КИОСК ЗВУКОЗАПИСИ Памяти В. Высоцкого
Бок о бок с шашлычной,
шипящей так сочно, киоск звукозаписи
около Сочи. И голос знакомый
с хрипинкой несется, и наглая надпись:
"В продаже - Высоцкий". Володя,
ах, как тебя вдруг полюбили Со стереомагами
автомобили! Толкнут
прошашлыченным пальцем кассету, И пой,
даже если тебя уже нету. Торгаш тебя ставит
в игрушечке-"Ладе" Со шлюхой,
измазанной в шоколаде, и цедит,
чтоб не задремать за рулем: "А ну-ка Высоцкого мы крутанем!" Володя,
как страшно
меж адом и раем крутиться для тех,
кого мы презираем! Но, к нашему счастью,
магнитофоны Не выкрадут
наши предсмертные стоны. Ты пел для студентов Москвы
и Нью-Йорка, Для части планеты,
чье имя - "галерка". И ты к приискателям
на вертолете Спускался и пел у костров на болоте. Ты был полу-Гамлет и полу-Челкаш. Тебя торгаши не отнимут.
Ты наш... Тебя хоронили, как будто ты гений. Кто - гений эпохи. Кто - гений мгновений. Ты - бедный наш гений семидесятых И бедными гениями небогатых. Для нас Окуджава
был Чехов с гитарой. Ты - Зощенко песни
с есенинкой ярой, И в песнях твоих,
раздирающих душу, Есть что-то
от сиплого хрипа Хлопуши! ...Киоск звукозаписи
около пляжа. Жизнь кончилась.
И началась распродажа. Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.
ЛЮБИМАЯ, СПИ! Соленые брызги блестят на заборе. Калитка уже на запоре.
И море, дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя, соленое солнце всосало в себя. Любимая, спи...
Мою душу не мучай, Уже засыпают и горы, и степь, И пес наш хромучий,
лохмато-дремучий, Ложится 1000 и лижет соленую цепь. И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом, И всем своим опытом
пес на цепи, а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом, Потом - уже молча:
"Любимая, спи..." Любимая, спи...
Позабудь, что мы в ссоре. Представь:
просыпаемся.
Свежесть во всем. Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони откуда-то снизу,
из погреба,
в сон. О, как мне заставить
все это представить тебя, недоверу?
Любимая, спи... Во сне улыбайся.
(все слезы отставить!), цветы собирай
и гадай, где поставить, и множество платьев красивых купи. Бормочется?
Видно, устала ворочаться? Ты в сон завернись
и окутайся им. Во сне можно делать все то,
что захочется, все то,
что бормочется,
если не спим. Не спать безрассудно,
и даже подсудно,ведь все,
что подспудно,
кричит в глубине. Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно. Под веками легче им будет во сне. Любимая, спи...
Что причина бессоницы? Ревущее море?
Деревьев мольба? Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность? А может, не чья-то,
а просто моя? Любимая, спи...
Ничего не попишешь, но знай,
что невинен я в этой вине. Прости меня - слышишь?
люби меня - слышишь?хотя бы во сне,
хотя бы во сне! Любимая, спи...
Мы - на шаре земном, свирепо летящем,
грозящем взорваться,и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться, а если сорваться
сорваться вдвоем. Любимая, спи...
Ты обид не копи. Пусть соники тихо в глаза заселяются, Так тяжко на шаре земном засыпается, и все-таки
слышишь, любимая?
спи... И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом, И всем своим опытом
пес на цепи, а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом, Потом - уже молча:
"Любимая, спи..." 1964 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.
* * * Б. Ахмадулиной
Со мною вот что происходит: ко мне мой старый друг не ходит, а ходят в мелкой суете разнообразные не те. И он
не с теми ходит где-то и тоже понимает это, и наш раздор необъясним, и оба мучимся мы с ним. Со мною вот что происходит: совсем не та ко мне приходит, мне руки на плечи кладёт и у другой меня крадёт. А той
скажите, бога ради, кому на плечи руки класть? Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть. Не сразу этим же ответит, а будет жить с собой в борьбе и неосознанно наметит кого-то дальнего себе. О, сколько
нервных
и недужных, ненужных связей,
дружб ненужных! Куда от этого я денусь?! О, кто-нибудь,
приди,
нарушь чужих людей соединённость и разобщённость
близких душ! 1957 Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. А.К.Демидова, И.А. Рудакова. Москва, изд-во "Высшая школа", 1969.
