Николай Клюев - Стихотворения

Кто-то стучится в окно:
Буря ли, сучья ль ракит?
В звуках, текущих ровно, —
Топот поспешных копыт.

Хижина наша мала,
Некуда гостю пройти:
Ночи зловещая мгла
Зверем лежит на пути.

Кто он? Седой пилигрим?
Смерти костлявая тень?
Или с мечом серафим,
Пламеннокрылый, как день?

Никнут ракиты, шурша,
Топот как буря растет…
Встань, пробудися, душа, —
Светлый ездок у ворот!

По тропе-дороженьке
Могота ль брести?..
Ой вы, руки-ноженьки,
Страдные пути!

В старину по кладочкам
Тачку я катал,
На привале давеча
Вспомнил — зырадал

На заводском промысле
Жизнь не дорога…
Ой вы, думы-розмыслн,
Тучи да снега!

Западите-ка, девичьи тропины,
Замуравьтесь травою-лебедой, —
Молоденьке зеленой не топтати
Макасатовым красным сапожком.

Приубавила гульбища-воленья
От зазнобушки грамотка-письмо;
Я по зорьке скорописчату читала,
До полуночи в думушку брала.

Пишет девушке смертное прощенье
С Ерусланова, милый, городка, —
На поминку шлет скатное колечко,
На кручинушку бел-гербовый лист.

Я ложила колечко в изголовье, —
Золотое покою не дает.
С ранней пташкою девка пробудилась,
Распрощалася с матерью, отцом.

Обряжалася черною монашкой,
Расставалась с пригожеством-красой…
Замуравьтеся, девичьи тропины,
Смольным ельником, частою лозой.

Без посохов, без злата
Мы двинулися в путь;
Пустыня мглой объята, —
Нам негде отдохнуть.

Здесь воины погибли:
Лежат булат, щиты…
Пред нами вечных библий
Развернуты листы.

В божественные строки,
Дрожа, вникаем мы,
Слагаем, одиноки,
Орлиные псалмы.

О, кто поймет, услышит
Псалмов высокий лад?
А где-то ровно дышит
Черемуховый сад.

За створчатою рамой
Малиновый платок, —
Туда ведет нac прямо
Тысячелетний рок.

Пахнуло смольным медом
С березовых лядин…
Из нас с Садко-народом
Не сгинет ни один.

У Садко — самогуды,
Стозвонная молва;
У нас-стихи-причуды,
Заморские слова.

У Садко-цвет-призорник,
Жар-птица, синь-туман:
У нас-плакун-терновник
И кровь гвоздиных ран.

Пустыня на утрате,
Пора исчислить путь,
У Садко в красной хате
От странствий отдохнуть.

Как у нашего двора
Есть укатана гора,

Ах, укатана, увалена,
Водою полита.

Принаскучило младой
Шить серебряной иглой, —

Я со лавочки встала,
Серой уткой поплыла,

По за сенцам — лебедком,
Под крылечико — бегом.

Ax, не ведала млада,
Что гора — моя беда.

Что козловый башмачок
По раскату — не ходок!

Я и этак, я и так. —
Упирается башмак,

На ту пору паренек
Подал девушке платок.

Я бахромчат плат брала,
Парню славу воздала:

"Ты откуль изволишь быть,
Чем тебя благодарить:

Золотою ли казной
Али пьяною гостьбой?"

Раскудрявич мне в ответ:
"Я по волости сосед:

Приурочил для тебя
Плат и вихоря-коня,

Сани лаковые,
Губы маковые".

Не по зелену бархату,
Не по рытому, черевчату
Золото кольцо катается,
Красным жаром распаляется,
По брусяной новой горнице,
По накатной половичине
Разудалый ходит походом,
Голосит слова ретивые:

"Ах, брусяные хоромы,
В вас кому ли жировати,
Красоватися кому?
Угодити мне из горниц.
С белостругаиых половиц
В поруб — лютую тюрьму!

Ах вы, сукна-заволоки,
Вами сосны ли крутити,
Обряжать пути-мосты?
Побраталися с детиной
Лыки с белою рядниной —
Поминальные холсты!

Ax ты, сад зелено-темный,
Не заманивай соловкой,
Духом-брагой не пои:
У тебя есть гость захожий,
Под лозой лежит пригожий
С метким ножиком в груди!.."

Ой, не в колокол ударили,
Не валун с нагорья ринули.
Подломив ковыль с душицею,
На отшибе ранив осокорь, —
Повели удала волостью,
За острожный тын, как ворога,
До него зенитной птахою
Долетает причит девичий:

"Ой, не полымя в бору
Полыхает ало —
Голошу, утробой мру
По тебе, удалый.

У перильчата крыльца
Яровая мята
Залучила жеребца
Друга-супостата.

Скакуну в сыром лугу
Мята с зверобоем,
Супротивнику-врагу
Ножик в ретивое.

Свянет мятная трава,
Цвет на бересклете…
Не молодка, не вдова —
Я одна на свете.

Заторится стежка-вьюн
До девичьей хаты,
И не вытопчет скакун
У крылечка мяты".

Как по реченьке-реке
В острогрудом челноке,

Где падун-водоворот,
Удалой рыбак плывет.

У него приманно рус,
Закудрявлен лихо ус,

Парус-облако, весло —
Лебединое крыло.

Подмережник — жемчуга,
Во мереже два cига,

Из сиговины один —
Рыбаку заочный сын.

В прибережной осоке,
В лютой немочи-тоске

Заломила руки мать.
Широка речная гладь;

Желтой мели полоса —
Словно девичья коса,

Заревые янтари —
Жар-монисто на груди.

С рыболовом, крутобок.
Бороздит янтарь челнок.

Глуби ропщут: так иль сяк
Будешь ты на дне, рыбак.

Дымно и тесно в избе,
Сумерки застят оконце.
Верь, не напрасно тебе
Грезятся небо и солнце.

Пряжи слезой не мочи,
С зимкой иссякнет куделя…
Кот, задремав на печи.
Скажет нам сказку про Леля.

"На море остров Буян,
Терем Похитчика-Змея…"
В поле редеет туман,
Бор зашептался, синея.

"Едет ко терему Лель,
Меч-кладенец наготове…"
Стукнул в оконце апрель —
Вестник победной любови.

Косогоры, низины, болота,
Над болотами ржавая марь.
Осыпается рощ позолота,
В бледном воздухе ладана гарь.

На прогалине теплятся свечи,
Озаряя узорчатый гроб,
Бездыханные девичьи плечи
И молитвенный, с венчиком, лоб.

Осень-с бледным челом инокиня —
Над покойницей правит обряд.
Даль мутна, речка призрачно синя,
В роще дятлы зловеще стучат.

Правда ль, други, что на свете
Есть чудесная страна,
Где ни бури и ни сети
Не мутят речного дна:
Где не жнется супостатом
Всколосившаяся новь
И сумой да казематом
Не карается любовь,
Мать не плачется о сыне,
Что безвременно погиб
И в седой морской пучине
Стал добычей хищных рыб;
Где безбурные закаты
Не мрачат сиянья дня,
Благосенны кущи-хаты
И приветны без огня.
Поразмыслите-ка, други,
Отчего ж в краю у нас
Застят таежные вьюги
Зори красные от глаз?
От невзгод черны избушки,
В поле падаль и навоз
Да вихрастые макушки
Никлых, стонущих берез?
Да маячат зубья борон,
Лебеду суля за труд,
Облака, как черный ворон,
Темь ненастную несут?