Сергей Соловьев - Собрание Стихотворений

Язвящий яд смертельного потира
В тебя проник. И с каждым днем белей
Ты становилась, цвет родных полей,
Где тень твоя теперь блуждает сиро.

Твой голос пел, как золотая лира,
В лампаде сердца иссякал елей,
И срок пришел… Благоуханно тлей,
Твое чело увили мирты мира.

Твой сладкий гроб зарыт в глуши лесной…
Там свечи трав затеплятся весной.
И фимиам фиалок синезрачных

Вздохнет о мертвой о голубой дуброве,
И будет тишь и рай небес прозрачных,
Где ты уснула в розовом покрове.

На проталине весенней
Сладко пахнут сушь и прель,
Дружный с ласковым Эротом,
Как дитя, в дубравной сени
Улыбается апрель.

Пьяны небом, солнцу рады,
Ищут юноши подруг.
Тише! там за поворотом,
Ты, соперница дриады,
Вышла — тихая! — на луг.

Ты — дитя еще давно ли! —
И стройна, и высока.
Надь водою темно-синей
Здесь и там в вечернем поле
Зеленеет осока.

Как зегзицы кукованье,
Речь улыбчивой грустна,
Бледен лик больной богини,
Полон взор очарованья
И печален, как весна.

Золотая! ты любови
Всходишь ясная звезда!
Между влажными корнями
Раскидались по дуброве
Ноги, груди и уста.

Ропот неги, вздох влюбленный
Всходят гимном к небесам,
Вместе с хвойными вонями.
Крики, смехи, визги, стоны
Раздаются по лесам.

Весенний ливень, ливень ранний
Над парком шумно пролился,
И воздух стал благоуханней,
И освеженней древеса.

Какая нега в ветке каждой!
Как все до малого стебля,
О, как одной любовной жаждой
Трепещут люди и земля.

Как дев, горящих, но несмелых,
Сжимают юноши сильней
На влажном мху, между дебелых
Дождем намоченных корней.

Готов я верить в самом деле,
Вдыхая влагу и апрель,
Что первый раз меж трав и елей
Я вывелся, как этот шмель.

В лучах со скудною травою
Брожу, болтаю сам с собой,
Топча желтеющую хвою,
Целуя воздух голубой.

Но тень длинней, в саду свежее,
Сквозь ели розовеет луч,
И, потупляясь и краснея,
Ты мне дверной вручаешь ключ.

Взор твой, нежный и печальный,
— Словно запах резеды.
Ты склонилась — нимфа! нимфа! —
Над поверхностью зеркальной
Голубой лесной воды.

Сквозь древесный сумрак зыбкий
Льется, льется синева,
И глаза твои под солнцем
Млеют золотой улыбкой,
Зеленеют, как трава.

Губы, словно листья к струям,
Словно мотылек к цветку
Припадут к губам цветущим
И сольется с поцелуем
Отдаленное ку-ку.

И, припав к груди любимой,
Над ручьем, весной, в глуши,
Буду пить, не отрываясь,
Аромат неуловимый
Дремлющей твоей души.

Коснись рукой до струн, презренных светом,
Тебя одну когда-то певших струн.
Верни мне дни, когда я был поэтом,
Дай верить мне, что я, как прежде, юн.

Моей любви, взлелеянной годами,
— Ты видишь, видишь — мне скрывать невмочь…
Ах! где она, кипящая звездами,
Осенняя, сияющая ночь?

С небес звезда срывалась за звездою.
Мы шли вдвоем… ты руку мне дала…
А цветники дышали резедою,
И ночь была прозрачна и светла.

Сребрилися под твердью голубою,
Деревья блеклые, не шелестя.
Я о любви не говорил с тобою…
Что говорить? Ведь ты была дитя.

Верни же мне те золотые грезы,
В твоих лучах я расцветаю вновь,
Ты вся — весна, ты вся — как запах розы,
Как старое вино — моя любовь.

