Леонид Фраймович - Нич Ниднибай

Всюду мука со мною ходила,
Но когда разыгрался тот снег, —
Заснежилась и отбелилась,
Как в лесу заметаемый след.

И теперь, вспоминая то чудо,
Напрягая прищуром глаза,
Разобрать не сумею сквозь вьюгу
Я Причину и что Ей сказал…

На белесые брови деревьев
Упадает снежинка смеясь…
Исчезает…
Хамсины веют…
Без Причины…
И всюду грязь.

Алексей Максимович, – я нашёл!
Вы искали Его – я встретил.
Он сюда просто так зашёл,
Ну а я Его заприметил.

Во вселенчатых пузырьках,
Удивительно моложавый,
Все галактики нараспах
И звезду зазвездой рожает.

Я Ему говорю: «Привет!
Тут Тебя уже все обыскались…» —
Он мне «чем-то мигнул в ответ»:
«Извините, – мол, – ошибались…»

…Вот теперь, покумекав немало,
Понял я, что не тот «гостёк»:
Этот, – как шантрапа, разудалый,
А Вам нужен, практически, Бог.

Чтоб единой Душою и Мыслью
Обнимал Мироздания свет…
Ну, короче, я так себе мыслю:
Был бы «круче», чем сам Интернет…

Шутки в сторону: с Вами тоже
Я готов искать до крови
То, что душам уставшим поможет
Отдохнуть от земной «се ля ви».

Удивляюсь я, раби Акива:
Ну на что эти муки и за?..
Иль не знали, что римляне живо
Могут выцарапать глаза?..

И затем проверять «почленно»
Всех входящих в Ерусалим?..
А народ, чтоб здоров был, презренный,
Будет всюду и долго гоним?..

Но завидую Вашей силе,
Вашей мудрости и чистоте,
И улыбка в кромешной были
Манит свечечкой в темноте…

Не очень свежий (ночь не спал)
Сидел с ней странник
И пиво пил, и вспоминал,
Седой изгнанник.

И шли часы, и ночь вползла
И села рядом,
И, право, право не со зла,
Убила взглядом…

Так и ушёл он по весне…
«Большое дело»…
Свеча светилась на стене
И не сгорела…

Стонет день, пытаемый небом
На хрипящих песках пустыни.
Солнца диск молчит озверело,
И с потуги видится синим.

Лезет в уши ветрило-негодник
И бубнит, и бубнит, и доносит.
И листочки смоковниц убогих
Подаянья дождинок просят.

Легковесные стаи песчинок,
Что цинично над ними смеются,
Понимают: стихнет ветрина —
Жёлтой пылью на землю вернутся.

Так и Он, когда-то смущённый
Тем обидой взращённым Чудом,
Понимал укор, обращённый
От покрывшейся пеплом груды.

Не вспоминать и не жалеть,
А посмотреть, как в дом сгоревший,
Присвистнуть тихо: «Надо ж ведь…» —
И продолжать свой путь неспешно.

Да. Не жалеть, не помнить дня,
Не дёргать ниточки сомнений,
Не вспламеняться от огня
Неисполнимого отмщения.

Но – не сподобил Бог меня
Таким колёсиком желанным,
И горечь кружится, звеня
Своей мелодией незваной.

Восходят дни и рвутся прочь,
Бледнеют ночи, сожалея,
Что уж не смогут мне помочь,
Над миром сломанным довлея.

Я спокоен, и звёздная ночь
Над моим проплывает жилищем.
Я спокоен: я видел дочь
И я видел её детишек.

Щебетала мне в сердце внучонка
Беззаботную искренность слов,
Изучали ещё два галчонка
Потаённую азбуку снов.

Что же, зря ли моя дорога
Перекошена вкривь и вкось?
За себя не про силу Бога:
Лишь для них только слов и нашлось.

Что-то сердцу тошно, что-то сердцу томно,
Не смотри с укором, девочка моя.
У избушки старой тихо стонут брёвна
И слезятся окна: слабоватая.

Но пришла «гномушка»
(власть-то её крепнет),
Балаган устроила, хохотком звеня.
И избушка эта вся от счастья слепнет…
В ней легко узнает, – кто поймёт, – меня.

Мчатся боли по жилам и соки,
Трутся вирусы средь хромосом,
В животе беспросветные склоки,
А пониже – там просто Содом.

Вой гормонов, бесплодность желаний,
Стон кровями напряженных вен,
Топот сердца в бегах от страданий,
Суеты утомительный плен.

Дай взлететь над тобой, раздражённым,
Огорчённым самим собой,
Дай вздохнуть в высоте облегчённо,
Фараон ненасытный мой.

Будешь тлеть без меня… Пусть в потёмках,
Но не делать, что делал до сих.
Без озлобленности никчёмной,
Без потуг, сочиняющих стих.

Отпускаешь?.. К чертям собачьим?..
Вот спасибо!.. Уже не раба
Я парю над тобою лежачим!
Прочь взмываю!.. Но – что-то слаба…

И влекут непонятные силы…
Тянут в землю: всё вниз… да вниз…
Ну… куда жвы меня притащили?..
Запах плесени… Надпись: «Стикс»…

Не сюда мне! К Нево мне, вНебо!
В обетованный счастия жар!..
Ржут с гиганта-парома с издевом:
«Вас – приказано – прямо в Тартар».

Сквозь игольное ушко души
Продеваешь во мне Ты слова…
Тяжело… но прошу: «Не спеши», —
И тогда буду мудр, как сова
(Даже если болит голова).
Даже если – по сердцу ножи,
И от боли я еле дышу,
Даже если лишь горечью жив,
Ты шепчи мне – я всё запишу.
Пусть кого-то строфой оглушу,

Но кому-то мучительность ран
Смажу тонким эфиром стиха,
Смяв танцующих мыслей канкан,
Уведу я его от греха,
И оружие бросит рука.

Словно в лес истощённый река,
Шёпот Твой проникает в века.

Но у каждого своя дорога.
И у каждого своя обида.
И каждому хочется много.
И каждый получит мало.
И тот, который получит,
У других отнимает.
– Сяду…
У каждого своя дорога…
К чертям, что я был «талантом»…
К чертям, что её любил я…
Я тоже хотел много…
Я тоже возьму мало…
Не встать…

Да, у каждого своя обида…
На жизнь или на любимую…
Но что это солнце такое,
Словно его обокрали…
Словно хотело много,
А получило мало…
Плохо…

У каждого своя дорога.
И у каждого свои заботы.
И никто не сломает ногу,
Спотыкаясь о труп человека,
Потому что труп ещё мягкий.
– Тьфу, дьявол!