1 декабря 1914
«Радость всех невинных глаз…»
Радость всех невинных глаз,
— Всем на диво! —
В этот мир я родилась —
Быть счастливой!
Нежной до потери сил,
… … … … … … … … … … … …
Только памятью смутил
Бог — богиню.
Помню ленточки на всех
Детских шляпах,
Каждый прозвеневший смех,
Каждый запах.
Каждый парус вдалеке
Жив — на муку.
Каждую в своей руке
Помню руку.
Каждое на ней кольцо —
Если б знали! —
Помню каждое лицо
На вокзале.
Все прощанья у ворот.
Все однажды…
Не поцеловавший рот —
Помню — каждый!
Все людские имена,
Все собачьи…
— Я по-своему верна,
Не иначе.
3 декабря 1914
«Безумье — и благоразумье…»
Безумье — и благоразумье,
Позор — и честь,
Всё, что наводит на раздумье,
Всё слишком есть
Во мне, — все каторжные страсти
Свились в одну!
Так в волосах моих — все масти
Ведут войну.
Я знаю весь любовный шепот,
— Ах, наизусть! —
— Мой двадцатидвухлетний опыт —
Сплошная грусть.
Но облик мой — невинно-розов,
— Что ни скажи! —
Я виртуоз из виртуозов
В искусстве лжи.
В ней, запускаемой как мячик,
— Ловимый вновь! —
Моих прабабушек-полячек
Сказалась кровь.
Лгу оттого, что по кладбищам
Трава растет,
Лгу оттого, что по кладбищам
Метель метет…
От скрипки — от автомобиля —
Шелков — огня…
От пытки, что не все любили
Одну меня!
От боли, что не я — невеста
У жениха.
От жеста и стиха — для жеста
И для стиха.
От нежного боа на шее…
И как могу
Не лгать, — раз голос мой нежнее,
Когда я лгу…
3 января 1915
«Легкомыслие! — Милый грех…»
Легкомыслие! — Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мои вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы!
Научил не хранить кольца, —
С кем бы жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца,
И кончать еще до начала.
Быть как стебель, и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем…
— Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
3 марта 1915
«Сини подмосковные холмы…»
Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом — пыль и деготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, —
должно быть
Выздоравливаю от зимы.
Я иду домой возможно тише.
Ненаписанных стихов — не жаль!
Стук колес и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.
Голова до прелести пуста,
Оттого, что сердце — слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.
Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежном воздухе, едва нагретом…
— Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.
13 марта 1915
«Хочу у зеркала, где муть…»
Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать — куда Вам путь
И где — пристанище.
Я вижу: мачта корабля,
И Вы — на палубе…
Вы — в дыме поезда… Поля
В вечерней жалобе…
Вечерние поля в росе,
Над ними — вóроны…
— Благословляю Вас на все
Четыре стороны!
3 мая 1915
«Мне нравится, что Вы больны не мной»
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем ни ночью — всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас на головами,
За то, что Вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не Вами.
3 мая 1915
«Какой-нибудь предок мой был — скрипач…»
Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром!
Не он ли, смуглый, крадет с арбы
Рукой моей — абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый.
Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ — шиповник.
Плохой товарищ он был, — лихой
И ласковый был любовник!
Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок…
Еще мне думается, что — трус
Был мой желтоглазый предок.
Что, душу черту продав за грош,
Он в полночь не шел кладбищем!
Еще мне думается, что нож
Носил он за голенищем.
Что не однажды из-за угла
Он прыгал — как кошка — гибкий…
И почему-то я поняла,
Что он — не играл на скрипке!
И было всё ему нипочем, —
Как снег прошлогодний — летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала — таким поэтом.
23 июня 1915
«С большою нежностью — потому…»
С большою нежностью — потому,
Что скоро уйду от всех —
Я все раздумываю, кому
Достанется волчий мех,
Кому — разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому — серебряный мой браслет,
Осыпанный бирюзой…
И всé — записки, и всé — цветы,
Которых хранить — невмочь…
Последняя рифма моя — и ты,
Последняя моя ночь!
22 сентября 1915
«Заповедей не блюла, не ходила к причастью…»
Заповедей не блюла, не ходила к причастью.
— Видно, пока надо мной не пропоют литию, —
Буду грешить — как грешу — как грешила:
со страстью!
Господом данными мне чувствами — всеми пятью!
Други! — Сообщники! — Вы, чьи наущения —
жгучи!
— Вы, сопреступники! — Вы, нежные учителя!
Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, —
Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!
26 сентября 1915
В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины. — Ars Amandi[9]
Женщине — вся земля.
Сердце — любовных зелий
Зелье — вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Ах, далеко до неба!
Губы — близки во мгле…
— Бог, не суди! — Ты не был
Женщиной на земле!
29 сентября 1915
