А нам,
Когда придет беда,
Вставать за жизнь родного дома,
За нашей славы города;
Идти,
Как шли отцы когда-то
За землю Ленина на бой!..
Все чаще
Родины солдаты
От нас уходят на покой.
И звук «Интернационала»
Плывет за гробом в тишине...
И понимаем мы,
Как мало
Нам рассказали
О войне...
Я должен думать
Как наследник
Величия моей страны:
Придет пора —
Умрет последний
Участник прожитой войны.
Умрет...
И станет тихо-тихо.
И разольется тишина
Над зацветающей гречихой,
Над голубым простором льна.
Умрет...
И кто тогда расскажет
Не книжно,
А изустно,
Так,
Как может рассказать не каждый,
А лишь познавший боль атак,
О бедах тех,
Что выносили
Сыны отечества в бою,
На горестных полях России
Спасая правоту свою?
И кто расскажет про геройство
И преданность родной стране?..
Все было сложно,
Но и просто
На той чудовищной войне.
Что лучше: жизнь — где узы плена,
Иль смерть — где русские знамена?
В героях быть или в рабах?
Федор Глинка
Я не о тех,
Кто в плен попал,
Рук не подняв в суровом поле,
Кто как подкошенный упал,
В себя придя
Уже в неволе.
Да будет справедливым стих,
Не ранит тех,
Кто, обессилев,
Был предан матери-России!
И я, конечно, не о них...
Что слава?
Дым и жалкий тлен.
И подменяют постепенно
Бессмертье
Не пошедших в плен
Трагедией военнопленных,
Понятно,
Не легко в плену.
Понятно,
Что и там сражались.
Понятно,
Вызывают жалость
В плену проведшие войну...
Но, думая об их судьбе,
Я помню мужество солдата,
Что бросил под ноги
Себе
Уже последнюю гранату.
С последней пулей
У виска
Рванулось дуло пистолета,
И смерть взяла
Политрука:
Он спит в снегах
Под Ельней где-то.
На их могилах — по звезде.
Их нет в живых.
Но вы не верьте,
Что правы не они,
А те,
Кто в плен пошел, уйдя от смерти.
Иным покажется порой,
Такое слушая сегодня,
Что неизвестно,
Кто герой:
Кто принял смерть
Иль руки поднял?
Больная, так сказать, струна.
И на нее легко поддаться.
Не дай-то бог, опять — война!
Нам, что же, в плен идти сдаваться?
О, как того враги хотят:
Чтоб потускнели наши флаги,
Чтоб мы забыли
Тех солдат,
Что свято верили присяге!
Я приобщаюсь к их судьбе.
Случись такое, как когда-то,
Я брошу под ноги
Себе
Уже последнюю гранату.
По мне судьба политрука,
Что спит в снегах
Под Ельней где-то,
И — дуло,
Дуло пистолета
С последней пулей
У виска...
И слава тем,
Кто грудью встал,
Кто выстоял в сраженьях жарких
И с полным правом
В Трептов-парке
С мечом
Взошел на пьедестал!
Все те же звезды в черной мгле,
В своем пространстве безвоздушном.
Но знаю я:
Они не равнодушны
К рождению и смерти на земле.
Я перед их величьем замираю,
Ведь не случайно
Миллионы лет
Несли они,
До срока умирая,
На нашу землю свой далекий свет.
Им нелегко, наверное, скиталось.
Но заглянули
В наш двадцатый век
Свидетели того,
Как жизнь рождалась,
Как вырос в ЧЕЛОВЕКА
Человек.
Они в своем величии спокойны.
Но почему-то, думается мне,
Они грустят,
Когда пылают войны,
И радуются
Мирной тишине.
Еще недавно,
Грусти не скрывая,
Они беззвучно плакали
Вдали
И тихо опадали,
Застывая
На обелисках горестной земли...
Им радостно
Глядеть на нашу землю,
На мир,
Что нами выстрадан в бою.
И каждая из них
Покою внемлет,
Как мы весной внимаем соловью.
Им важно знать,
Что мы — творцы и боги,
Нам можно тайны доверять свои;
Им важно,
Что они не одиноки,
Что с ними — люди,
С ними — соловьи!
1963
П. Д. Корину
Нет, ты не сказка,
Нет, родная, нет –
Ты раньше сказок
Родилась на свет…
Сказитель мертв,
Герои сказок спят.
Над ними ветры
Горестно трубят,
Да как трубят!
Безлюден пыльный шлях,
Хлеба горят
В неубранных полях.
