Макс Армай - 33 Буквы

Сел на стул.

До свиданья, ночь!

21.06.11

У больницы стоял человек:

В серой куртке, очках и кепке.

Из под детских, припухлых век –

– Взгяд, какой-то беспомощно-цепкий.

– Моя мама серьёзно больна.

На лекарства совсем нет денег…

Правда это? Иль только игра?

Врёт, иль, правда, простой, как веник?

Лет под сорок. На вид – как дитя.

Повидал попрошаек я всяких.

Мелочь дал, что была у меня,

Но души часть осталась во мраке.

Сердце ноет, и совесть скребёт.

Пропадёт ведь тот маменькин "мальчик".

Неужели правдиво так врёт?

Или, может быть, всё же иначе?

Я хожу мимо третий уж день:

Вдруг и он где-то ходит там снова?

На душе – неприятная тень.

По спине – что-то вроде озноба.

21.06.11

День разгорался ласково и нежно.

В лазурном небе рыскали стрижи.

Внутри росла неясная надежда,

И отрастали крылья у души.

Напротив солнца плыл по небу месяц.

А горизонт пылал сияньем дня.

Хотелось встать и крикнуть миру. – Здесь я!

Возьми и в небо подними меня!

22.06.11

Люди снуют и туда, и сюда.

На лицах – печать заботы.

Лишь те, кто моложе, почти всегда,

Поют без тоскливой ноты.

Вот кот чёрно-белый. Пушистым клубком

Лежит на скамье, что напротив.

Наверно, он тоже, являясь котом,

Не знает об этой ноте.

22.06.11

На скамейке, с бездомным котом,

Мы вдвоём коротали время.

И вдруг вспомнил я детство, свой дом,

Когда гладил рукой нежно зверя.

Кот мурлыкал и щурил глаза,

Подставляя бока худые.

Эх, вернуться бы в детство назад,

Когда мама и папа были!

Сердце сжалось, и в горле – ком.

Как жесток этот мир на деле!

И отец был, и мама, и дом!

Словно душу до слёз раздели.

И как будто по телу – ток.

Вдруг почувствовал – мама рядом.

Мне сказала. – Ну, здравствуй, сынок.

Что, в больнице опять? Непорядок!

Пусть всего только пару минут.

Но мы вновь были вместе с мамой!

И опять – один кот лишь тут.

Замурлыкал и моется лапой.

23.06.11

Ветер ерошит листья.

Хочется в плен ко сну.

И засыпаю я, в мыслях

Про эту больную страну.

- Доктора! Доктора! – крики.

Но что-то никто не бежит.

Вот налицо улики,

Что снова виновен жид.

Или коварный Запад.

Они на одно с ним лицо!

Ему бы нас только лапать,

Иль крепко держать за яйцо.

Повсюду враги-сионисты.

На нас ополчился весь свет.

Но мы, хоть в душе коммунисты,

Дадим христианский ответ!

Настроим повсюду церкви.

Все встанем на вечный пост.

Когда свет науки померкнет,

Учёных свезём на погост.

Мы истово будет молиться.

И к нам вновь вернётся Христос!

А всем подозрительным лицам –

– Явиться в тюрьму на допрос!

И вот зарыдает Запад.

Китай погребёт океан.

И поведёт нас всех Папа

Против орды мусульман!

Ветер ерошит листья.

Меня уж не тянет ко сну.

С криком, – …вам всем провалиться! –

– Вскочил я в холодном поту.

23.06.11

Она изломанно звенела

И пахла чёрною грозой.

Один идёт с улыбкой смело.

Другой бежит, как сам не свой.

Открыта. Вспенилась столь нежно,

Как будто роза без шипов.

Но он прошёл – чужой, нездешний,

Он пел, хоть был рыдать готов.

Не склеилось и не сроднилось.

Стал алым белый уголок.

Мечтала влёт! А что добилась?

Раздвинул, сдёрнул, поволок!

24.06.11

Он был весел и очень мил.

Дамы вслед все ему улыбались.

Он сердец, видно, много разбил,

Но победы другим доставались.

Коль холодны уста как лёд,

И жестоки стальные пальцы,

Кто ласкает, как будто бьёт,

Не бывает любви постояльцем.

Он пришёл из иных глубин.

Его имя – не зной, а холод.

Он из тех, кто всегда один.

