Евгений Гессен - «Меж нами слишком много лет». Избранная лирика

Последние я провожаю дни,
как поезда вагоны спящие.
И каждый день свои несет огни,
как в окнах взоры уходящие.

И каждый день скользящею тоской
во тьму отходит, и не помню я,
где оборвался призрачный покой
и началась бессонница огромная.

Зачем под крыльями чужих огней
считаю я, что мной навек потеряно?
Как будто в полной нищете своей
еще теперь не до конца уверен я.

Еще средь нас, но вся уже ты там,
Как пламя тянешься и таешь в нетерпеньи,
Еще привычным верим мы словам,
Как верят выраженью сожаленья,

Еще мы дышим трепетом твоим,
Еще живем одним с тобою хлебом, –
Но чаще смотрим в страхе и молчим.
И голос твой – как бы с чужого неба.

Очнемся, и забудем место, час,
Но ты такою нам нужнее хлеба будешь.
А ты, пожалуй, и не вспомнишь нас,
Ты и себя, какой была, забудешь.

Ты хочешь кончить, иль начать достойно,
Иль просто оборвать и умереть?
Как твой жених уверен, как спокойно
Умеет он и на тебя смотреть.

Хотя ты платье белое надела,
Но тень твоя теперь еще темней,
Так и душа, когда блистает тело,
Еще темней последней из теней.

Очнись! Обряд земного сочетанья
Куда страшнее Страшного Суда:
Там может быть надежда на свиданье,
А здесь, увы, прощанье навсегда.

Видишь, как небо пустеет.
(Теперь ты умеешь верить?)
Слышишь, как ветер веет.
(Тебя утешать отрадно?)

Поздно. Не надо согласья –
Надежда его нежнее.
Пусто. Оставь мне обиду –
Она нужнее счастья.

Тая пылью сонно золотою,
Солнце движется едва.
В тягостном и сладостном застое
Тяжелеют все слова.

Только звонкой золотой волною
Солнце полнит кровь мою.
Что мне делать с кровью золотою
И пустою, как в раю?

Но сейчас уже само вольется
(Голос горький и ничей):
Кровь, как в колоколе, в горле бьется,
А слова предсмертных холодней.

Я тоски восторженной не скрою.

Ты сажаешь цветы, поливаешь и холишь,
Ты заранее знаешь, как они расцветут.
А цветы настоящие расцветут у того лишь,
Кто едва ли и знает, как их зовут.

Без названья, не к месту, и вовсе не вовремя,
Но врасплох, как в окне, о которым забыл;
Ты забыл – а оно за тяжелыми шторами
Жило рядом с тобою, тихо полнилось сил.

И тяжелым неслыханным благоуханием
Распахнулися шторы. Ты боишься узнать?
От движенья цветов замирает дыхание;
Скоро, скоро научишься все забывать.

И тогда позабудешь загадкою мучиться:
На земле ли, на небе ли лучше нам жить.
Вот тогда и любить твое сердце научится,
Но тогда до того ли, чтобы любить?

Еще горит его дыханье,
Но горькие мертвы слова.
До губ холодных трепетанье
От сердца долетит едва —
И вновь в крови тяжелой тонет,
Усталой в поисках любви…

Ты набираешься солнца и в море
Ты отмываешь зимнее горе.
Только от солнца лицо грубеет,
Кровь истощается и тяжелеет.

И чем больше в глазах будет моря
И чем небо чужое безоблачней будет,
Тем тяжелее ночами будет
Сердце падать и замирать.

Любовь начинается с боли.
С обиды без всякой вины —
Ни даже ее – и тем боле
Мы этой обидой больны.

Любовь начинается с жалости –
Своей же к себе самому.
В любовь, как в чужую усталость.
Не верится никому.

Зачем стихами заниматься.
Когда в траву так просто лечь.
Под солнцем ленью наливаться
И черной боли не беречь.

И в сумерках не волноваться.

Мы с тобою должны быть нежны.
Мы с тобой никому не нужны.
Даже кошка Мери нужней.
Даже с кошкой Мери нежней.

А казалось, верили нам.
– Да и мы ведь поверили снам…
И нуждались, пожалуй, в нас.
– Так всегда ведь в последний час.

Видно, много мы сделали зла.
Что и Мери к другим ушла.
Мы с тобой не нужны никому.
(Разве Богу вот одному?)

Ты бровь подводишь, напевая,
А жизнь итоги подведет,
И ни моя и никакая
Любовь тогда уж не спасет.

Но разговор ты обрываешь:
– Дай бровь ровнее довести.
Такой беспечности, ты знаешь,
Уже мне больше не снести.

Ты гибели не замечаешь,
А мне ее не отвратить.
Ты вырастешь и все узнаешь…
Ах, слишком много, может быть!

Безропотно смеешься ты:
Заполнить надо грудь.
А то от этой пустоты
Ни охнуть, ни вздохнуть.

А за стеной поет она,
Врываясь в скучный смех.
Ах, эта тонкая стена,
Пожалуй, толще всех!

Там даже плачут веселей,
Чем тут смеешься ты.
И только сердцу тяжелей
От всякой красоты.

От слабости уже не пишешь
Стихов, уже не плачешь ты.
Все боязливее, все тише
Шаги болезненной мечты.
А ты твердишь, что сердце бьется
От смутной музыки и ждет,
Когда от ветра распахнется
Окно и ветром все сорвет,
И вот увидишь и услышишь,
Как падает к тебе звезда,
Нет, не звезда, ты сам все выше —
Со мной — со всей землей — туда!..
У истекающего кровью
Вот так кружится голова.
И странною полны любовью
Его предсмертные слова.

Какие могут быть вопросы,
Когда живешь уже едва,
Когда от общей папиросы
С тобой кружится голова.

И в печке угли догорают,
А солнце нагло бьет в стекло.
Такой весною умирают
Без повода, себе назло.

Но злость проходит пред тобою,
Хотя давно напрасно жить.
Скажи, зачем такой судьбою
Ты научила дорожить?