дѣлить мѣсто съ кѣмъ-либо, тѣмъ паче съ современными. Я отказываюсь, потому что слишкомъ богатъ. Остальное, необрѣтшее Я – прахъ: либо бѣдность, либо нищета.
«Перцеву бы стушеваться и молчать в тряпочку перед Свасьяном, как советовал Достоевский, а он петушится. Невольно вспомнишь, что человек – это стиль, а бесстилье – лишь потуга на человека». Анучинъ Евг. Изъ частныхъ бесѣдъ рубежа 2018–2019 гг.
«У господина представительная наружность. Это цѣнится. Какая чепуха: представительная. Если бы красивая, жалкая, страшная, какая угодно. Нѣтъ, именно представительная. Въ Англіи, говорятъ, даже существуетъ профессія – лжесвидѣтелей съ представительной наружностью, внушающей судьямъ довѣріе. И не только внушаетъ довѣріе, сама неисчерпаемый источникъ самоувѣренности. Одно изъ свойствъ мірового уродства – оно представительно». Г. Ивановъ. Распадъ атома.
«Действительно, когда я вывозил из Парижа и Перуджи прекрасные издания Ронсара и Ариосто, я чуть не плакал от зависти: в России классики так не выходят в свет. В сердце еще жив позор пушкинского юбилея десятилетней давности: академическое собрание сочинений должно было появиться, но не появилось. Перепечатка межеумочного продукта сталинской эпохи, лишенного комментария, с кропотливой текстологической работой, которую обессмысливает одно то, что она сделана в новой орфографии [подчеркнуто мною – М.Р.], была самым неудачным из всех мыслимых решений. На филфаке МГУ и на истфиле РГГУ есть такие кафедры, которые я – будь у меня соответствующие полномочия – отправил бы в полном составе в желтый дом. Когда я слышу, что „в отечественной филологической науке еще не разработана тема пространства в творчестве Владимира Сорокина“, я не хватаюсь за пистолет только потому, что и не доверил бы автору таких слов заниматься настоящими филологическими вопросами – Оговорим только одно – представления о филологии людей, имеющих одинаковые ученые степени и даже иногда по одним и тем же специальностям, могут различаться вплоть до полной несовместимости, и в данной статье я буду руководствоваться только собственными соображениями. Не в том смысле, разумеется, что эти мысли принадлежат мне; напротив, они весьма старые и традиционные, – а только в том, что я считаю их истинными. Я нисколько не намерен их обосновывать, а формулировать – лишь в том объеме, который нужен для разговора о школьном аспекте преподавания своей науки. Если читатель с ними не согласится, мне останется только отнестись к этому факту с подобающим смирением – и напомнить, что тема пространства в творчестве Сорокина еще ждет рабочих рук <…> Страна, не умеющая как следует издавать своих гениев, обречена». Любжин А. Филология и школа.
Раузеръ М. Rationes triplices, или nec plus ultra//Альманахъ «Сѣверный крестъ».
А. де Кюстинъ. Россія въ 1839 году.
Андреев Ю. В. От Евразии к Европе: Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III-нач. I тысячелетия до н. э.). Спб., 2002.
Бердяевъ Н. О назначеніи человѣка. Опытъ парадоксальной этики.
«Сообразовываясь с моделью «вторичного» дао, адепт реанимирует и усиливает в себе женское начало, в первую очередь, «слабость, смирение, несопротивляемость»: «Познай мужественность, но предпочти женственность, и ты сделаешься руслом Мира. Когда ты сделаешься руслом Мира, высшее дэ пребудет с тобой, и ты снова вернешься в младенчество» (28, 1–2). Даос, с известной точки зрения, стремится обрести качества андрогина, древний идеал человеческого совершенства. Интеграция обоих полов облегчает возврат в детство, т. е. к «самому началу» индивидуального существования, а такой возврат определяет возможность периодического обновления жизни. Теперь становится понятней желание даоса вернуть первоначальное положение, существовавшее «в самом начале». Ведь для него витальная полнота, естественность и благодать даны единственно при «сотворении», или при новой эпифании жизни». Элиаде М. История веры и религиозных идей. М., 2002
А. де Кюстинъ. Россiя въ 1839 году.
"Это согласуется съ историческимъ дуализмомъ гностиковъ: Благой Змѣй, Христосъ, произведенный невѣдомымъ Отцомъ, противостоитъ земному змѣю, произведенному Деміургомъ (Ялдаваофомъ), который является творцомъ матеріальности и зла"(Джимъ Уэстъ. Lucifer the light-bearer). – Добавимъ: глиняныя статуэтки минойской эпохи – какъ правило – богини со Змѣями: змѣи – символъ смерти и красоты: нераздѣлимо. Красота не просто зла, она слѣпо-жестоко-безжалостна, какъ и природа. Таковъ матріархатъ и таковы законы и нравы его.
А.Ф.Лосевъ: «В настоящее время на очереди не натуралистическое, но социологическое мировоззрение. Представление об основах мира как о материальной, механической вселенной, как о внутренне мертвом, хотя и внешне движущимся механизме, есть идея, созданная не античностью, душа которой – пантеизм, и не Средними веками, утверждающими в основе мира божество как абсолютную жизнь и любовь, но исключительно Новым временем. Это всецело создание капиталистической Европы, обездушившей мир и природу, чтобы перенести всю жизнь, всю глубину и ценность бытия на отдельного субъекта и тем его возвеличить.
Анучинъ Евг. Изъ частныхъ бесѣдъ середины 2019-го: “Сложнее с природой человека. Это не некий словесный оборот, метафора – это сама сущность человеческая, повязавшая внешнюю природу вокруг человека и внутреннюю в нем самом. Такое человеко-миро-устройство делает человека только в определенной степени зависимым от природных стихий. Преодолеть эту зависимость можно Духом отсутствующим во внешней природе. Человек иногда наделяет природу духом, но чисто метафоричeски. Тютчев: "Природа – сфинкс и тем она сильней своим искусом губит человека, что, может статься, никакой от века загадки нет и не было у ней". Даниил Андреев отмечал, что есть природа и есть ее состояния, прозреваемые человеком как стихиалии. Не будем путать стихиалии со стихиями природных состояний. Посему воспевание природы есть человеко-чувственно-духовное ее измерение, выраженное через стихиалии. Крито-минойцы такого еще не знали. Храмом для человека природа становится не через искушение, а через стихиальное преображение. Посему отвергать природу от себя можно было лишь в минойское время. Отвергать сегодня значит проявлять собственное невежество». – Что еще могъ бы сказать язычникъ сегодня?
Напомнимъ читателю, что въ первой поэмѣ дѣло происходитъ въ серединѣ II тыс. до н. э. То есть за 1500 лѣтъ до возникновенія гностицизма. Невозможное съ т.з. ratio оказывается возможнымъ для метаисторіи.
«Всё есть ядъ, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза дѣлаетъ ядъ
