Александр Кердан - Избранное

…Погрузился дом во тьму.
И негаданно-нежданно
Гаснут все телеэкраны —
Тишина, как в старину.
Что ж, как будто в доброй сказке,
Ночь пройдет в любви и ласке —
Позабуду я о сне.
В результате отключенья —
Рост народонаселенья
В умирающей стране.
…Хорошо сидеть у свечки!
Скоро в дом поставим печки
И трубу – через окно…
Но когда со мной ты рядом,
Электричества не надо —
Ведь на сердце не темно.

Как она меня бесила,
Раскаляла добела…
Притягательная сила
В этой женщине была.

Сам себя пытаю снова —
Объясненья не найти:
Что же было в ней такого,
Что смогла с ума свести?

Видел: есть куда милее
И добрее во сто крат…
Но ведь вот остался с нею,
Хоть и стал потом не рад.

…Мне всю жизнь перевернула,
Поступая вопреки…
Гнула, гнула – не согнула!
Так и вышел в мужики.

– Оставить «Пушкина» тебе? —
Жена спросила пред разводом,
Тем самым одарив свободой:
а) в выборе и – б) в судьбе.

Не мстил, хоть и думал, в сердцах, отомстить.
Прощал, даже то, что вовек не простить.
Жалел и не грохал об стол кулаком
И слыл подкаблучником и дураком.
До той, до невидимой глазу черты,
Где я – это я и где ты – это ты.
А после – ушел и тебя не спросил,
Назад посмотреть просто не было сил.
И вот оглянулся: кого тут судить?..
Ведь вспомнил-то только затем,
чтоб забыть.

На плите – трехдневный суп,
Коромыслом дым – в избе…
Что-то дерзкое несу,
Адресуя все – тебе.

У тебя в глазах – ежи!
Ты – ни слова мне в упрек.
Но мгновенье сторожит
Слез твоих засадный полк.

Как ударит эта рать —
Не сдержать ее тогда…
Буду я готов признать,
Что права ты, как всегда.

А когда все позади
И – понятно, кто кого,
Мы трехдневный суп едим —
Нет вкуснее ничего!

Пока мы спали, вишня зацвела…
Проснулись и – округу не узнали:
От кончиков ветвей и до ствола
Деревья бело-розовыми стали.

И над землей качается туман,
Как утро – юный,
словно страсти – древний…
И запеленуты в него дома
Нас приютившей маленькой деревни.

И кажется, что мы – уже не мы:
Не гости, не влюбленные – соседи!
И навсегда здесь жить убеждены,
И никуда отсюда не уедем.

Куда бы нас дорога ни звала,
Какие бы нас ни манили дали…
А это просто вишня расцвела,
Пока мы спали.

Солнцепек, зверобойный дурман,
Шум березовых декораций…
И за словом я лезу в карман,
Чтобы скрыть, что пора целоваться!

И ей-богу, сорваться легко —
Устоять, просто силы не хватит —
От восторженных слов и стихов
До таких неизбежных объятий.

Как мальчишка, шагаю с тобой
По лесной, многоцветной вселенной,
И ревную к травинке любой,
Что к твоим прикоснулась коленям…

Закаты осени так длинны,
Так остужать умеют кровь,
Как дружба женщины с мужчиной,
Когда уже прошла любовь.

Все ярче краски, тени строже
И все внимательнее взгляд,
Как будто день, который прожит,
Вот-вот воротится назад.

А с ним – все то, что было прежде,
Все то, что скроется вдали,
Когда последний луч надежды
Уйдет за краешек земли.

Бегом времени не тронута,
Век на камушке сидит
И печально в сердце омута,
Как в свою судьбу, глядит.

Братца ждет
или проезжего
Удалого молодца —
Вся, как будто песня нежная,
Без начала, без конца…

Неприкаянна, доверчива
И душой чиста, кротка.
Ждать уже ей, вроде, нечего —
В стороне от большака.

…То ли радость, то ли горюшко
Обвенчают нас с тобой,
Русь моя, моя Аленушка,
Самоцветик голубой.

Как весенние цветы
На пороге лета,
Так во мне возникла ты
Яркой вспышкой света.

Над землею – песня ос,
Рос благоуханье…
Не мешает людям нос,
В смысле – целованья!

Тех наивных лет вопрос,
Вовсе не был глупым.
Май к цветку осой прирос,
Весь – сплошные губы.

У любви «вчера» и «завтра» нет.
Есть – «сейчас».
Ни больше и ни меньше…
Сотней женщин был пленен поэт —
Каждою, как лучшею из женщин.

Кем забыт он? Сам забыл кого?
Это все – не тема для сонета…
Нет вчера и завтра у того,
Кто на свет рожден
с душой поэта.

…Но сегодня так весна пьянит,
Что и бездарь чувствует,
как – Пушкин…
О любви он запросто твердит
Первой встречной розовой пастушке.

Господа, не стреляйте в поэта,
Как бы сам на рожон он ни лез…
Ведь к ноэлям его и сонетам
Не угаснет в веках интерес.

Пусть он был скандалист и гуляка,
Пусть вы – тише и ниже травы,
Позабудут потомки, однако,
Кто был он и зачем жили вы.

Почему вы его не любили,
Сам он вас не любил почему?..
Но и тем, что вас вместе забыли,
Вы обязаны только ему!

Когда замолкает округа,
Всю летнюю ночь напролет
Протяжную песню поет
Пичуга – поэта подруга.

Он так же сегодня не спит,
Мечты доверяя бумаге.
И в доме его над оврагом
Перо вдохновенно скрипит.

Весь мир погрузился во тьму,
Покойно и людям, и птицам,
Но вот почему-то не спится,
Не спится ни ей, ни ему…

Огонь не только в стужу согревал
И освещал в церквах святые лики.
Бывало, он и книги пожирал,
И жизни обрывал умов великих.

Так и в душе:
не все, что греет, —
свет,
К которому душа должна стремиться…
Сгорают чувства, память прошлых лет,
Как будто запрещенных книг
страницы.

А ты – молчишь…
Ну, что же ты, поэт,
Ужель забыл былые песнопенья?
Как инквизитор, в черное одет,
Глядишь в огонь и ворошишь
поленья…