А где расплата,
Где ее черед?
И к белым хатам
Пепел пристает.
О горе!
От зари и до зари
Бредут по белу свету
Кобзари.
И бродят
По дорогам той поры
Ослепшие от горя
Гусляры.
Горит земля!
И от родной земли
До срока
Улетают журавли.
Что это – сказка?
Нет, родная, нет –
Ты раньше сказок
Родилась на свет.
Твои просторы
Кровью занялись!..
А сказки?
Сказки позже родились.
Нет, не ждали мы гостей
Эдакого чуда –
Триста тысяч лошадей,
Тысяча верблюдов.
Бешено колокола
Били,
Били,
Били!
Вздрагивали купола
И гостей слепили.
Ощетинилась сосна,
Ель колючей стала.
И берез белизна
По глазам Хлестала!
У Батыя от берез
Слезы,
Слезы,
Слезы.
Не сдержать Батыю слез
Больно
Бьют
Березы!
Ни проехать, ни пройти –
Все березы на пути.
Не проскачет богатырь,
Не пробьются грозы,
И тогда Велел Батый
Вырубить березы.
Когда умрет последняя береза,
Умрет последний русский человек,
Заплачет небо!
И, как ливень,
Слезы
Обрушатся
В проемы мертвых рек.
И тишина расколется от грома,
Накроет травы черная вода,
И медленно
Закружатся вороны
Над горьким прахом
Нашего труда.
И жизнь славян
Покажется вопросом,
Который никому не разрешить!
И вряд ли вспомнят нас,
Русоволосых,
Великих…
Не умевших дружно жить.
Пока мы судили рядили
И ссорились меж собой,
Пришельцы
Березы рубили.
И ханские трубы трубили
И смертный готовили бой.
Так что же случилось с тобою,
Земля,
Что в холодной ночи
Березы – на поле боя,
А воины – на печи?
Каленые стрелы Батыя
Им видеть
Не довелось.
И снится им,
Снится Россия,
Белая от берез…
А утром,
Когда они встали,
Увидели в серой мгле:
Березы
Белели
Крестами
На вытоптанной земле.
Услышали:
Бил Ярило
Набатом
Над Родиной всей.
О, сколько беды натворила
Разрозненность русских князей!
С дыбы – на дыбу
И – на дыбы!
– А ну, рабы.
Готовь гробы!
Идет гроза,
Топорами стуча!
Как угли, глаза
У палача.
– Жгите, сволочи,
Не помрем! –
Горят мои волосы
Русым огнем.
Их не остудят
Озера глаз…
Вы слышите, люди,
Вы помните нас?!
То не осень плачет
В горькой вышине,
Мой ровесник скачет
На седом коне.
Скачет на заставу
По лесам, лугам.
И тугие травы
Бьют по стременам.
Очи голубые
Смотрят в синеву…
Воины Батыя
Залегли в траву…
Молодой невесте
Друга не видать.
Не придется вместе
Ночи коротать.
Рано поредели
Русские леса.
Рано потемнели
Синие глаза!
Там,
Где солнце
Тихо за гору зашло,
Сколько нас, русоголовых,
Полегло!
Сколько нас –
Поди попробуй сосчитать!
Будут матери и жены
Причитать,
Будут батьки седоусые
Рыдать…
Сколько нас –
Поди попробуй сосчитать!
Подымая тучи пепла и золы,
На кровавый пир
Слетаются орлы.
А поодаль,
Боязливо семеня,
Черный ворон косит глазом
На меня.
Я бы плюнул ему в очи,
Да невмочь!
Черный ворон,
Что ты хочешь?
Черный ворон хочет ночь.
Черный ворон,
Черный ворон
Жаждет мне помочь.
Там, где солнце
Тихо за гору зашло,
Сколько нас, русоголовых,
Полегло!
А как солнце поднималось из травы,
Сколько наших
Не подняло головы!
Глаза у славян потемнели
От гнева.
Пощады не жди!
Опять подпирают
Осеннее небо
Косые дожди.
В глухой деревушке
За синей рекою,
В глубоком бору,
Не зная покоя,
Не зная покоя,
Не зная покоя,
Стучать топору.
Каленые стрелы
Ложатся в колчаны,
И кони храпят.
И матери плачут
Украдкой ночами,
Ночами,
Ночами не спят.
Стучит наковальня.
Стучит до рассвета.
Стучит.
До рассвета
Куются мечи.
Стучит наковальня,
Как сердце планеты,
В холодной ночи!
И гуси плыли,
Плыли,
