Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

От Египта остались лишь гробницы,
Зато арабам нынче здесь лафа,
Все продают магниты и открытки.
Свою историю не знают ни черта.

Давайте с любовью и только с любовью,
Немножечко с болью, немножечко с кровью,
Зато от души, чтоб все наизнанку,
Куда только сексу с любовью тягаться.

Что секс без любви – сплошная зарядка,
Подергались быстро, чуть-чуть лишь приятно,
Потом разбежались и быстро забыли,
Не вспомнят вообще о чем говорили.

С любовью, с любовью и только с любовью,
Немножечко с болью, немножечко с кровью,
А утром от счастья сожмете объятья,
А значит любовь и приносит вам счастье.

Ну вот и кончилась лафа,
Все встало на свое,
Заполонили племена
Арабские – застой!

Все сметено, на завтрак – бой,
В бассейне – чернота,
Пора уже трубить отбой,
Но наших здесь три дня.

Не привыкать, знакомо все,
И нас не одолеть,
Свое урвем врагам на зло,
Осталось потерпеть.

Перешагнув преграды все,
И весь забрав загар,
В волну последнюю нырнув,
Плюем на их базар.

Все как мираж и солнца луч,
С шести утра нас бьет,
Ведь так уперт и так могуч,
Прекрасный наш народ.

Израиль нас не удивил,
Огромная толпа,
Господь когда-то здесь почил,
Уже б сошел с ума.

В его гробнице за спиной,
(Святые все ж места),
Торгуют именем его.
С утра и до утра.

Народ тупеет и берет,
Все тридцать три свечи,
Снаружи бакс, внутри по пять,
Вот это виражи.

Монах за Господа с мольбой,
Уже и не монах,
Торговец верой неземной,
Расстрига на деньгах.

Не храм, а лавка на крови,
Распяли – тож доход,
Здесь возлежал, а здесь несли
Святейшийся приплод.

Шесть мафиознейших структур,
По зонам храм распяв,
Снимают пену из купюр,
Поверх на всех плевав.

А чтоб народец не догнал,
Что что-то здесь не так,
Кривую лестницу – наверх,
Чтоб кто-то не достал.

Чин чинарем, у всех свое,
И все разбив на дни,
Гребут и молят, е-мое,
Святые упыри.

Как можно Господа молить,
Чтоб нес свое тепло,
И тут же бакс переводить,
В святое ремесло.

Молитесь, верьте, он же всех,
Потом построит в ряд,
Одних – на дно, других – наверх,
Кто свят?! Кто грешноват?!

К нам прилетел метеорит,
И где-то там нырнул,
Взорвался сотнями тротил,
Народец шуганул.

Посыпал ядерным дождем,
Немного напугал,
Хоть не спалил нас всех огнем,
И насовсем пропал.

Но мы не можем просто так,
Нам надо все найти,
И все гуртом, кто не дурак,
Уже давно в пути.

Один рыбак им с бодуна:
«Он где-то здесь на дне,
Видал его разок с утра,
Он клев испортил мне.

После него вся рыба вверх,
Я брал ее сачком,
Почаще падал бы сюда,
Не надо и крючком!».

Нагнали технику, кино,
Вот бодрый водолаз:
«Чего-то там видать – оно»,
В потемках подвязал.

«Тащите дружно, мужики,
Ценнее клада нет,
Если осилите его —
Талоны на обед!».

Подняли камешек со дна,
Один его лизнул,
Другой от радости такой,
Тихонечко куснул.

Салют и вопли до утра,
Народ у нас лихой,
«А может мы его киркой?
Поделим и домой?».

Все растащили по домам,
И с радости в запой,
Деревня с именем «Звезда»,
Вся светится зимой.

Кто этот камень в руки брал,
Имеет яркий свет,
А кто поболее набрал,
Блестит как самоцвет.

Довольны все, один рыбак,
С восхода до зари,
Глядит на дно, а там лишь рак,
Весь светится внутри.

Я гнал по дну морскую черепаху,
На панцире пристроившись, рулил,
Она махала ластами со страху,
И умоляла чтобы отпустил.

Плыви, Тортилла, жуй свои кораллы,
Мы лишь слегка с тобою развлеклись,
И от натуги не пускай запалы,
Уж очень костяная твоя жизнь.

Зачем лупили дипломата,
Ведь он ни в чем не виноват,
Но наши добрые ребята,
Привет послали им назад.

Нельзя российского, не трогай,
А если тронул, то терпи,
Жаль не попробовал острога,
Баланды не хлебнул в пути.

Ему привет от лесбиянок,
Лишь передали зеркала,
Но он же гей, и их подарок,
Лизал с блаженством до утра.

В Голландии ведь каждый третий,
Готов подставить сытый зад,
Брачуются повсюду геи,
И их министр очень рад.

