XII.РИЧАРД ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ[82]
На зависть прочим паладинам
Тебя воспел шотландский бард,
О, крестоносец с сердцем львиным.
Ахилл Британии. Ричард!
Ты жаждал битв неутолимо.
И в правый освященный бой
К святым стенам Иерусалима
Текла Европа за тобой.
Смешеньем войск разноплеменным
Владея мажем руки.
Ты криком боговдохновенным
Воспламенял свои полки.
Что за гроза в тебе играла!
Как бык, наставивший рога,
Спустив железное забрало,
Ты взором смаривал врага.
Люблю твой образ непреклонный,
Твой бранный пыл и гордый гнев,
Венчанный английской короной,
Пустыни Иудейской лев.
Дорогой памяти Н. М. Дементьевой
Ты, ждавшая святого часа,
Цвела, незримая людьми,
На тихих берегах Мааса,
В твоем укромном Домреми.
Предчувствий никому не выдав,
Молясь, ты жаждала меча,
Под вещим деревом друидов,
У струй целебного ключа.
В весенний праздник, ночью грозной,
Пастушке, бедной и простой,
Предстал архангел меченосный
Неотразимою мечтой.
Сбылось Мерлина предсказанье:
Спасительницу Бог воззвал,
И перси, чуждые лобзанья,
Холодный панцирь оковал.
И девушка с душою львиной,
Луары огласив брега,
Перед французскою дружиной,
Как вихрь, помчалась на врага.
И латы светлые, как пламя,
Горят на персях молодых,
И на воздетой орифламме —
Сиянье лилий золотых.
Девичий взор и меч разящий
Зовут солдат на красный пир.
За нею — Дюнуа кипящий
И рассудительный Ла Гир.
Бегут рыдать о прежней славе
Толпы несчастных англичан…
Граф Дюнуа! ты видишь въяве
Освобожденный Орлеан!
И в Реймсе Карл миропомазан,
Лилея Франции цветет.
Но где же ты, кому обязан
Спасеньем, славою народ?
Случилося второе чудо
Неблагодарности, и вновь
Подкуплен сатаной Иуда
— Предать и погубить любовь.
Тебя с Искариотом купно
Клеймит проклятие племен,
Над мученицею преступно
Торжествовавший Пьер Кошон!
Но истина неумолимо
Столетий пронизала дым:
Апостольскою властью Рима
Ты сопричислена святым.
Явись же мне в часы молитвы,
— О первая моя любовь! —
Как беспощадный ангел битвы,
Вся — ярость, золото и кровь.
Твое мне имя несказанно,
Как в те далекие года,
Святая дева Иоанна,
Прекрасной Франции звезда!
Наследник скиптра Византии,
— Монах, прелюбодей, тиран —
Всю летопись родной России
Ты окровавил, Иоанн.
Стремясь от пыток к славословью,
Ты диким призраком возник,
Насыщен ядовитой кровью
И сладостью церковных книг.
Ты клирные любил напевы,
Сиянье свеч и дым всадил…
Но юноша с улыбкой девы
Тебя соблазном упоил.
Ты — наших дней предтеча вещий,
О сластолюбец и чернец!
Сверкает молнией зловещей
Твой кесарский златой венец.
Ты все переступал границы,
Уверовавши в скипетр свой.
И жутко у твоей гробницы,
Сыноубийца роковой.
Ты образом своим звериным
Московский осквернил престол.
Но белым благовонным крином
Феодор от тебя расцвел.
Ты был — как звон великопостный,
Как ладана лазурный дым,
И лик твой, инок венценосный,
Увенчан кругом золотым.
Но был другой… И преступленье
Его сразило. Отрок сей,
Как некий агнец искупленья,
Молитве предстоит моей.
Среди таинственного мрака,
В лучах лампад, в огне свечей,
Сияет золотая рака
Его младенческих мощей.
