая кругом.
Животный ужас бросил на колени
Солдата, защищающего дом.

Он понимал, что вряд ли повлияет
Своей стрельбой на весь исход войны.
Он знал теперь, что брошен на закланье
И обагрит алтарь у Сатаны.

Он понимал, что тыловые крысы
Жируют, жрут и предают его
И что верхушка власти в крови рыщет,
И что страна гноится от того.

Он понимал, что вряд ли кто оценит
И что жена давно уже с другим,
И что газеты ложью, без сомненья,
Зароют его имя средь могил.

Он понимал, что глупо и нелепо
Отдать навеки собственную жизнь.
Но все-таки солдат был человеком
И почему-то верил в коммунизм.

Он не был прост, наивен, простодушен.
Он трезво взвесил в сердце «нет» и «да».
И встал с колен. И взялся за оружие,
Хоть чувствовал, что гибнет навсегда.

Он понимал, что жизнь не получилась.
Нисколько умирать он не хотел.
Но все-таки рванул, что было силы
В атаку устремясь по грудам тел.

Он понимал, что это – миг великий.
Он понимал, что Родина – одна.
Он понимал, что только в Божьем лике
Святая проступает красота.