Земля тюльпанов и каналов,
Снегам и вьюгам не под стать,
И очень много там баранов,
Которым русских не понять.

Господь, переведи мои мозги,
В остатке жизни, чтоб на место встали,
Ведь так не доползти, они устали,
Или выносят снова от тоски.

Не повторяйся, это уж прошло,
И трижды уж прогнили эти грабли,
У женщины прекрасное лицо,
Пока ты спишь и мысли все ослабли.

Светлана спрыгнула с качелей,
И даже года не прошло,
Как мы ее здесь лицезрели,
Спасибо, время подошло.

Мечтаю в будущем вы с мужем,
Заглянете на огонек,
Мы с Лерочкой, надеюсь, сдюжим,
Раздуем дружбы уголек.

Морковным пирогом под красное вино,
Прекрасный вечер коротаем чудно,
И если две подруги – сестры, очень мудро,
Ведут к блаженству разговор в одно.

Что жизнь не кончилась, полтинник – не предел,
И нам так хочется создать, что не бывало,
Ведь бог творил и нам отдал начало,
В котором снова делаем задел.

Занесенная снегом под крышечку,
Лишь из щелей парок на ветру,
Продуваемая и подгнившая
Конура, дожила бы к утру.

Ей хоть хны, я внутри как затравленный,
Весь озябший, голодный и злой,
На цепи чуть живой и отравленный
Этой вьюгой и мерзлой водой.

Никому дела нет, шерсть клочочками,
Вся свисает с боков, не беда,
Пережить бы все ночку кусочками,
Чуть вздремнуть, чуть полаять слегка.

Сделать вид, что служу и не сдох пока,
А ведь могут погнать со двора,
С утра к Ирзовым оприходовать,
Так что выменем станут бока.

Рад и этой судьбе, ведь на пенсию
Нас не спишут, пайка не дадут,
Чуть заметят, что старый и вышибут,
Напоследок еще поддадут.

А ведь было и молодо-весело,
На клыках лишь хрустели хрящи.
Так судьбина, казалось, подвесила
Жизнь, как праздник, ушла – не свисти.

Коротка ты собачья молодость,
Отслужил и пора на покой.
И не помнят заслуги, а поросль
За загривком уж лает гурьбой.

Подросло племя сильное, новое,
Волчьим взглядом проводят во двор,
Да и сам все оврагом, заборами,
Пробираешься к дому, как вор.

Вот судьба, нос под лапы, зажмуришься,
Рад и будке, все крыша и дом,
Может завтра под ночь окочуришься,
Я вам все, а вам все нипочем.

Все забыли, списали и бросили,
Я вам верой и правдой служил,
Бог судья, Вы меня поматросили,
Вроде был, вроде как бы и жил.

Ты скотина уж еле ползущая,
От зубов уж затерты следы,
Глаз слепой и хромой неискуственно,
Это ты, это ты, это ты…

Занесенная снегом под крышечку,
Жизнь твоя через щель в небеса,
Улетает скуля, видно выжила,
И стремиться хранить те врата.

Лиса под старость родилA,
Хоть не носила,
Но видно небеса,
Придали силы…
К тому и приложил,
Как будто муж,
Хоть не в нее,
Но кто-то там родила,
И все считается,
Как будто бы ее,
Вот это сила!
И рады все,
В лесу – как Новый год!
Кто – за нее,
Кто за – козла,
Но тоже пьет.
Но тот козел
Был молод и с умом,
Объехал старую,
И вроде ни причем,
Когда-то, где-то,
Что-то положил,
Замерзло то,
И он о нем забыл,
Но ей приперло,
И на остаток лет,
Все разморозила,
И вот готов конверт,
С которого,
Вот радость!
Два птенца,
Как будто бы
Похожи на отца,
И так кричат,
Скорей давай в печать,
Похоже, что похожи
И на мать!
Вокруг гадают,
Как же от козла,
Хоть молодого,
Все же понесла?
И как в лисе
Не сдох гормон?
От старости засох
Давно бы он.
И как смогла та черепаха
Родить птенцов
Союзного масштаба?
И сколько ей
За чудо из чудес
Замазали,
Чтоб принесла с небес?
Шумит народ лесной,
Дивятся звери,
Что тот козел с лисой,
От счастья озверели,
Иль потешаются,
Вот «утка», вот поели!
Мы вам не донесли:
Из той постели
У нас там в морозильнике
Подарки,
Вы снова вновь получите,
От галки,
Пройдет еще десятка,
Потерпите,
Мы правнуков на свет,
Вы только ждите.
Козел припас
Десятка два подарков,
Откройте рот,
Нам для ослов
Не жалко.

Мораль проста:
Все, что хотите,
Надежно в холодильнике храните.