* * * Среди любовью слывшего сплетенья рук и бед ты от меня не слышала, любима или нет. Не спрашивай об истине. Пусть буду я в долгу я не могу быть искренним, и лгать я не могу. Но не гляди тоскующе и верь своей звезде хорошую такую же я не встречал нигде. Всё так,
но силы мало ведь, чтоб жить,
взахлёб любя, ну, а тебя обманывать обманывать себя; и заменять в наивности вовек не научусь я чувства без взаимности взаимность 1000 ю без чувств... Хочу я память вытеснить и думать о своём, но всё же тянет видеться и быть с тобой вдвоём. Когда всё это кончится?! Я мучаюсь опять и брать любовь не хочется, и страшно потерять. Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. А.К.Демидова, И.А. Рудакова. Москва, изд-во "Высшая школа", 1969.
НЕ НАДО Не надо...
Всё призрачно
и тёмных окон матовость, и алый снег за стоп-сигналами машин. Не надо...
Всё призрачно,
как сквер туманный мартовский, где нет ни женщин, ни мужчин
лишь тени женщин и мужчин. Не надо...
Стою у дерева,
молчу и не обманываю, гляжу, как сдвоенные светят фонари, и тихо трогаю рукой,
но не обламываю сосульку тоненькую с веточкой внутри. Не надо...
Пусть в бултыхающемся заспанном трамваишке с Москвой,
качающейся мертвенно в окне, ты, подперев щеку рукою в детской варежке, со злостью женской вспоминаешь обо мне. Не надо...
Ты станешь женщиной,
усталой, умной женщиной, по слову доброму и ласке голодна, и будет март,
и будет мальчик, что-то шепчущий, и будет горестно кружиться голова. Не надо...
Пусть это стоит, как и мне, недёшево, с ним не ходи вдвоём по мартовскому льду, ему на плечи свои руки ненадёжные ты не клади,
как я сегодня не кладу. Не надо...
Не верь, как я не верю,
призрачному городу, не то,
очнувшись, ужаснёшся пустырю. Скажи: "Не надо!",
опустивши низко голову, как я тебе сейчас
"Не надо..."
говорю. Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. А.К.Демидова, И.А. Рудакова. Москва, изд-во "Высшая школа", 1969.
* * * Проснуться было, как присниться, присниться самому себе под вспыхивающие зарницы в поскрипывающей избе.
Припомнить - время за грибами, тебя поднять, растереби, твои глаза открыть губами и вновь увидеть в них себя.
Для объяснений слов подсобных совсем не надо было нам, когда делили мы подсолнух, его ломая пополам.
И сложных не было вопросов, когда вбегали внутрь зари в праматерь - воду, где у плесов щекочут ноги пескари.
А страх чего-то безотчетно нас леденил по временам. Уже вокруг ходило что-то, уже примеривалось к нам.
Но как ресницами - в ресницы, и с наготою - нагота, себе самим опять присниться и не проснуться никогда? Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.
* * * Ты большая в любви.
Ты смелая. Я - робею на каждом шагу. Я плохого тебе не сделаю, а хорошее вряд ли смогу. Все мне кажется,
будто бы по лесу без тропинки ведешь меня ты. Мы в дремучих цветах до пояса. Не пойму я
что за цветы. Не годятся все прежние навыки. Я не знаю,
что делать и как. Ты устала.
Ты просишься на руки. Ты уже у меня на руках. "Видишь,
небо какое синее? Слышишь,
птицы какие в лесу? Ну так что же ты?
Ну?
Неси меня! А куда я тебя понесу?.. 1953 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.
* * * Всегда найдется женская рука, чтобы она, прохладна и легка, жалея и немножечко любя, как брата, успокоила тебя.
Всегда найдется женское плечо, чтобы в него дышал ты горячо, припав к нему беспутной головой, ему доверив сон мятежный свой.
Всегда найдутся женские глаза, чтобы они, всю боль твою глуша, а если и не всю, то часть ее, увидели страдание твое.
Но есть такая женская рука, которая особенно сладка, когда она измученного лба касается, 1000 как вечность и судьба.
Но есть такое женское плечо, которое неведомо за что не на ночь, а навек тебе дано, и это понял ты давным-давно.
Но есть такие женские глаза, которые глядят всегда грустя, и это до последних твоих дней глаза любви и совести твоей.
А ты живешь себе же вопреки, и мало тебе только той руки, того плеча и тех печальных глаз... Ты предавал их в жизни столько раз!
И вот оно - возмездье - настает. "Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет. "Предатель!"- ветки хлещут по лицу. "Предатель!"- эхо слышится в лесу.
Ты мечешься, ты мучишься, грустишь. Ты сам себе все это не простишь. И только та прозрачная рука простит, хотя обида и тяжка,
и только то усталое плечо простит сейчас, да и простит еще, и только те печальные глаза простят все то, чего прощать нельзя... 1961 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.