Я пред тобой притворствовать не в силах,
Ты — так светла… О, если б я угас
У нежных ног невинных, милых, милых,
В сиянии любимых узких глаз.

Трое по лугам зеленым,
Не опять ли бродим мы?
В синем небе — облак легкий,
Белые стволы — по склонам,
Озаренные холмы.

Зелень взоров, мягко тая,
Переходит в янтари.
Обе — юны, обе — нимфы…
Юность, юность золотая,
Говори же, говори!

Млеет лес зеленой жаждой,
Томно каждому стеблю.
Вами зацветает сердце,
И не лгу, поклявшись каждой,
Что ее одну люблю.

Сестры! сестры! не забудьте
Первых песен. Неужель
Я не тот же робкий мальчик,
Вновь поднявший на распутье
Позабытую свирель?

Накипь рдяная синих волн,
Плоти розовой лепесток,
Ветром зыблемый пен жемчуг.
Роза легкая синих урн,
О дитя Афродита!

Негой теплится дремный зрак,
Уст божественен красный плод,
Кровь святая от темных чресл,
Золотая улыбка волн,
О дитя Афродита!

Светло радуйся, о дитя!
Ад роняет подземный скиптр,
Зелень произращает гроб.
Мрак улыбкой твоей сожжен,
О дитя Афродита!

Свита резвая белых нимф
Цветотканный несет покров.
Фавн свиряет в певучий ствол.
Здравствуй, утро глухих ночей,
О дитя Афродита.

Кто Киферу воззвал из ее ароматной гробницы,
Нектар в гортани неся тихоулыбчивых муз?
Кто, исканья презрев весеннезрачной Нихеи,
Дафниса кликал в лесах, отрока дикого звал?
Помнишь, как встретились мы у ключа родной Аретузы,
В полдень наполненных вод играми розовых нимф?
Мускусом сладко пахли одежды твои городские,
Кислым несло творогом, помню, от шкуры моей.
В долгие ночи, тоскуя по ласкам девы жестокой,
Сколько я песнью твоей легкую полнил свирель.
Если б видел ты Мирту! Какие томные очи,
Тихая, добрая, ах! добрая также ко мне.
Плачу и злюсь как младенец, когда застану их вместе.
Горе! с устами — уста, с грудью — нежная грудь.
Нет, не мне увенчать виски цветами Киприды,
Розы мои отцвели, мне остается свирель.
Ты же меня поминай в веселом дворце Птоломея,
Розовых отроков друг, легких слагатель стихов!
Сладостный мир библиотек, вечерний залах левкоев,
Грусть золотых вечеров, нега прохладная бань!
Если ж придется тебе когда миновать Сиракузы,
Диких платанов моих, свежих сыров не забудь.
Или, быть может, в то время над прахом любовника Мирты
Праздный увянет венок? в рощах смолкнет свирель?

И тебя на остров чудный
Теплым ветром занесло.
Путь окончен многотрудный,
С зыбью пенно-изумрудной
Долго спорило весло.

Сладкозвучен шелест пиний,
Воздух — ясен, день — горяч,
И летит из рук рабыни,
Исчезая в тверди синей,
Золотой звенящий мяч.

На прибрежье ежедневно
Роща хохотом полна.
Белорукая царевна
Платья моет, где напевно
Ропщет синяя волна.

Даст тебе с приветом мирным
Дева сладостную ткань,
Умастив елеем жирным,
Под прикрытием порфирным,
В глубине прохладных бань.

Скажет, ниц склонивши взоры:
Ты омылся и окреп,
Лира ждет тебя и хоры.
Рдеют пурпуром амфоры,
Золотится сладкий хлеб.

Небо к нам не без участья.
Бога нашего дары:
Только солнце, только счастье,
Только песни сладострастья,
Только пляски и пиры.

Миновавши скалы мраков,
Жажду бури утоля,
Всё прошедшее оплакав,
Ты наследуешь Феаков
Благодатные поля.