Яна Джин - Неприкаянность

Себя измотав
в пустом ожиданьи
чужого тепла,
я осталась пуста.
Пусто во мне,
как пусто в кармане
бродяги. Пуста я теперь и гола.
А жизнь над моим удивленьем смеётся
и тычет, тычет кукиш в глаза
по мере того, что, как с нею ведётся,
хочет подсунуть подделку за
подлинное. Но не новей
эти уловки, — они подлей.
Новое пробует пусть, некондовое,
чтобы и мне притвориться, что — новая
я, что радею и существую,
что надеюсь и жду не всуе.
А нет, — то в пустые мои глазницы
пусть она неотвязно глядится:
в них теперь ни одной слезы!
Одна тишина, никакой бузы,
разве что призрак боли былой,
забитой собственной силой злой
и превратившейся в старую цаплю,
которая без гнезда озябла,
не хочет ни видеть, ни видимой быть,
хочет лишь незаметно убыть
в то, что сдаётся, что остаётся
каменной крошкой, — меньшей и меньшей.
Что безразличием к жизни зовётся.
Одиночеством окаменевшим.
Что к звукам мира сего оглохло.
Что просто ждёт. Чтоб и кровь иссохла.