Настоящее издание – самое полное на сегодня собрание произведений Роальда Мандельштама (1932–1961), легендарного поэта, замечательного представителя героического периода ленинградской неподцензурной словесности. Несмотря на высочайшую оценку его творчества историками литературы, он до сих пор находится в тени своего великого однофамильца. Издание сопровождается аналитическими статьями и подробными примечаниями.
бронзу и чугун,На Каталаунской равнинеВоскреснет к бою старый гунн.Январь 1954
Anachronismos
Наступит ночь черней вороны,Луна издаст тоскливый стон,Как медный щит центуриона,Когда в него ударит слон, —Что значит: снова ожил Дарий, —Достойный мести супостат, —И я с восторгом жду, триарий, —Когда в бою падёт гастат.
Триумф
Тяжкой поступью входят трибуныЛегионов, закованных в медь, —На щиты, как осенние луны,Издалёка приходят глядеть.Впереди – ветераны: легаты,Консуляры заморских полков.Еле зыблются тёмные латыНад сверкающим вихрем подков.И смятённо следят иностранцы,Как среди равнодушных солдатМолча шёл Сципион Африканский,Окружённый друзьями, в Сенат.
Слоны идут
В секущих ливнях —Предсмертный холод;Тучи – слоны! Стога! —На чёрных бивнях —Фанфарный хобот,Как медный пест – нога.– Что́ трусость и отвага,И возгласы «пора!»? —Идут слоны – от шагаТрясутся города,В ознобе бьются волны,Как горе, солоны,Терпенья чаши – полны,Идут СЛОНЫ!* * *Глаза её – звёзды, ночные цветыОна затмевает собою:Я пьян на заре от её красоты,Забыв опьянение боем.Склоняюсь пред нею, но вечно готовОтвергнуть без грусти и страха,Умея любить, как не любит никто,Как Гектор любил Андромаху.Она для меня – небеса и земля,В глазах её – звёздные вьюги, —Лишь звонкие стрелы да руль корабляЖеланнее милой подруги.Её не смогу предпочесть я винуИ только за верного другаОтдам колесницу, коней и войну,Трирему, вино и супругу.* * *– Если день поражён, —Если ночь сражена, —Нам ли прать на рожон!Мы – против рожна!У стеклянной козы-дождезвонаТучный бок, и в копытцах вода,Только козы не знали резона! —Только коз сторожила беда.Ки́сел рубин рябиныВ квашне переносицы битой:«Сукин ты кот, Катилина! —В шею его, квириты!»– Ставлю рожонПротив рожна:– День поражён!Ночь – сражена!
Сирвента
Стань, о солнце, рубиновой геммой,Поскорее покинь небеса!Мы для битвы нарядим триремыВ золотые, как ночь, паруса.Пусть погибнет, кто с вызовом послан, —Эта кровь – да падёт на убийц!– Эйя! – гнутся послушные вёсла,Как тела молодых танцовщиц.Как трепещут упругие луки!Стрелы, чуткие, рвутся в зенит, —Так дрожат у избранницы руки,Рвётся голос – от счастья – звенит!– Эйя! – Дружно усилия множьте!Эту ночь не приблизить нельзя,Глядя смерти в глаза, не тревожьтесь:Отомстят или лягут друзья!Гаснет запад рубиновой геммой,В море крови легли небеса!– О, не зря разодеты триремыВ золотые, как смерть, паруса!
Песня легионеров
Тихо мурлычетЛуны самовар,Ночь дымоходами стонет:– Вар, возврати мне их!– Вар, а Вар?– Вар, отдай легионы!– Нас приласкают вороны,Выпьют глаза из голов! —Молча поют легионыТихие песни без слов.Коршуны мчат опахала,И, соглашаясь прилечь,Падают верные галлы, —Молкнет латинская речь.Грузные спят консуляры:– Здесь триумфатора нет!– Вар!Не откликнуться Вару —Кончился список побед.Тихо мурлычетЛуны самовар,Ночь дымоходами стонет:– Вар, возврати мне их!– Вар, а Вар?– Вар, отдай легионы!
Катилина
1
Я полон злорадного чувства,Читая под пылью, как мел,Тиснёное медью «Саллюстий» —Металл угрожающих стрел.
2
– О, литеры древних чеканов,Чьих линий чуждается ржа! —Размеренный шаг ветерановИ яростный гром мятежа…
3
Я пьян, как солдат на постое,Травой, именуемой «трын»,И проклят швейцаром – пустое! —Швейцары не знают латынь.
4
Закатом окованный алым, —Как в медь, – возвращаюсь домой,Музейное масло каналовЧертя золотой головой.
5
А в сквере – дорожка из глины.И кошки, прохожим под стать, —Приветствуя бунт Катилины,Я сам собирался восстать,
6
Когда на пустой КанонеркеБыл кем-то окликнут: «Роальд!»– Привет вам, прохожий берзеркер!– Привет вам, Неистовый Скальд!
7
Сырую перчатку, как вымя,Он выдоил в уличный стык.Мы, видно, знакомы, но имяНе всуе промолвит язык.
8
Туман наворачивал лисыНа лунный жирок фонарей…– Вы всё ещё пишете висыС уверенной силой зверей?
