Анатолий Бергер - Продрогшие созвездия

Тем сны прощальней и короче,

Где города теряют зданья,

Где люди дом теряют отчий.

И не с кого спросить ответа —

На то и межсезонье, значит,

И нет ни света, ни просвета —

День прячет ночь, и ночь день прячет…

2007

Ночной тоски внезапной

Что горше и черней?

И ты, как зэк этапный,

Опять в толпе теней.

Опять на пересылке

Конвойный тряс шмотья.

И холодком в затылке

Вменённая статья.

Режим налажен строго,

Жестоки времена…

Чего просить у Бога —

Свободы? Смерти? Сна?

2009

Среди ноябрьской непогоды

Проходят дни, а может, годы.

Всё тот же ветер, мокрый снег

И неба смутные разводы…

Проходят дни, а может, годы.

О Господи, проходит век.

И лужи тёмные зияют,

От скуки словно бы зевают,

Пустые разевая рты,

И в них замедленная морось

Сквозь облаков глухую прорезь

Дрожа, сочится с высоты.

И нет конца. Ноябрь всё длится.

Всё те же разговоры, лица

На протяженьи долгих лет.

Как лужа тёмная, зияет

Вселенная, как бы зевает,

Заглатывая белый свет.

2006

Душа без рифмы, без строки

Живёт сиротски неумело,

Но всё ж мытарствам вопреки

Творит завещанное дело.

Она бы, может, умерла

Давно — отчаявшейся, гневной,

Когда бы не душой была —

Скороговоркой злободневной.

Но ей дана недаром власть,

Высокое предназначенье:

Свой путь пройти и не пропасть

Бесплодно говорящей тенью.

2005

Что жизнь моя? То сон. То явь.

То рифмы звон, то скрежет будней.

Судьба, суровый кормчий, правь

Чем правильней, тем безрассудней.

Взбираясь резко на волну

Под хмурой далью небосводной,

Отринув явь, не веря сну,

К звезде взывая путеводной…

2007

Совопросник века зоркий,

С ним не ищущий родства —

Сильных мира отговорки

Разбиваю на слова.

Всё на выкрике, на нерве,

Будто гонятся за мной,

И ползут, ползут, как черви,

Обвивая шар земной.

2009

О, бедная моя строка,

Ведя подсчёт моих печалей,

Была ты на подъём легка.

С тобой играли мы вначале,

Но нынче кончилась игра,

И жить, и умирать пора

Взаправду. Тут не до расчёта,

И не до росчерка пера.

Ну что, небось, примолкла?

То-то.

2008

Исчёркан жизни черновик,

Порой не разберёшь ни строчки,

Почти не почерк — плач и крик,

Зловещих знаков заморочки.

Здесь — переносов мельтешня,

Подобно пестроте осенней,

О чём-то шепчется, звеня

Всё медленней и незабвенней.

А вот наглядны и легки,

Как на компьютерном экране,

Удачи гордой завитки,

Мгновенные успеха грани.

А дальше снова смута, дрожь,

И спотыкается усталость,

И слов последних не поймёшь,

Быть может, самую их малость.

2003

Сибирь, Курагино, зима,

Туба замёрзла, затвердела…

А всё же ссылка — не тюрьма,

Хоть власть об этом не радела,

И здешний — не тюремный люд,

Хоть и знаток того жаргона,

Как выпьют — песни запоют

В дыму махры и самогона

Про Стеньки Разина челны —

Не про колымские зачёты,

Такие, знаешь, певуны,

Говоруны такие, что ты…

2004

Не убывает снежный март,

Белея зимней сказкой длинной.

Колодой сувенирных карт

Рассыпан пригород старинный.

И что-то чудится вдали,

И взгляд улавливает зоркий…

Валеты. Дамы. Короли.

И банк сорвавшие шестёрки.

2005

Клубится дыма волчий хвост

Над обгоревшею избою,

Кругом, как брошенный погост,

Зима. Россия. Мы с тобою.

И снегопад. И тишина.

И больше некуда податься.

А где-то там шумит страна.

Какая? Чья? Не догадаться.

2005

В стране измаянной и скудной

Мы доживаем век свой трудный,

Ожесточенье, жалость, жуть

Мы чувствуем попеременно —

Пришла, явилась Перемена,

Сегодня — не когда-нибудь.

Полна торжественного гула,

Нас на обочину столкнула,

Как старика в толпе амбал,

Не слышно строк — шуршат дензнаки,

Нефть брызжет, бомж бредёт во мраке,

Попы и воры правят бал.

2006

Сгорел собор. Потеряна планета.

Убийцам — слава, проходимцам — путь.

Что, новый век, ответишь ты на это?

Что в эсэмэске предпочтёшь черкнуть?

Век тёмного фанатика и гея,

Упавших небоскрёбов и попсы —

На Страшный Суд явившись, не робея,

Взамен души — что бросишь на весы?

2006

О небе голубом

Немного знают строки.

В блуждании земном

Хватает им мороки.

Людская суета

Не ведает предела,

И помыслов тщета

До смерти надоела.

Вот звёзды и считай,

Зигзаги их полёта,

Но только невзначай

Не сбиться бы со счёта…

2010

Всё уходит людское и косное

Среди сосен, осин и берёз,

Слышно птичье там, многоголосное,

Шелест веток вдруг ветер донёс.

Не сбежать мне сюда и не спрятаться,

В соловьиную трель обратясь,

Скорый поезд за мною докатится,

И настигнет мобильная связь.

С верхней полки в оконце вагонное

Напоследок ещё загляну —

Только ночь там, глухая, бездонная

Улетает в свою тишину.

2010

Душа улиткой затаилась,

Боится выбраться на свет,

Не помнит, что во сне ей снилось,

Не чает яви дать ответ.

И словно чьей-то ждёт подсказки —

Листвы дрожащей, может быть,

Воды, запутавшейся в ряске,

Ворон, что скачут во всю прыть,

Звенящей тишины просторной,

Всё знающей давным-давно

Про снов и яви бег проворный,

С землёй и небом заодно.

2012

Я парком шёл. Весна дробила лужи,

Ныряя в отражённый небосвод,

Всё было смутно, медленно и вчуже,

Но чудилось — изменится вот-вот.

И вправду резко всё переменилось:

Милиция, скамейка и мертвец —

Он на земле лежал.

Дознанье длилось,

Видать, давно. Замеры делал спец.

Стояли два уазика, набычась,

Виднелись документы на скамье…

О, как же просто человека вычесть

Из общего числа… Причислить к тьме.

Бродяга. Бомж. Невелика утрата.

Сейчас уедут. Всё как бы молчком.

Как сумрачно, прощально, угловато

Край неба в лужу падает ничком.

2010

Поезд вновь увозит в никуда,

И поглядывают косо, вчуже

На меня попутчики, всегда

Присказку твердя одну и ту же:

«Не доехать, не добраться нам.

Ночь кругом и машинист-незнайка».

Я уже давно почуял сам —

Может быть, и правда эта байка?

Всё темней, прощальней за окном,

Знать не знаешь — поздно или рано,

И не выйти, не вернуться в дом,

Нету в этом поезде стоп-крана.

2012

Деревьев разговоры,

Дрожь листья ворошит.

А век, как поезд скорый,

Безудержно спешит.

Сквозь осени и зимы,

Людских становищ гул

Во мрак непроходимый,

Где правит Вельзевул.

Где нет различий пола

И нет различий зла,