И сквозь металлы гробовые
Я вижу обагренный плат,
Глубокой язвой рдеет выя,
И легкий льется аромат.
Димитрий! Здесь твоей России
Горят страдальные сердца,
Невинное дитя Марии,
Закланное за грех отца.
XV.СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ[85]
Весь день из рук не выпускав пилы,
Вдали соблазнов суетного мира,
Простой чернец, без церкви и без клира,
Молюсь в лесу, среди туманной мглы.
Заря зажгла сосновые стволы,
Запахло земляникой; стало сыро…
Звучи, звучи, вечерняя стихира
Под тихое жужжание пчелы.
Ветха фелонь, чуть тлеет ладан скудный.
Вдали сияют ризой изумрудной
Луга в благоухающих цветах,
Мой храм наполнен медом и смолою.
Пречистая! склонившись к аналою,
К тебе взывает юноша-монах.
Димитрию Сергеевичу Мережковскому благоговейно посвящается
О, край родной! такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней…
Велико знать, о Русь, твое значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
Тютчев
Волга! Волга! Весной многоводной
Ты не так заливаешь поля,
Как великою скорбью народной
Переполнилась наша земля!
Некрасов
Муза, мчись к степным привольным странам,
Где шумит в черешневой тени
Синий Днепр; в холмы, где Первозванным
Крест Христов воздвигнут искони.
Не сюда ль Царьградские владыки
Слали драгоценные дары?
В теремах не умолкали клики,
Шумные и хмельные пиры.
Витязи, доспехи боевые
Снявши с плеч и позабыв труды,
Поднимали кубки круговые,
Сладкой пеной пенились меды.
Но уже каноны и стихиры
Раздавались в храме. От кадил
Дым бежал. И немощный, и сирый
Во дворце шииту находил.
Что же вдоль шумящих улиц
Вихрем кони пронеслись,
И жужжаньем медных сулиц
Огласились даль и высь?
Мчатся в битву паладины,
Полон стрел тугой колчан.
Не спасется ни единый
Из кичливых половчан.
Конь играет. Князю любо
Слушать копий зычный звон,
Отдыхать под тенью дуба
И шеломом черпать Дон.
Дикой степи ветер свежий
Бьет в лицо. Окончен бой.
Сладок в полумраке вежи
Сон под шкурою медвежей,
Медный шлем под головой.
Русский князь не знает страха,
Лишь пред Богом он не горд.
Даже имя Мономаха —
Ужас половецких орд.
Витязь битвы жаждет рьяно,
Верный Богу и копью,
И прославит песнь Баяна
Павших в праведном бою.
Лучше смерть, чем плен и цепи…
До зари бродя без сна,
Кличет ладу дева степи,
Черноока и стройна.
Но с востока грянул смерч Батыев,
И, облекшись в пепел, дым и смрад
Ты померк, первопрестольный Киев,
Ярослава златоверхий град.
Ветер легкий, тиховейный,
Парус зыбля без труда,
Гонит к пристани лодейной
Иноземные суда.
Сколько шлюпок даль примчала!
Первый луч едва блеснул,
Как уж слышен скрип причала
И заморской речи гул.
Моряков синеют блузы,
Возрастают плеск и шум,
С громом выгружены грузы,
Дружно опорожнен трюм.
Запад гордый, запад вольный,
Веселы твои гребцы,
Здесь — и Любек, и Стекольный,
И Ганзейские купцы.
Блещут волны голубые,
И гостям заморским нов,
Новгородская София,
Звон твоих колоколов.
Разрывая все оковы,
Гордо главы возноси,
Самовластный и торговый
Город Западной Руси.
Ты не знаешь, как далече
В сумрак будущих веков
Твоего лихого веча
Властный достигает зов.
С правдою Востока споря,
Ты науки поднял стяг,
Предприимчивый, как море,
Гордый, западный моряк!
Новгород богат. На деле
С ним бороться не легко…
И над Ильменем запели
Гусли нежные Садко.
