Достославная трагедия о королеве Корнуолла в замке Тинтагиль земли Лионесс - Томас Гарди

Я не встречалась с тем, о ком ты вспомнил;

Быть может, ты его в темнице запер,

Как некогда!

                Меня ж насквозь ты видишь!

Тебе ль не знать, что на свободе он,

И ты б с ним повидалась, и не только,

Когда б не те препоны, что, по счастью,

Прелюбодеям вред чинят не меньший,

Чем праведникам. Если славный рыцарь

В земле бретонской с молодой женой

Милуется, чьи пальчики так белы,

Вестимо, он не здесь.

                                    Вестимо, нет.

К чему доказывать? (раздраженно) Она его

Без устали звала и донимала,

А то б он не уехал!

                       А, ты знаешь!

Дай бабам срок, все выболтают сами!

Я тоже знаю кое-что. Тишком

Прокрался я, вернувшись, и доведал:

Пока я дичь гонял, ты вслед за ним

Умчалась в долгий путь на много дней

И рада б это скрыть, раз не призналась

Ни одному из подданных моих!

Проветриться мне в голову взбрело.

Настолько-то свободна королева —

Иначе что есть королевы сан?

Клянусь: на брег бретонский иль другой,

Соседствующий с ним, я не ступала,

Покинув мол под сенью здешных стен

И вплоть до возвращенья.

                     Отговорки!

Ты выходила в море (подсказала

Мне чайка, слышавшая, что валы

Поют Сестрицам Бинни из Пен-Тира),

Рискуя жизнью — ведь ладья мала,

А в небесах роятся ураганы.

Зря женщина не поднимает парус

На утлой лодке — даже в ясный день.

Но счел зазорным я пытать матросов,

Куда ты плавала — на юг, на север,

Возможно, что в Бретань; возможно, нет.

Я с ним не виделась!

                                А ведь могла бы

По десять раз на дню — уж больно рада

Приезду мужа, больно весела,

Благополучно возвратившись с моря

Под мужний кров!

                       Я не видалась с ним!

Ты слова молвить мне не дал, а то бы

Узнал тотчас же: ни тебе, ни мне

Его уже не видеть. Мертв Тристрам!

Тем лучше, коли так — ему и нам.

Но нет. Он слишком часто умирал,

Чтоб верить этой басне! На турнирах,

В бою; у парапетов и бойниц,

У амбразур бывал пронзен стрелой он

И воскресал опять — на горе мне.

Пока Тристрам жил в замке, сэр Андрет

Застал вдвоем вас — вы с ним миловались

У южной башни. С палашом в руке

Я вниз сошел. Не сладилось, а жаль!

Уж я бы разрубил его на части,

Найдись пособники, но не случилось

Ни рыцаря поблизости. Где все?

Зачем все тихо? Созову совет:

Что делать с недругом, пусть надоумят,

А после попируем. Все сюда!

То — воля судеб непреклонных,

Чтоб двое горестных влюбленных

Мрачили замок и дворец

Тоской израненных сердец.

Безмерно взысканы Творцом

И жезлом власти, и венцом,

Им должно бы деянием и словом

Благодарить за милость Всеблагого.

Но нет: владыки на престоле

Несчастней бесталанной голи!

Один Тристрам Изольде мил:

Тот, что рожденьем причинил

Смерть матери, узнал измлада

Угрозу мачехина яда,

Судьбою обречен вкусить

Напиток, оборвавший нить

Вассальной верности; напрасно

Хоэллом-королем обласкан!

Зачем же вал пригнал к бретонской деве

Того, кто предан нашей Королеве?

Сей паладин Артура ненароком

Едва не поразил в бою жестоком

Верховного Владыку, за которым

Закреплено прозванье Dux Bellorum!

Коль смерть над ним раскинула крыла,

Отныне жизнь Изольде не мила.

Как мало знает Марк! И все ж — сколь много?

Беспочвенны ли вовсе подозренья,

Что не погиб Тристрам? Увы надеждам!

Тристрам мой!.. нет, чужой! С теченьем лет

Угасла бы любовь твоя ко мне?

А будь ты ныне в мире христианском,

Ты чаще занят ею — или мною?

Зачем Король лишил отрады жизнь

Столь краткую, твоей кривился славе,

Бранясь, прогнал тебя за страсть ко мне,

Выслеживал тебя через подсылов,

Тщась погубить; приказы рассылал

Убить тебя? О Боже милосердный,

Ты создал Марка мерзким; но он жив,

А мой Тристрам… Марк в смерть его не верит.

Но Марк всегда насмешничать любил,

И трус, вдобавок.

Брангвейна, он уверен: мы встречались!

Но он же мертв! Возможно