Сова
О птица ночи! Жалобу свою
Ты изливаешь в полночь скорбным стоном —
Не оттого ль, что в северном краю
Родится холод — смерть росткам зеленым?
Не оттого ль, что, облетев, листва
Тебя лишит укромного навеса?
Иль зимних бурь страшишься ты, сова,
Ночной тоски безжизненного леса?
Твой стон летит в неслышащую тьму.
Всегда одна, зловеща и угрюма,
Ты не вверяешь в мире никому
Своих тревог, своей бессонной думы.
Пой, плакальщица ночи! Для меня
Твой грустный голос — тайная утеха.
В полночной тьме без звука и огня
Твои стенанья продолжает эхо.
Неужто лик земли не так красив,
Когда природа плачет в час ненастья?
Бедней ли сердце, горе пережив,
И от участья меньше ль наше счастье?
Нет, одинокий стон из тишины
Мне пó сердцу, хоть он рожден тоскою.
Он не похож на голоса весны,
На летний щебет счастья и покоя.
Пусть днем не слышно песен из гнезда
И самый день заметно стал короче,
Умолкла трель вечерняя дрозда,—
Ты в сумраке не спишь, певица ночи.
С высокой башни где-нибудь в глуши,
Где ты ютишься в тайном закоулке,
Где лес и стены древние в тиши
На каждый звук рождают отклик гулкий,—
Твой хриплый голос для меня звучит,
Как трели соловья чете влюбленной.
Так ловит тот, кто всеми позабыт,
Унылый отзвук песни отдаленной…
Жалоба реки Бруар
владельцу земель,
по которым она протекает
I
О ты, кто не был никогда
Глухим к мольбам и стонам!
К тебе смиренная вода
Является с поклоном.
Во мне остался только ил.
Небесный зной жестокий
Ручьи до дна пересушил,
Остановил потоки.
II
Живая быстрая форель
В стремительном полете
Обречена попасть на мель,
Барахтаться в болоте.
Увы, ничем я не могу
Помочь своей форели.
Она лежит на берегу
И дышит еле-еле…
III
Я пролила немало слез
И пенилась от злости,
Когда какой-то бес принес
Поэта Бернса в гости.
Он написал мне пару строк,
А сочинил бы оду,
Когда увидел бы у ног
Бушующую воду!
IV
Давно ли я у грозных скал
Бурлила и ревела,
И водопад мой бушевал,
Вскипая пеной белой.
В те дни была я глубока,
Гордилась буйной силой,
И молодежь издалека
На берег приходила…
V
Прошу, припав к твоим ногам,
Во имя прежней славы
Ты насади по берегам
Кусты, деревья, травы.
Когда придешь под сень ветвей,
Плеснет, играя, рыба
И благодарный соловей
Тебе споет: спасибо!
VI
И жаворонок в вышине
Зальется чистой трелью,
И отзовется в тишине
Щегол своей свирелью.
И зазвенят у теплых гнезд,
Проснувшись спозаранку,
Малиновка и черный дрозд,
Скворец и коноплянка.
VII
Они от бурь покров найдут
В разросшихся дубравах.
И заяц-трус найдет приют
В моих кустах и травах.
Пускай прохожего ольха
Манит своей прохладой,
А дуб укроет пастуха
От ливня и от града.
VIII
Ко мне влюбленные весной
Придут на берег тайно
И встретятся в тиши лесной
Как будто бы случайно.
Оберегая их покой,
Росы роняя слезы,
Благоуханною рукой
Прикроют их березы.
IX
И вновь придет ко мне поэт
В часы, когда сквозь ветки
На побережье лунный свет
Свои начертит клетки.
По склонам тихо он сойдет,
По шахматным полянам
Послушать гулкий рокот вод,
Окутанных туманом.
X
Пусть елки тянутся ко мне
Своей зубчатой тенью
И видят в ясной глубине
Верхушек отраженье.
Пускай берез листва звенит
На каменных утесах
И мой боярышник хранит
Певцов звонкоголосых.
XI
Пусть, как цветы, в краю родном
Растут ребята наши,
Пусть будут крепче с каждым днем
И с каждым часом краше!
Греми до самых дальних дней,
Веселый клич заздравный:
За сыновей и дочерей
Моей отчизны славной!
Элегия
на смерть моей овцы,
которую звали Мэйли[33]
Пишу стихами или прозой,
А по щекам струятся слезы.
Судьбы исполнились угрозы:
Погас мой свет.
Живут на свете овцы, козы,
А Мэйли нет!
Моя душа тоской объята.
Я потерял не клад богатый,—
Иная, тяжкая, утрата
Гнетет певца.
Меня любила, точно брата,
Моя овца.
Таких друзей на свете мало.
Меня узнав за два квартала,
Она по городу бежала
За мной вослед
И так сердечно отвечала
На мой привет.
Она была овцою кроткой,
Ходила чинною походкой
И не валила загородки
В чужом саду.
Грехов за век ее короткий
Я не найду.
Ее кудрявого барашка
Кормлю я хлебом или кашкой.
Увы, он так похож, бедняжка,
На мать свою,
Что я над ним вздыхаю тяжко
И слезы лью.
Она была не нашей местной
Овцой, породы неизвестной:
Приплыл ее прапрадед честный,
Большой баран —
С ее прабабушкой совместно —
Из дальних стран.
Никто не снял с нее овчины.
Увы, единственной причиной
Ее безвременной кончины
Была петля…
И так же душишь люд невинный
Ты, конопля!
Пускай же все поэты Дуна
Настроят дудки или струны.
Пусть соберутся ночью лунной
Ко мне певцы
Прославить память Мэйли юной,
Моей овцы!
Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?
Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?
Нашла жениха, дурака и бездельника,
И сердце разбила у бедного мельника.
Был мельник хорош и в труде, и в беседе,
Отважен, как лорд, и прекрасен, как леди.
Другой был невзрачный, пустой паренек,
Но туго набит был его кошелек.
Один обещал ей любовь и заботу,
Другой посулил посерьезнее что-то:
Гнедую лошадку с коротким хвостом,
С уздечкой в колечках, седлом и хлыстом.
Ох, деньги имеют изрядную силу,
Коль можно девицу купить за кобылу.
Приданое — важная в жизни статья,
Но дай мне любовь, дорогая моя!
Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?
Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?
С крысиным хвостом ей досталась кобыла.
Вот именно это она получила.
Ты знаешь, во что влюблена она пылко?
Ты знаешь, во что влюблена она пылко?
У Мэгги всегда под подушкой бутылка.
В бутылку давно влюблена она пылко.
А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?
А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?
Псаломщик был пьян, а священник качался
В то время, как суженый с Мэгги венчался.
А знаешь, чем кончилось ночью веселье?
А знаешь, чем кончилось ночью веселье?
Жених у постели свалился с похмелья.
Вот так и окончилось это веселье
У женщин нрав порой лукав
И прихотлив и прочее,—
Но тот, в ком есть отвага, честь,—
Их верный раб и прочее.
И прочее,
И прочее,
И все такое прочее.
Одну из тех, кто лучше всех,
Себе в подруги прочу я.
На свете чту я красоту,
Красавиц всех и прочее.
От них отпасть,
Презреть их власть —
Позор, и грех, и прочее.
Но есть одна. Она умна,
Мила, добра и прочее.
И чья вина, что мне она
Куда милей, чем прочие!