9
– Пишу (заскрипев, как телега,Я плюнул на потный асфальт).А он мне: «Подальше от снега,Подальше, Неистовый Скальд!
10
Здесь, в но́чи из вара и крема,Мучителен свет фонаря.На верфях готовы триремы —Летим в Золотые моря!
11
Пускай их (зловещие гномы!)Свой новый творят Вавилон…»(Как странно и страшно знакомыОбломки старинных колонн!)
12
Затихли никчёмные речи.(Кто знает источник причин!)Мы бросили взоры навстречуОгням неподвижных пучин.
13
Закат перестал кровоточитьНа тёмный гранит и чугун.В протяжном молчании ночиНезыблемость лунных лагун.
14
А звёзды, что остро и больноГорят над горбами мостов, —Удят до утра колокольниНа удочки медных крестов.
15
Я предан изысканной пытке —Бессмысленный чувствовать страх,Подобно тоскующей скрипкеВ чужих неумелых руках.
16
А где-то труба заиграла:Стоит на ветру легион —Друзья опускают забралаВ развёрнутой славе знамён.
17
Теряя последние силы,Навстречу туманного дня…– Восстаньте, деревья,На вилыБлестящее небо подняв!
18
На тихой, пустой КанонеркеОстанусь, хромой зубоскал:– Прощайте, прохожий берзеркер!– Прощайте, Неистовый Скальд!22 ноября 1958
Стихи о себе
Детское
Я помню день: опавшей розойУвял закат, погас…И ночью ждали бомбовозов —Война была у нас.Но было весело мальчишкамС уроков убегатьВо двор – знакомые по книжкамОсколки собирать.Один, тяжёлый и ребристый,В руках спокойно спал,Как будто рыба, серебристый,Гранёный, как кристалл.Седой кусочек тёплой сталиНе мог нам рассказатьО той стране, где ночь не спали,Чтоб нам его прислать.Другой забился нам на радость,А третий долго пел.И вдруг стоявший с нами рядомСмертельно побледнел.Алея, вспыхнули разрезы,И вмиг – конец любвиК блестящим рыбкам из железа,Резвящимся в крови.А в небе, розовом от жара,Склоняя хищный нос,Из гривы бешеных пожаровВзметнулся бомбовоз.Тогда впервые мы узнали,Какая им цена —Рябым кусочкам тёплой сталиИ сумме букв: В, О, Й, Н, А.* * *Я видел сон!Я сном забылся,Но жи́лой в горле петуха —В сетях дождя рассвет забился,Сдирая тучные меха.О, голубая туша небаИ окровавленная сталь!Не утра зов – но жажда хлебаСухим огнём взорвала даль.* * *Я болен и стихи мои больны,Меня – нельзя, а их любить нетрудно,Они прозрачней утренней луны,Пустынней улицы безлюдной.Ты в них, на удочке беды,Найдёшь отравленную рыбку,А всякий жаждущий воды —Сухую молнию улыбки.
Ноктюрн
Дремучий ветер охватилНаш край, где площади, как ступы, —И, молча, трупы золотил —Луны тускнеющие трупы.И шелест крыл от птичьих стай, —И на знакомые ограды,Кружась, летит вороний грай,Как чёрный призрак снегопада.А как ревут колокола! —Их рвёт предсмертной медной рвотой,Как будто дохнут на колахУ острых звонниц – бегемоты.Сквозь эту боль и этот стонЗову друзей – их рук коснуться б! —Ведь это только страшный сон,Ведь я могу ещё проснуться.
Луна за окном
Лик луны за окном —ПечалиИ навязчивых дум двойник,Полукруг серебрёной стали —До столетий продлённый миг.Голубые набросив тениНа булыжники,Дремлет дом,А на звонких ветвях растений —Лик луны за моим окном.* * *Мне никто на песню не ответит —Спят друзья тяжёлым, жутким сном,А над миром веет звёздный ветер,И деревья стонут под окном.Да и сам едва смотрю сквозь дрёму —Одолела дьявольская ночь…Одичал, не выманить из дома,И перо держать совсем невмочь.* * *У огня с непогодами шашниЗавелись в дымоходном тепле,Догорели и рухнули башни, —Я картошку испёк на золе.И опять одеваю поленьяВ золотые лохмотья огня,Разомлев от обжорства и лени,Опечаленный близостью дня.
Баллада
Облепив стеклянную веранду,Вечерами смотрят со стеныСкорпионы жёлтого КокандаС изразцами синей Ферганы.Я собрал их, странствуя с отрядомИз людей, верблюдов и ослов:– Вот они, пропитанные ядомНепонятных азиатских слов.Помню: зной. Мираж вдали дымится.– Неужели в мире есть вода?Мерный шаг верблюдов экспедицииЗаведён, как будто – на года.Не струной – уже верёвкой – нервы,Жаркий луч копьём летит в висок.Пахнут жестью тёплые консервы.Тёплой шерстью – солнце и песок.Всё желто – пустыня и верблюды,И ослы, уставшие реветь…Месяц жёлтые от солнца людиЖёлтую разыскивали медь.И нашли. А позже, выйдя к морю,Жгли костры на белом берегу,На холмах окаменевшей солиОтдыхая, будто на снегу.11 января 1954