Для кого дар любви – только голод.

24.06.11

Все мы, порой, бессильны

Пред ярким сияньем огня.

Как бабочки жжём мы крылья

Во имя, увы, не себя.

Кто холодом мрачно правит,

Не ставит огонь ни в грош.

Он пламенем лишь подманит,

Чтоб в сердце вонзить свой нож.

Но ты не почувствуешь боли:

Из льда ведь его остриё.

Ты просто лишишься воли.

И вот – ты готов на всё.

24.06.11

Он свернулся в тугой клубок.

Затаился на самом дне.

Лишь внутри бился островок

Тот, что помнил ещё о себе.

Дни летели, сменяя ночь,

Сжав века в остриё иглы.

Тот, кто видел его – бежал прочь.

И так сделал бы даже ты.

Но в пластах отлагаясь эпох,

Даже время находит смерть.

И его нашёл новый Бог

И взял в руки, чтоб рассмотреть.

Побелели и сжались уста.

Устрашился его даже Бог.

- Всё вернуть на свои места! –

- Но и Он это сделать не смог.

25.06.11

Где-то птица лесная поёт.

Из-под ног вдруг вспорхнула синица.

А у южных, далёких вод

Шлюха стала императрицей.

Мезальянс! Грандиозный скандал!

Мать – при цирке. Отец – при медведях.

С ней, наверно, весь город спал.

Даже в хрониках это отметят!

Но она всех прекрасней была:

Видя лик её, ангелы пели.

И вела её твёрдо судьба,

Обводя все стремнины и мели.

И отвергнув позорный покров,

После встречи в Александрии,

Возвернулась не в отчий кров,

А став ниже лишь Девы Марии.

Но однажды пришла беда,

И сам цезарь склонил свою выю.

Лишь она изрекла. – Никогда!

Я не сделаю прошлое – былью!

Царский пурпур – вот саван мой!

Никогда не найти мне лучше!

Коль бежишь, так беги! Бог с тобой!

Но совет мой – зови к оружью!

Проститутка стыдит царя.

Что ещё тут добавить можно?

Только ей одной благодаря,

Его царство и стало возможным.

25.06.11

Словно твёрдым чем-то – по стеклу.

День забился в омуте конвульсий.

Чёрный свет – на чёрную судьбу.

Не было у Данте здесь экскурсий.

Ранами изрезан небосвод.

Холод веет от сожженной плоти.

Не мурлычет здесь Чеширский кот,

А ревёт на невозможной ноте.

Впрочем, что ему? Он взял, да и исчез!

Я же прячусь, словно мышка в норке.

Где-то дальше есть дремучий лес.

Мне б туда, да страх сел на закорки.

Кто ушёл туда – теперь лежит в дыму,

Плавится от невозможной боли.

Что же... Пусть… Я всё равно пойду!

Хоть последняя, но всё ж – свобода воли!

26.06.11

Ты шла по линии воды,

Не оставляя след.

Была ты сон, а я был – ты,

А вместе мы – ответ.

Был этот путь мне незнаком,

Как, впрочем, даже ты.

И я не думал ни о чём –

– Шёл линией воды.

Но солнца закатился глаз.

И пробудилась ночь.

Ты начертала пару фраз

И в море ушла прочь.

Прибой смыл буквы на песке.

Я не успел прочесть.

На волны я смотрел в тоске:

Так, всё же – кто ж ты есть?

А звёзды лили ровный свет.

Да вниз текла Луна.

Порой, сокрыт от нас ответ,

И это – навсегда!

26.06.11

Строка оборвалась на середине,

Не в силах поймать свой хвост,

Который увяз в фонетической тине,

Когда выдирала свой нос.

Слова, бесконечным и топким болотом,

Ведут в лингвистический рай.

Я знаю – туда доходил уже кто-то.

Вот кочка! А ну, не зевай!

Но мокрой одеждою тянут вниз рифмы.

Миазмы бессмысленных слов.

Ордой комаров жалят странные ритмы.

Ну, всё! Я, пожалуй, готов!

И словно преступный, злой родственник Генри,

Иду, без возврата, на дно!

И после конвульсий, оставив труп бренный,

Вдруг понял. – Да вот же оно!

27.06.11

Когда впаду я в старческий маразм

И буду ныть, твердя про милость божью,